– Сколько же тебе лет? – спросил Олег. Старик поднял и опустил широкие костлявые плечи. – Ты вправду был князем? – седая голова склонилась. – А сейчас, если не секрет, ты чем зарабатываешь себе на жизнь? Или ты живешь у родни?

– Я не дряхлая развалина, чтобы меня кормила родня, – Олегу показалось, что старик усмехнулся. – Я рисую.

– Ты художник? – удивился Олег. – Разве тут это может прокормить?

– Знаешь слово «художник»? – в свою очередь удивился старик. – Ты с юга?

– Я горожанин, – уклончиво ответил Олег. И ему показалось, что старик не поверил. – Так ты живешь продажей рисунков?

– Ты не понял, – покачал головой старик. – Мои рисунки не повесишь на стену. Ты видел, конечно, наколки на коже воинов? Многие из них сделал я – к какому бы племени воин ни принадлежал.

– Татуировки? – Олег поморщился, вспомнив, в каких условиях впервые увидел татуированного человека. – Ясно.

Он было собрался отойти и поискать своих. Но задержался. Татуировки славян были искусными и красивыми, но особого восторга не вызывали. Еще на Земле Олег с пренебрежением относился к пирсингам и «тату», которыми увлекались многие одноклассники и одноклассницы, открыто посмеивался над ними: мол, недалеко ушли от дикарей, еще консервные банки к ушам подвесьте! Или кость в нос… Здесь, в Мире, татуировки казались вполне уместными, но Олега не привлекали.

А сейчас вдруг он подумал о них совсем по-другому.

– Ты можешь сделать любую наколку? – спросил он старика.

Князь-мастер ответил, не поворачиваясь:

– Любую, которую знаю. А если у тебя есть рисунок – сделаю по нему и незнакомую.

Олег помолчал, помялся. Собственная затея казалась ему с одной стороны нелепой – это же на всю жизнь! Да и больно, наверное… Но именно эта мысль – о боли – заставила принять решение. Что он, боли испугался, что ли?!

– Дорого берешь? – задал он еще один вопрос.

– Рубль, – ответил старик.

Это было дорого: рубль – пятая часть здешней гривны, это Олег уже знал. Часть его все еще сопротивлялась, но мальчишка уже знал, что не откажется от затеи, хотя и не понимал, на кой черт ему это нужно.

– Сделай мне, – почти приказным тоном сказал он.

Старик вновь поднял голову. Смерил мальчишку с ног до головы непонятным взглядом. И спросил без интереса:

– Зачем?

– Мне так хочется, – не нашел лучшего объяснения Олег.

– Не стоит, – безразлично, без выражения, сказал старик.

– Я плачу, – настаивал Олег. – Это твоя работа, так ведь? Ты делаешь – я плачу.

– Подумай. – Тон старика стал предостерегающим. – А лучше не думай – просто уйди и купи на этот рубль сластей той, с которой поссорился. Это будет умнее.

– Тебе нет дела до моих ссор! – негромко, но резко бросил Олег. – Я ХОЧУ, чтобы ты это сделал.

Он приготовился продолжать спор, но старик внезапно спросил:

– Какой рисунок и куда?

– Сюда. – Олег коснулся груди слева под ключицей, почувствовав, как засосало под ложечкой от предчувствия неприятных ощущений. Это даже на Земле, говорят, больно – специальной машинкой, под обезболиваньем. А тут? Но он решительно продолжал: – Знаешь Рысь? – Старик кивнул. – Я хочу коловрат, – Олег употребил местное название свастики, – а в центре его – Рысь.

– Хорошо. – Старик легко поднялся, и Олег невольно шагнул назад: в нем было за два метра росту, широченные ладони походили на лопаты, плечи у стоящего казались еще шире, чем когда он сидел. Олег понял, что в зрелом возрасте это был богатырь. – Подожди здесь.

С этими словами он скрылся в балагане. Олег нервно огляделся, снова подумав, что делает глупость. Вот про такие случаи говорили на Земле: «Бес под руку толкает». И знаешь, что не стоит, и…

А может, именно стоит?

Он не успел закончить спор с самим собой – старик появился так же бесшумно, как и исчез. В руке он нес ковшик с водой, который протянул Олегу, повелительно сказав:

– Выпей.

– Обезболивающее? – Олег замотал головой. – Зачем, не надо, я не боюсь…

– ПЕЙ.

