По защитникам баррикад сразу же ударили пулеметы: крупнокалиберный ДШК был установлен в кузове грузовика, а кроме него у карателей было еще четыре пулемета Калашникова! Еще одним преимуществом террористов из «Правого сектора» было использование очков ночного видения украинского производства. Псевдобинокулярные ПНВ[3] производства «Фотоприбор» из города Черкассы второго поколения позволяли вести прицельный огонь.

В темноте с шипеньем ударили огненные стрелы ручных гранатометов. Слаженно ударили автоматы нападавших, россыпи трассеров огненными щупальцами пытались найти уязвимую плоть. Вспышки дульного пламени пулеметов рвали черное полотно ночи в клочья.

– Ложись!!! – для четверых селян-ополченцев эта команда запоздала на целую жизнь…

Обстрел продолжался, ночной воздух буквально кипел от раскаленного свинца. Звонко лопнуло несколько взрывов подствольных гранат.

– К бою! Тревога! – и сразу же в ответ трассеры полетели уже в захватчиков. – Осторожней, мужики, в кузове – ДШК!

Роман Шимширт решил переночевать на блокпосту и теперь принял командование обороной. Автомат Калашникова с «подствольником» в его руках зло плевался огнем и свинцом. Казак, прошедший службу в «Беркуте», между автоматными очередями успевал отдавать приказы, изрядно приправляя их ругательствами.

Быстро сориентировавшись, он приказал уцелевшим бойцам отойти под прикрытием баррикады к обочине дороги. Там были вырыты и замаскированы окопы полного профиля. Пока нападавшие «долбали» автомобильные покрышки и мешки с песком, защитники блокпоста, рассредоточившись, вели заградительный огонь.

– По вспышкам бей, мужики! Не давайте им прицелиться!

Со стороны укрепленной огневой точки зло рокотал пулемет Калашникова ополченцев. Трассеры светящимися иглами прошивали ночную мглу. Ответный огонь крупнокалиберного пулемета был страшен. Пули калибра 12,7 миллиметра откалывали от бетонных блоков куски размером с кулак. Мешки с песком, которыми был дополнительно обложен ДОТ, превратились в лохмотья. И все же ополченец-пулеметчик продолжал стрелять, прикрывая своих товарищей.

– Я Роман Шимширт, прием! Блокпост атакован группой карателей! Пока держимся, но мы не знаем, сколько их, – передал по рации казак.

– Держитесь, мы уже на подходе.

– Понял.

Казак подхватил автомат с «подствольником», дослал реактивную гранату и, уперев в плечо приклад АК-74, нажал на спуск. Реактивная граната ударила по ближайшему джипу нападавших, превратив его в огненный шар, тех, кто прятался за машиной, разметало в разные стороны. По подсвеченным гигантским факелом фигурам прошлись из автоматов. Треск автоматных очередей заглушили вопли заживо сгорающих.

– Снайпер, твою мать, «сними» пулеметчика!

– Понял, – сидевший в «зеленке» в метрах двухстах от блокпоста стрелок плавно повел длинным стволом самозарядной винтовки Драгунова.

Светящиеся метки прицела ПСО-1Н перечеркнули фигуру стрелка за пулеметом, освещаемую прерывистыми отблесками дульного пламени. Та-а-ак, теперь чуть в сторону… Палец мягко нажимает на спусковой крючок. «Драгуновка» привычно бьет отдачей в плечо. Гулкий раскатистый хлопок почти не слышен за грохотом боя.

И совсем уже беззвучно лязгнул затвор «драгуновки», выбрасывая стреляную гильзу. Крутясь, дымящийся латунный цилиндрик длиной пятьдесят четыре миллиметра отлетел в сторону.

А пуля к тому времени уже раскрутилась в нарезах длинного ствола и вспорола тугой, но податливый воздух. Кусочек свинца в томпаковой оболочке с сердечником из закаленной стали, разогнанный до 830 метров в секунду, ударил стрелка за крупнокалиберным пулеметом в левое плечо, пробил спинную пластину бронежилета, прошел сквозь верхнюю часть тела и сломал правую ключицу. Острые отломки кости разорвали подключичную артерию. Пулеметчик ткнулся в ствольную коробку своего ДШК.

– Готов, – констатировал снайпер, спрыгивая с дерева и меняя позицию. Дважды с одного места он старался не стрелять.

