— Да, это тот самый бриг, — согласился штурман. — И под описания подходит. О нем ведь в последнее время только и говорят, можно сказать, как в свое время о покойном Моргане.

— Что вы говорите?! — придворный казначей так и подскочил, норовя раздвинуть спины моряков в стороны, чтобы самому лучше рассмотреть знаменитый корабль. — Я тоже слышал об этом… разбойнике. Ведь у капитана то же прозвище, что и у его корабля, так? Его тоже зовут Черный алмаз?

— Да, и в отличие от большинства пиратов, он никому не сообщает своего подлинного имени, — ответил капитан, не оборачиваясь, но продолжая напряженно следить за бригом. — Хотя от кого-то я слыхал, будто его головорезы величают своего командира Рональдом. Может, так его и зовут, а больше о нем не известно ровным счетом ничего.

— Ну, почему же? — возразил штурман. — Не так уж и ничего. В одном нам, безусловно, повезло: я ни разу не слышал, чтобы этот пират убивал кого-либо из команды корабля, кроме тех, кто оказывает ему сопротивление. Во время абордажа он всегда первый в бою, и лучше никому не попадаться ему на пути. Но если ему сдаются, он всех до единого отпускает. С испанцев иной раз берет выкуп, но если ему попадаются англичане, французы или голландцы, то все оказываются на берегу, да еще в таких местах, где им точно окажут помощь. Будь все карибские пираты такими джентльменами, возможно, наше правительство и по сей день терпело бы пиратов и с удовольствием выдавало им патенты.

— А этот Алмаз, он, что же, англичанин? — решился вновь встрять в разговор сэр Моррис.

— А кто его знает? — развел руками капитан, наконец удосужившись повернуться к своему хлопотному пассажиру. — Команда у него в основном из англичан, слыхал, что в ней есть голландцы и пара французов, но это вообще ни о чем не говорит: на пиратских кораблях бывают всякие люди. Говорит Черный Алмаз и по-английски, и по-французски, якобы знает и испанский, совсем, как мистер Бэкли — он у нас только что на индейских наречиях не выражается.

— Почему же? — обиделся старый моряк. — Кое-что знаю. Другое дело, у индейцев — что ни племя, то свой язык.

Между тем быстроходный бриг, поймав ветер, легко настигал «Святого Доминика». Бэкли отлично видел, что маневрировать бесполезно: недавно выстроенный и великолепно оснащенный «Черный алмаз», безусловно, обладает большими возможностями, а управляет им наверняка хороший моряк: вот уже час он следил за движением корабля и видел, что его рулевой не допускает ошибок.

Генри сам стал к рулевому колесу, но сделал это больше из чувства долга: что он может изменить, если корабль-преследователь столь явно превосходит их судно и в скорости, и в маневренности?

— Что будем делать? — вновь подойдя к штурману, спросил между тем капитан. — Похоже, на этот раз выбор у нас невелик: принять бой или сдаться.

— Я никогда не прочь подраться! — усмехнулся в свою седую бороду Бэкли. — Тем более, с морем мне уж скоро придется распрощаться, так лучше уж закончить плавание с палашом в руке, нежели в кресле с мягкими подушками, в окружении докторов. Бр-р-р! Всегда боялся такого конца. Причащался я не так давно, с тех пор не шибко нагрешил, так что ничего не имею против драки. Но команда, полагаю, так не думает. Им-то чего ради отдавать Господу души за здешнее золотишко? Добро бы ради старушки Англии. Да и вам, капитан, как я понимаю, нет еще и сорока, а это не тот возраст, когда начинаешь всерьез задумываться, как бы это покрасивее покинуть сей грешный мир. Так что выбор совсем мал — коль скоро это действительно «Черный алмаз» и мы знаем, что его капитан с тем же прозвищем не зальет палубу «Доминика» нашей кровью, то стоит сдаться.

— Что вы говорите?! — завопил вновь возникший точно из-под земли, а точнее, из-под палубы, сэр Реджинальд Моррис. — Вы же подписывали контракт на доставку груза! Бесценного груза, имейте это в виду! И вы готовы отдать золото его величества этому грязному пирату…

— Во-первых, — уже почти резко прервал чиновника капитан, — грязным этого парня вряд ли можно называть: говорят, у него даже ногти всегда чистые, хотя я ума не приложу, как он ухитряется за ними следить.