Прозрачные глаза заглянули в самую глубину… чего? Души? Внезапно совершенно успокоившись, Олег взял ковшик и выпил одним длинным глотком – там и было-то с полстакана. Вода как вода – холодная и безвкусная.

– Куда идти? – спросил Олег и шагнул следом за стариком в темноту…

…– Очнись, Вольг. Очнись.

Подскочив на скамейке, Олег широко открыл глаза. Сердце бешено застучало, мальчик, разинув рот, жадно схватил воздух.

Старик наклонялся над ним. Шумела ярмарка. Судя по всему, прошло не так уж много времени. Если вообще прошло… «Я что, сознание потерял?» – хотел спросить Олег и подняться, но увидел над собой глаза старика – ноги подломились, мальчишка неловко шлепнулся на скамейку.

– Что ты видел? – повелительно спросил князь – иначе сейчас его и назвать было нельзя. – Что видел?!

– Я? – Голос Олега сорвался. – Я… ничего… – Но внезапно дыхание перехватило: он ВСПОМНИЛ, что видел в той темноте, куда шагнул, выпив поданный ковш! ВСПОМНИЛ! – Меч… – сказал он с трудом, словно язык сделался чужим и неповоротливым, а словам приходилось протискиваться через узенькую щель – тяжелым, выкованным из металла, шипастым. – Да… меч, длинный меч… Его держал… держал в руке человек… г-ги-гигант с огненной бородой. Нет, не человек! – Глаза Олега широко распахнулись, он облизнул губы. – Не человек… бог. Бог с огненной бородой и серебряными волосами… Перун. Он протянул меч мне и сказал… сказал: «Возьми!» – Олег стиснул голову ладонями, потер виски, брови, кривясь от усилий. – И я взял… или нет? Я не помню… я шагнул и взял… не помню! – обиженно и удивленно выкрикнул он, поднимая глаза на старика. – Я взял этот меч?!

– Это ты узнаешь потом. – Старик ссутулился и стал дряхлым и усталым.

Олег вскочил – он тяжело опустился на скамейку.

– Но одно могу сказать тебе точно: если ты взял его – то будешь сожалеть об этом всю свою ОЧЕНЬ КОРОТКУЮ жизнь.

– А если нет? – Олег сглотнул.

– Если нет… то жизнь твоя будет очень долгой. И всю свою долгую жизнь ты будешь сожалеть, что НЕ ВЗЯЛ его, – старик вздохнул и сказал прежним своим голосом – равнодушным и бесцветным: – К вечеру наколка опухнет. И еще пару дней будет болеть и чесаться. Не чеши. Серебро я у тебя уже взял. Иди, Вольг. Иди. И помни, что у Силы только одно право – защищать слабых.

Место под ключицей оказалось закрыто тканевой подушкой, прилепленной к телу обычными полосками лейкопластыря. Отодрать подушку Олег не решился – и, прежде чем вновь навалились рефлексии, увидел около большого стального фургона, явно городского, Йерикку, Чужого – они разговаривали с невысоким человеком, одетым тоже по-городскому. Человек походил на славянина… и не походил. В лице, в движениях, во всем было что-то хангарское. Но беседовали все трое вполне дружелюбно – хотя, подходя, Олег услышал реплику, с ласковой укоризной обращенную торговцем к Чужому:

– Не любишь ты меня, Ярослав.

– Не люблю?! – возмутился Чужой (Ярославом его, оказывается, на самом деле зовут). И, улыбаясь, поправил: – Что ты. Терпеть тебя не могу.

Все трое весело засмеялись.

– Привет, – вклинился Олег, подходя вплотную. – Вы чего без меня убежали, я вас все утро ищу.

– А, поединщик! – Чужой первым протянул руку. Йерикка кивнул. – Мы вот тут товары смотрим. Видел такие? Это Исаак Сергеевич нас совращает…

– Исаак Сергеевич – это я, – представился торговец.

Но Олег его уже не слышал. На металлическом лотке перед ним лежали… сидюшники. Стопки дисков в ярких упаковках с надписями глаголицей, но очень знакомыми картинками. Батарейки – Олег узнал «Энерджайзер» и «Дэву»! Ширпотреб, как на лотке у вьетнамца – бейсболки, майки с аляповатыми цветными рисунками… Несколько ноутбуков с логотипами известных фирм, надписанными по-данвански… но Олег мог поклясться, что это копии «Атари» – видно по дизайну корпуса, расположению кнопок на клавиатуре, компоновке…