– Титан, – пробормотал Олег. – Хитры…

– Мой нагрудник с такой чешуей, – не обратив внимания на его слова, Бранка кивнула в сторону жилета. – Отцов нагрудник, а делал дед. Слой кожи, подшита чешуя, а потом снова кожа. Стрелу держит, а кольчугу стрела насквозь просаживает. Таких нагрудников на все племя – по пальцам считать.

Трогая изнутри щеку языком, Олег смотрел на Бранку и думал – ему в этот именно момент пришла в голову очень странная мысль. Вспомнилась картинка, основанная на оптической иллюзии – кубики с выпуклыми ребрами, один стоит на двух других. Присмотришься – а на самом деле два кубика балансируют на одном. Сморгнешь – снова кубик стоит на двух других. Было время, когда такие оптические иллюзии – их много оказалось в одной старой книжке, найденной Олегом в шкафу, – занимали воображение мальчика. Вот сейчас Бранка казалась ему похожей на эти кубики. Смотришь – девчонка как девчонка, Олегова одноклассница. Вглядишься – средневековая, даже древняя девчонка. Потрясешь головой – одноклассница. Короче, нестандартная ситуация, не описанная ни в одной из книжек, где попадавшим в примитивные общества землянам удавалось овладеть умами местных жителей при помощи коробки спичек или хотя бы специфических знаний. Кстати, ни знаний особых, ни спичек у него не было.

– Пошли, пошли, – поторопила Бранка, посматривая на небо. – Не найдем, где укрыться, – мокрыми нам быть, что мышам.

Теперь и Олег отчетливо видел признаки надвигающейся грозы – маячивший между деревьями клок неба стремительно и грозно затягивали черные, подсвеченные солнцем тучи. На фоне черноты быстро и бесшумно сверкнула молния – белая, как раскаленная до предела сталь. Взваливая на плечи крошно, Олег увидел, как Бранка что-то шепчет, поглядывая на небо. Он различил слова – торопливые, опасливые: «…Змея гонишь, а нас не тронь… мы дети твои…»

– Перуну молишься? – не удержавшись, спросил он.

Бранка ответила строго:

– Перун самый сильный. Отец видел, как он данванский корабль летучий одним ударом сжег.

– Это же молния, – насмешливо пояснил Олег.

Бранка непонимающе пожала плечами:

– А что молния есть? Блеск тупика Перунова…

– Тупика, не секиры? – припомнил читанное Олег.

– Перун не воин, – удивленно, но терпеливо пояснила Бранка, – зачем ему секира? Было время – он жил на земле, и тупиком своим расчищал лес для братьев младших – для людей, селил их на росчистях… А потом пришел Великий Змей Волос, и Перуну пришлось тупик свой в оружие превратить… Это брат его, Дажьбог – воин, и солнце – щит его…

У Олега на языке вертелось: «А что же Перун вам не поможет?» – но это был глупый и неприятный вопрос, похожий на издевательство. Поэтому он лишь спросил:

– Куда бежим?

– Вон туда, – решительно указала Бранка, – где гуще. Только бежать не надо. Плохо бегать перед грозой…

– Ну а те твари, с которыми я встречался? – просунув пальцы под лямки крошна, спросил Олег, когда они быстрым шагом вошли под сень дубов. Сзади где-то уже начал гулять предгрозовой ветер, качал верхушки деревьев, но дальше в чаще было тихо. – Это кто?

– Нелюдь, – отмахнулась Бранка. Она на ходу словно к чему-то принюхивалась – ноздри тонкого носа раздулись и отвердели. – В болоте ты топляков повидал, а на ночном привале с упырями-летунцами перемолвился. Ее вокруг пропасть. Какая без вреда, какая погубить может, а с какой, если с умом, и пользу поиметь можно…

– Что, и домовые есть? – поинтересовался Олег.

Бранка кивнула:

– Есть, как без них. А у вас не то нет?

– Нет, – признался Олег. – Может, были, но вымерли все. Зато у нас есть налоговая полиция и рэкет.

– Да, это хуже, – согласилась Бранка с серьезным видом. – Йой, а темнеет как!

И в самом деле – темнело очень быстро. Уже над самой головой гремел гром – точнее, не гремел, а упруго перекатывался, словно шар в кегельбане. Длинно и ворчливо, с гулом. Молнии сверкали часто, свет их почти не пробивался через кроны. Ветер тоже гулял где-то по вершинам.

– Сюда! – прокричала Бранка слева.