— Я пару раз в свое время видел такого чистюлю-пирата! — воскликнул штурман. — Он разбойничал почти в одно время с Морганом. Его звали Граммон. Француз и, как о нем говорили, настоящий дворянин. Чуть ли не граф. Так тот ухитрялся носить на груди белоснежные кружева! Не любил париков, зато волосы чисто мыл, завивал и помадил! Так что бывают такие пираты…

— Каков бы ни был ваш Алмаз, я не могу отдать ему государственное золото! — завопил сэр Реджинальд. — Это погубит мою карьеру.

Капитан Дермот едва сдержался, чтобы не дать волю своим чувствам и не заговорить с чиновником казначейства на привычном ему «морском языке». Но и на этот раз выдержка возобладала.

— Я бы предложил вам выбирать между гибелью карьеры и вашей собственной гибелью, сэр, — мягко произнес капитан. — Но, увы, здесь замешаны еще и жизни восьмидесяти семи моих матросов, моя жизнь… Ну, Бэкли своей жизни не ценит, это мы уже поняли, однако ему, как вы уже слышали, жаль приносить нас в жертву своей нелюбви к креслам с подушками. Я далек от мысли сейчас же свернуть паруса — мало ли, что еще может приключиться за те час-полтора, что пираты потратят на завершение погони? Но если они нагонят нас настолько, чтобы можно было переговариваться, и предложат приемлемые условия, мы сдадимся.

— Но у вас на борту почти тридцать пушек! Двадцать восемь или сколько там?..

— А у них, насколько я слышал, двадцать пять, — парировал штурман. — И в нашем случае преимущество в три пушки едва ли сильно поможет. Конечно, можно дать бой, можно даже попробовать его выиграть, только вряд ли после такого боя наш корабль сохранит достаточно судоходных качеств, чтобы спокойно преодолеть оставшийся путь.

Матросы, собравшиеся между тем под кормовой надстройкой, прислушивались к разговору капитана, штурмана и пассажира и, в конце концов, поняв суть этого разговора, стали выражать поддержку своим командирам.

— Мы не военные, не давали присяги и не обязаны сражаться с пиратами!

— Что сделаешь, если у них явное преимущество?

— Если это и впрямь капитан Черный Алмаз, то лучше ему сдаться — он не убийца, я не раз слыхал!

Остальные загалдели, стараясь перекричать друг друга, так что капитану Дермоту пришлось призвать свою команду к порядку.

— А ну, все утихли! Мы ждем, чтобы пираты предъявили нам условия и постараемся избежать жертв. Никто здесь не собирается лезть на рожон, кроме вот разве сэра Морриса…

— Так отдадим его Алмазу вместе с золотом! — выкрикнул кто-то из моряков.

— Охота ему драться, пускай сам и дерется, а мы поглядим!

Пиратский корабль спустя некоторое время приблизился уже настолько, что можно было близко рассмотреть его оснастку, стройные очертания носовой части и необычное украшение под бушпритом. На носу стояли несколько человек, и один из них особенно выделялся, тем более что фоном ему служило желтовато-белое полотнище наполненного ветром паруса.

Этот человек был одет во все черное, даже шелковый платок, обвивавший его шею, был черного цвета. Такой же, только немного меньший платок покрывал голову пирата. Из-под него на плечи падали волосы, тоже черные, волнистые, явно очень густые. Ветер развевал их, как полотнище пиратского флага.

Поняв, что «Святой Доминик» уже достаточно близко, командир «Черного алмаза» крикнул, приложив ко рту сложенные руки:

— Эй, на «Доминике»! Вам от нас не уйти! Сдавайтесь!

У него был достаточно мощный голос, не низкий и не высокий, без хрипотцы, столь частой у людей, постоянно проводящих время на море. В нем была повелительная сила.

— На каких условиях вы предлагаете нам сдаться? — Капитан Дермот вынужден был орать изо всех сил: ветер дул со стороны их преследователей.

Но Черный Алмаз услышал его.

— Мы заберем ваш груз, а вас отпустим! — последовал ответ.

— А корабль?

Следующий ответ был совершенно неожиданным: