У начала спуска Зеккер ещё раз приложил к глазам бинокль. Смеркалось быстро, как всегда здесь в горах, но предполагалась ясная ночь, и осенняя слегка ущербная луна уже наливалась светом. От гребня, где Зеккер увидел партизан, сюда – если они в самом деле идут сюда, с выходом на одну из дорог, огибающих Пойку, – не меньше трёх часов быстрой ходьбы без остановки. А если с учетом темноты и желательного привала, хотя бы для рекогносцировки – то и все четыре. Если же будет у них привал, то и костерок возможен…

– Это сейчас их всего пять, а могло быть куда больше. Края горы ведь откалывались не раз… – сказал штурмбаннфюрер, опуская бинокль.

Ни проблеска.

А на странный глагол «выдули» из уст доктора Штайгера не стоит обращать внимания.

– Простите, герр штурмбаннфюрер, но вы, кажется, меня не услышали. Расстояния между всеми пятью – строго одинаковые. Со скидкой на погрешность измерения. В плане – безукоризненная пентаграмма, наложенная на вершину. Вот, полюбуйтесь, – и военный археолог раскрыл планшет.

Аккуратный, «прозекторский» рисунок изображал знакомый контур уплощённой и скошенной вершины Пойки, и его расчерчивала правильная пентаграмма. «Северный» луч упирался в самый край плато, даже чуточку заходил за край обрыва, остальные замыкались на кружочках «зернохранилищ».

– Любопытно, – отметил Зеккер и пружинисто запрыгал по естественным уступам тропы в нижний лагерь.

Сопя и оскальзываясь, гауптштурмфюрер потянулся за ним.

Отстал всего на каких-то пять минут, зато практически не пришлось ждать, пока штурмбаннфюрер отдаст приказы армейскому лейтенанту, в подчинении которого находилось шесть солдат – охрана и персонал нижнего лагеря, обосновавшегося в просторном пастушьем доме, бесстыдно сложенном в каком-то затёртом веке из дворцовых или крепостных квадр, кое-где ещё украшенных полустёртым рельефом.

От ужина в нижнем лагере Зеккер отказался, но, естественно, не от ужина вообще, и пригласил Штайгера продолжить беседу наверху.

«Наверху» – это означало в штабной палатке на самой высокой точке бугристого плоскогорья, неподалеку от только что раскрытого устья осадного колодца. Добирались туда заметно дольше, чем спускались; точнее, с таким трудом и так долго взбирался Штайгер, а штурмбаннфюрер поднимался играючи и опередил доктора на добрых десять минут. Зато в штабной палатке к тому времени, когда доктор Штайгер на гудящих ногах доплелся, уже был накрыт стол, ярко горела лампочка в жестяном абажуре, и прекрасно пахло кофе, настоящим кофе, похоже что «сантосом» – весьма ценная привилегия старших офицеров СС. Да ещё Зеккер выставил на стол бутылку рома – не колониального, конечно, но как оказалось, совсем недурственного.

– Так вы полагаете, что это – не просто зернохранилища? – спросил Зеккер так, словно между его «любопытно» и этой репликой не прошло получаса.

– Полагаю, это совсем не зернохранилища, – отозвался доктор и пододвинул к себе планшет. Раскрыл и отогнул листочек, на котором красовалась пентаграмма, и показал штурмбаннфюреру следующий.

Та же Пойка, только в аксонометрической проекции. И здесь хорошо было видно, что биссектрисы лучей пентаграммы пересекаются в какой-то точке почти посреди плато, но не на поверхности, а примерно… да, на глубине десяти метров.

– Некие жертвенники это были, скорее всего… – продолжил чуть торжественно Штайнер. – Возможно, там возжигали огнь негасимый… Или бросали туда окровавленные сердца жертв.

– Красиво, – согласился штурмбаннфюрер. – А что здесь, – он указал на пересечение линий. – Вы уже выяснили?

– То, что мы в качестве рабочей версии называем осадным колодцем.

– Полагаю, это и в самом деле осадный колодец, – усмехнулся штурмбаннфюрер. – В крепостях всегда предусматривался защищенный источник воды.

– Ах, одно другому могло и не мешать. Кстати, до глубины почти в двенадцать метров мы уже всё расчистили.

– Вы там уже побывали? – спросил Зеккер, который не следил, чем там занят доктор, предыдущие три часа.

– Да. Завтра сами посмотрите. Но если хотите – можно и сейчас, подтянем прожектор…

Сквозь верхнее окошко штабной палатки резким синим пламенем втекал лунный свет. Тяжёлое серебряное кольцо, украшенное рунами, свастикой и мёртвой головой, будто ожило на пальце штурмбаннфюрера.

Повинуясь смутной догадке, Зеккер протянул, поднимаясь из-за стола:

– Зачем же прожектор? Сегодня особенная луна и особенная ночь…

– Вы имеете в виду – ночь осеннего равноденствия? – закивал гауптштурмфюрер, выбираясь из палатки. – Но указаний на то, что готы как-то по-особенному воспринимали этот день, не слишком много. Вот японцы… Хотя, впрочем, весьма в этом направлении характерен зороастрийский Иран, со своей «битвой быка и тигра», – а это прямая связь с арийцами…

…Карл Зеккер остановился у самого края осадного колодца, огороженного натянутыми шпагатами. Прямоугольная грузовая платформа, подтянутая к самой стреле лебёдки (с её помощью вытаскивали квадры и бут, которыми была забросана шахта), отбрасывала странную тень на уходящую вглубь неровную каменную поверхность. Колодец под небольшим углом уходил в глубь горы, к ещё не раскрытой водной жиле, и лунный резкий свет достигал как минимум десятиметровой глубины. И там, на самом низу освещённой части, неровная внутренняя поверхность колодца казалась ещё более неровной.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.