Что за ересь?

– Ваши меня поедом едят за то, что разлагаю общество, – шутливо пожаловался Олегу торговец. – А я, между прочим, торгую только тем, что покупают, ничего сам не навязываю. Полчаса назад один ваш вот плеер купил. Хорошая вещь. И батарейки к нему.

– Ревок купил, – хмыкнул Йерикка. – Ладно, пусть балуется… Гладко у тебя выходит, торговец. Мол, я не я и вина не моя – это люди покупают, а я только их запросы удовлетворяю. Вот так вы и дурью торгуете.

– Я этой дрянью не торгую, – брезгливо отозвался Исаак Сергеевич, – не первый год езжу сюда, вы меня знаете… Да и то сказать, если уж на такое свернули – разве не так? Посмотрим давайте – из-за дури масса преступлений совершается, а почему? Да потому, что люди ХОТЯТ ее иметь. Если им это запрещают – так они убивать начинают. А если им дать то, чего они хотят, – преступлений не будет. Никому же насильно дурь не навязывают. Но если кто хочет – да на, пожалуйста, чего жизнь-то себе невыполнимыми запретами усложнять, обставлять, как волка флажками?!

– Каков, а? – с некоторым даже удовольствием подмигнул Олегу Чужой. – Не прищемишь.

– Ну и вы не простачки, – хрукнул Исаак Сергеевич. – Да что там, все мы рабы божьи.

– Мой бог меня рабом не зовет, – тихо сказал Йерикка, чуть наклоняясь вперед, и Олег с изумлением увидел в его руке, нацеленной под прилавком в живот торговца, вороненый парабеллум. – Давай-ка мы с тобой тут постоим, а друзья мои посмотрят, что ты там в этот год привез, кроме обычного набора. Вольг, поможешь?

– С удовольствием, – искренне сказал Олег, наблюдая, как лицо торговца начинает сереть с зеленцой. Чужой уже гибко прыгнул через лоток, отстранил Исаака и вошел внутрь балагана. Олег последовал за ним, услышав за спиной одышливое:

– Не понимаю… там нет ничего против ваших законов…

Йерикка молчал.

Чужому не слишком требовалась помощь. Он уверенно подошел к ящикам у стены прямо напротив входа, сбросил верхний, открыл ногой. Там лежали майки. Концом своей палки Чужой отбросил их, открыв ровные ряды упаковок со шприцами, уже наполненными желтоватой жидкостью.

– Наглеж… – пораженно сказал Олег.

– Подстава, – усмехнулся Чужой. Сбросил второй ящик, сделал то же – там оказались блестящие пластмассовые пакеты. – Это что еще?

Олег подошел ближе. Чужой, достав камас, распорол обертку – внутри оказался глянцевый яркий журнал. Олег моргнул. Чужой тихо потянул сквозь зубы воздух, словно ему стало очень больно, пролистал страницы – с минимумом текста и максимумом иллюстраций, почти сплошь заполненных голыми детьми и подростками, группами и поодиночке, среди самых различных интерьеров. Сказал задумчиво:

– А я-то думал, мы эту дрянь… ошибся, – пролистал еще раз, бросил в ящик. Покосился на Олега: – Что с тобой?

– Ничего, – трудно ответил Олег, чувствуя, как начинает ровно, жарко полыхать все лицо. К горлу подступил комок, скатился обратно в желудок, оставив изжогу. В школе среди ребят были несколько человек, достававших из-под полы ИМЕННО ТАКИЕ издания и даже видеокассеты с дисками. В этом было что-то настолько отвратительное, что Олег всякий раз заводился, стоило ему увидеть подобные вещи. Ему это казалось хуже… честное слово, хуже убийства. Там, на Земле, он не мог ничего сделать. Но здесь…

– Я выпотрошу эту крысу, – процедил он.

Но Чужой перехватил Олега за плечо:

– Стой. Я же сказал, что это подстава. Исаак, конечно, грязь, но не того плана Это ему просто подбросили, чтобы отвлечь наше внимание… Вот что, ты один этот журнальчик и упаковку шприцев вынеси и покажи ему. И скажи, чтобы сюда шел.

Олег вылетел, как на крыльях. Шваркнул шприцы и журнал на лоток, со злорадством увидев, как из зеленого торговец стал превращаться в творожно-белого и начал потирать шею, словно на ней уже захлестнулась веревка Права:

– Это не я… это не знаю… вы же меня… я чтоб – никогда! Я нет!

– Успокойся, – негромко сказал Йерика. – Твое счастье – это и правда тебе подбросили, – торговец дернулся и громко испортил воздух.