Лишившись поддержки «главного калибра», нападающие сразу же «скисли»: теперь они только лишь отстреливались. Казаки и местные ополченцы сразу же заметили перелом в ночном бою.

– Давай, ребята! Вперед, добьем «правосеков»!

– Отставить!!! – заорал Роман Шимширт. – Никому не высовываться! Иначе всем хана!

Казачий старшина дал длинную очередь и тут же почувствовал тупой удар в грудь. Еще ничего не понимая, он машинально провел рукой по груди: там было мокро и горячо. В глаза казака плеснула ночная тьма…

В чувство казака привел укол в вену. Дышать было тяжело, но сознание прояснялось. А вместе с ним приходила боль – тупая, ноющая, она пульсировала где-то внутри туго перебинтованной груди.

Роман Шимширт разлепил тяжелые веки и увидел перед собой руки в окровавленных латексных перчатках.

– Пи-и-ить… – выдохнул раненый.

– О, уже пришел в себя, щеки немного порозовели. Ничего страшного, скоро будешь как новенький! Пить я пока тебе не дам, разве что по вене.

Роман скосил глаза и увидел прозрачную трубку капельницы с иголкой, зафиксированной пластырем на сгибе локтя. Он поднял голову и уперся взглядом во внимательные глаза над хирургической маской.

– Все нормально, Оксана, ваш муж уже в порядке. С вашего позволения мы отправим его в госпиталь, и через пару недель казак уже и верхом ездить сможет!

Оксана? И жена здесь?.. Примчалась, наверное, как только узнала, что тут был бой. Сами они жили на окраине Святогорска, а село Маяки аккурат между этими двумя городами, ехать недалеко… Но опасно же, черт возьми!

– Так, давайте его на носилки и в машину! Осторожнее, держи флакон с физраствором повыше… Перекладываем – на раз-два! Под спину ему подложите что-нибудь, чтобы грудь повыше была, – доктор в бронежилете стащил окровавленные перчатки и бросил их в черный мусорный пакет.

Кто-то осторожно приподнял раненого за плечи и подложил что-то мягкое под плечи. Роман Шимширт повернул голову и увидел заплаканное лицо жены.

– Оксаночка, все нормально, доктор ведь тебе уже сказал… – почти беззвучно прошептал раненый казак. – Держитесь вместе с Мишкой. Приеду в госпиталь, дам знать…

Двое санитаров подняли носилки и аккуратно вдвинули внутрь салона бронированного джипа. У Романа кружилась голова. Но он успел окинуть взглядом место недавнего боя. У посеченного пулями поклонного креста собрались его ополченцы. Дымились воронки, все вокруг было засыпано песком из разорванных мешков развороченной баррикады. Чадным дымом тлели разбросанные вокруг автомобильные покрышки. Чуть в стороне, накрытые белыми простынями с проступившими темными пятнами, лежали тела четверых убитых селян-ополченцев…

На пятачке возле разрушенных баррикад стояли два бронированных джипа СПМ-2 «Тигр» с красными крестами и бронетранспортер под черно-сине-красным флагом Донецкой Народной Республики.

Группа быстрого реагирования прибыла вовремя: ударили с ходу. Бойцы под прикрытием брони и огня крупнокалиберного пулемета Владимирова помогли местным ополченцам отбить нападение на блокпост.

Дальше на дороге были видны следы их «работы»: чернели остовы сгоревшего джипа и расстрелянного грузовика с крупнокалиберным пулеметом. Трупы убитых боевиков в черном камуфляже уже убрали. Удалось захватить и троих раненых… В ответ на просьбы местных жителей отдать их на народный суд автоматчики группы быстрого реагирования только пожимали плечами.

Забрав раненых и пленных, небольшой караван двинулся в обратный путь. Казачий старшина Роман Шимширт оказался самым тяжелораненым, теперь он ехал в головном медицинском «Тигре», пристегнутый широкими эластичными ремнями к ложементу, на котором были установлены носилки.

У изголовья носилок за сиденьем водителя сидел врач. Он ослабил лямки бронежилета и теперь занимался тем, что накачивал воздух в манжету тонометра. Приложив стетоскоп к сгибу локтя раненого, врач внимательно следил за циферблатом манометра. Показания давления врача, по-видимому, удовлетворили. Он потянулся к капельнице и отрегулировал колесиком-«бегунком» скорость подачи физиологического раствора в вену.