Было уже так темно, что Олег едва различал ее – девчонка стояла около чудовищного дубового выворотня. Неизвестно почему, но дуб, начавший валиться, выстоял и теперь зеленел, хотя его ствол торчал косо, под углом, а слева, под корнями, образовалась даже не яма, а настоящая пещера, в которой можно было стоять, не сгибаясь. При виде этого Олег по непонятной тоскливой ассоциации подумал, чего лишился с приходом цивилизации его мир…

Они с Бранкой успели вовремя. Как раз когда вошли, чуть пригнувшись, под выворотень, гром хрястнул – вот сейчас хрястнул по-настоящему! – и на лес рухнул дождь. Ветер тут же стих. Кроны отозвались многоголосым шорохом, быстро слившимся в громкий непрерывный шум, который лишь временами заглушали удары грома. Первая струйка упала на землю… другая… третья… закапало… хлынуло! В лесу под сводом листвы тоже шел дождь. Местами вода лилась наземь, как из водосточных труб.

Зачарованный этим зрелищем, Олег стоял у края вывортня, как на пороге странной комнаты. И сперва даже не понял, кого видит в свете очередной молнии – только через несколько секунд догадался, что Бранка, скинув всю одежду, танцевала под дождем, запрокинув лицо и подняв вверх соединенные руки. Вода лилась по ее лицу, плечам, распущенным волосам, телу, в промежутках между раскатами грома Олег слышал, как она почти исступленно выкрикивает:

– Бей! Бей! Бей!

– Рррах! Ррах! Ррах! – готовно отзывалось ее просьбам-приказам небо. Бранка повернула смеющееся лицо:

– Во-ольг! Иди сюда! Скидывай свое, иди сюда! До чего хо-ро-шо-о!!!

– РРРААХХ!!! – подтвердило небо.

Олег почувствовал, что каждый мускул в нем напряжен, словно хорошо натянутая гитарная струна. Гроза умело била по этим струнам пальцами опытного гитариста, выбивая то ли марш, то ли вальс, то ли хард-рок, то ли все вместе. Мальчишка понял, что еще секунда – и он все равно вылетит под дождь – на зов грозы – и поспешно начал стаскивать одежду, чтобы не замочить. Оставшись в трусах, он в два прыжка выскочил наружу, успев почувствовать, какой теплый дождь и какая теплаяземля под ногами. А в следующий миг он завопил – просто так, без слов, запрокинув лицо к небу:

– Йааахххха-а! – И небо готовно откликнулось еще одним ударом.

– Поймай меня! – крикнула Бранка, бросаясь вбок, в чащу.

Олег метнулся за ней – безо всяких там «таких» мыслей, увлеченный одним веселым желанием – догнать мелькающее между деревьями загорелое тело.

Что потом – он не знал и не думал. И не хотел думать, потому что «потом» означало прекращение этого бега по лесу под дождем.

Впереди слегка посветлело. Бранка выскочила на поляну – и почти сразу Олег, перейдя в мощный спурт, незнакомый, конечно, здешним жителям, догнал ее, схватил за плечи, а потом – раньше, чем она вывернулась гибким, скользким от дождя телом, – перехватил за локти. Бранка весело дышала, глядя своими сияющими глазами в лицо мальчишки, ничуть не смущаясь своей наготы. Да и скорей уж трусы Олега казались здесь неуместными… и где-то самым краем сознания вдруг проскользнула мысль – сбросить их и… дальше Олег не думал. Может быть, он и попробовал бы подумать… или даже сделать это. Но Бранка вдруг ахнула. И не отразившиеся на лице Олега его мысли были тому причиной. Она смотрела через плечо мальчишки, и глаза Бранки наполнял ужас.

Олег резко обернулся – на краю поляны, в десятке шагов от них, под дождем стоял всадник.

Раньше, чем ему удалось разглядеть всадника подробно, Олег почувствовал его ЗАПАХ. Это была отвратительная, густая, мокрая вонь – смесь человеческого и лошадиного пота, застарелой грязи и нестиранной одежды с мокрым железом. И только потом мальчик увидел всадника подробно.

Невысокий – ниже самого Олега – он сидел на маленьком мохнатом коньке цепко, словно сросся с ним, с высоким седлом, украшенным алой попоной с длинными золотыми кистями. Всадника защищали длиннополая пластинчатая броня с широкими рукавами, небольшой круглый щит с изображением спрута, закрепленный у самого левого плеча, и круглый же плоский шлем с чешуйчатыми нащечниками и жидким, но длинным султаном из алых перьев. У высоко поднятого левого колена был приторочен лук, у правого – колчан, на левом бедре виднелась рукоять сабли. В правой руке всадник держал острием вверх копье с зеленым древком и наконечником, украшенным алым конским хвостом. Круглое, со стертыми чертами дауна, лицо всадника было бесстрастно, тонкие усы, перевитые красными нитями, спускались на кольчужный шарф.