– Иди внутрь, – мотнул головой Олег. – С тобой поговорить хотят.

Исаак Сергевич моментально шмыгнул в балаган. Йерикка поднял журнал, полистал – Олег отвернулся, чувствуя, как его начинает колотить.

– Да, – словно металлическую черту подвел Йерикка. – Вот это и есть самое страшное.

– Почему товары не обыскивают в начале торговли?! – взорвался Олег. – Чтобы эта грязь даже появиться здесь не смела! Или это первый случай?!

– В том-то и дело, что не первый, – грустно ответил Йерикка. – А товары некому обыскивать. Тут же нет полиции, даже нет управляющего ярмаркой. Сам каждый приезжает, сам торгует, сам уезжает… Исааку подкинули. А бывает, что и нагло привозят. И торгуют.

– Ради такого дела можно было бы и полицию организовать, – проговорил Олег, успокаиваясь. – Сам же говорил – это и есть самое страшное!

– Ты не понял, Вольг, – поморщился Йерикка. – Самое страшное – не то, что это ВОЗЯТ. Самое страшное, что есть кто-то, кто это ПОКУПАЕТ. Уже есть. Среди этих людей. – Йерикка повернулся и обвел рукой толчею вокруг. – Таких надежных, честных, сильных людей… Исаак прав – спрос рождает предложение, а не наоборот… – Он помолчал и добавил: – Скотиной быть легче, чем человеком. А оправдание скотству найти легко. И я боюсь, что, когда большинство из нас погибнет – те, кто сейчас покупает ЭТО, сами откроют данванам ворота наших городов…

– А как же Закон Рода? – спросил Олег. Ему было горько.

– Смотри. – Йерикка полистал журнал. – Этот мальчишка похож на меня… только волосы светлые. А вот – точь-в-точь Морок… А вот – Бранка, смотри… На юге тоже верили в него. – В голосе Йерикки прозвучала безнадежность. – Может быть, еще их отцы верили и, скорей, умерли бы с голода или разбили себе головы о стены, чем… Просто мы, горцы, оказались крепче… но и мы начинаем поддаваться. Может быть, оно и к лучшему будет – погибнуть. Не так страшно, как увидеть день, когда и здесь восторжествуют животное скотство и вседозволенность под масками свободы, Вольг…

– И ты смиришься?! – выпалил Олег. – Ты смиришься, говори?!

– Нет. – Йерикка внезапно вскинул голову, глаза его опасно блеснули. – Нет, клянусь Солнечным Щитом Дажьбога! Пока жив – нет. А потом… – Он засмеялся негромко. – Мир таков, каковы мы в нем. Так-то, Вольг. И это совсем неплохо.

– Только трудно, – угрюмо буркнул Олег, хотя такой Йерикка – обычно-ироничный – нравился ему куда больше, чем мрачно-обреченный.

– Нелегко, – согласился Йерикка. И прищурился: – А что это тебя вдруг так заело, а, Вольг?

– Не знаю, – помолчав, немного удивленно ответил Олег. – Может, просто мне все это и на Земле не нравилось. Только там я ничего сделать не мог.

– Ну сейчас сможешь, – пообещал Йерикка. – Сейчас мы пойдем брать одного на самом деле опасного типа.

– Это хорошо, – рассеянно заметил Олег. И спросил: – А почему аппаратура с Земли? Вот, батарейки. И ноутбуки такие же, только лейблы другие. Я понимаю, что вам нужно оттуда помощь получать. А данваны же и так высокоразвитые.

– Ты даже не представляешь – насколько, – непонятно ответил Йерикка. И не стал ничего объяснять.

…Вопреки словам Йерикки и ожиданиям Олега сразу они никого «брать» не пошли. Чужой, выйдя из балагана, целеустремленно потащил их в ту часть ярмарки, где расположились лесовики, заявляя, что он голоден, а сейчас самое время сходить в гости. У Олега начало печь грудь, словно там уже давно стоял горчичник – да так сильно, что и свалившийся на голову обед был не в радость.

Между тем Чужой, не постучавшись даже символически, вломился первым в один из балаганов, где его уже, судя по всему, ждали. Вокруг накрытого стола, размерами напоминавшего бильярдный, стояла целая компания, включая Гостимира, который шумно обрадовался, и Бранку. При виде ее Олег весьма глупо хотел повернуть назад, но невысокий, хотя и кряжистый мужик уже с поклонами провожал всех троих на места, причем Чужого усадил напротив себя, за другой конец стола, а Олег оказался рядом с Бранкой.