– Тут вообще мало что было, до Европы добираться несколько суток, на корабле вообще пару месяцев, – рассказывает он. – Остров, одним словом, и заработать можно было на всем. Да тут и сейчас не заработает только ленивый, я уверяю. Допустим, у вас есть 20 тыс., берете кредит в банке еще на 180 тыс., а за 200 тыс. можно купить неплохой дом. Потом его сдаете за пару тысяч в месяц – хватит на выплаты банку (8 % где-то). Тут многие «наши» так живут.

В Союзе Яков Рогозин был музыкантом, лабал в ресторанах в Сочи, приехал – устроился вязальщиком на фабрику, а в выходные работал саксофонистом, играл джаз в ресторанах, выходило немного – $50 за вечер.

– Это сейчас группа из четырех человек легко поднимает 2 тыс. долларов в клубе, по 500 на брата – совсем неплохо. А тогда был упадок, надо было искать другую работу. За два года такого вкалывания скопил 10 тыс., взял кредит на 50 тыс., купил дом. В нем и организовал производство: покупал журнал Burda и, грубо говоря, занимался тем, чем в это время занимались и в России, – сдирал модели. Особенно большой спрос был на спортивные костюмы. Открыл торговые точки на базарах, тогда у нас до 35 тыс. в неделю выходило на костюмах, очень неплохо. Деньги вложили в акции местных предприятий, что было ошибкой – в 1988 году в Австралии случился кризис, и акции обесценились. Короче, потеряли и фабрику, и дом. Пришлось начинать с нуля.

Якову пришла в голову идея диверсифицировать торговлю: «Понятно, что лучше иметь тысячу небольших магазинов, чем пару больших. Ну а мой сын увлекался велоспортом, он и предложил обшивать велосипедистов (200–300 долларов за комплект формы, кстати). Велосипед тут очень популярен, сотни тысяч людей увлекаются, особенно в возрасте, когда сердце начинает пошаливать. Потом пошли волейболисты…» Сейчас свой бизнес Яков Рогозин оценивает в 9 млн долларов.

В Австралии не было русской прессы до начала 90-х, когда Семен Пинчук, также изначально заработавший на недвижимости, основал свой упомянутый выше «Горизонт».

– Когда выезжали в 89-м году, – вспоминает Пинчук, – были мысли остаться в Европе, но мне позвонил приятель, говорит: «Семен, ты что! Даже не думай, Австралия на порядок лучше, а климат какой!» Подали документы, прошли по баллам…

На родине Семен Пинчук налаживал производство товаров народного потребления при комбинатах бытового обслуживания.

– Навыки пригодились в Австралии, – рассказывает Пинчук. По приезду устроился закройщиком в цех, а через полгода уже открыл свой. Купили подержанное оборудование – закройные машины за 150 долларов, начали работать в подвале съемного дома и за два года сделали швейное производство. Мужские костюмы собственного покроя, по 300 долларов, даже в Россию отправляли, но основные деньги принесла торговля детским питанием и маслом в Узбекистане. Потом, конечно, строительство – тут им многие занимаются.

Благодаря Семену Пинчуку до Австралии, наконец, дошло российское телевидение, пять каналов. Правда, пока проект не окупается – лицензии на каналы стоят несколько десятков тысяч долларов, доставка сигнала – $15 тыс. за канал в месяц. Понятно, что нынешние две тысячи подписчиков с абонентской ежемесячной платой в 74 доллара окупить затраты не могут.

– Русский этнический рынок все равно хорошо развивается… Раньше мы были как на необитаемом острове, Интернета еще не было, не знали, что происходит в России, дети у многих, особенно из первой волны, забыли язык, а сейчас – если б не выходил из дома, так словно и не уезжал никуда. Включил телевизор, купил в русском магазине сервелат – и хорошо, ностальгия отступила, – говорит Пинчук.

Впрочем, в Австралии много русских, имеющих и «чисто австралийский бизнес». Люба (она просила не называть свою фамилию) прибыла на пятый континент 27 лет назад. «Раньше мы еще делали разные игрушки из кожи кенгуру для туристов: всяких коал, кенгурушек. Но потом началась защита животных, пришлось переквалифицироваться», – рассказывает она.

Такая судьба-в Союзе Люба была инженером, работала в НИИ, а в Австралии стала производить обувь, известную как uggs (от ugly boots – «страшные ботинки»; делается из дубленых овечьих шкур, со швами наружу) и ставшую в последнее время очень модной. В Москве подобные сапожки продаются за $300. Бизнес весьма рентабельный: шкура овцы стоит 20 долларов, одной хватает на пару обуви ценой 150 долларов в опте. Люба говорит, что сейчас всего двое-трое таких, как она, производителей осталось, остальные съехали в Китай.

Муж Любы Роман в СССР был меховщиком, шил шапки из ондатры и соболя, так что выделка австралийской овчины и шкур кенгуру для него откровением не стала. Когда удалось скопить несколько тысяч долларов, купили швейные машины, прессы, потихоньку начали шить обувь, а по выходным продавать ее на местном рынке.

Сейчас у Любы работают 50 человек, в год выпускается 100–150 тыс. пар uggs – немного, зато в настоящий момент заказы расписаны до лета. Люба говорит, что рада бы поставлять товар в Россию, но для этого надо мощности увеличить вдвое.

«Кажется, он миллионер!» – прошептала Лиля Мельникова мужу в аэропорту Сиднея, где их встречал на белом «роллс-ройсе» Гарри Трегубов. 17 лет назад Лиля жила в Перми, работала инженером и подала с семьей документы на выезд.

– Разброд же в стране полный был, получили разрешение на въезд в Штаты, и на перевалочной базе в Австрии вспомнили о Трегубове, дальнем родственнике, который сильно дружил с моей бабушкой, постоянно приглашал. Кто он, чем зарабатывает – вообще не знали… Но телефон был, позвонили из Австрии на всякий случай, а он кричит: «Вы что, какая Америка, быстро в австралийское посольство, я все сделаю!» – вспоминает Лиля.

Сейчас Мельникова работает «сейлзом» в компании Трегубова Meriton Apartmens (австралиец трудоустроил всех родственников), продает апартаменты в домах, построенных им. Сам Гарри уже на пятом месте в списке австралийских богачей, с состоянием $3,25 млрд.

Меня Гарри Трегубов встретил на одиннадцатом этаже своего офиса. Здание, конечно, им же и построено, как и самый высокий в Сиднее 78-этажный гостиничный комплекс World Tower с бассейном на 62-м этаже, и еще сотни объектов. Почти 30 лет строительной деятельности – не шутка. Хозяин кабинета был босиком. «Жара, ноги преют, но как-то неудобно, все же „Коммерсантъ“ встречаю», – оправдывался 75-летний Гарри, нащупывая ногами ботинки под столом.

– Строительство – отличный бизнес! – уверяет Гарри. – Я правильно сделал, что выбрал его. Я строю лучшие дома в Австралии, а может – в мире, ни у кого нет бассейна на 62-м этаже. Ты представляешь – какая нагрузка, а дом стоит!

Трегубов – из «китайского» поколения русских, может, поэтому его офис – в центре китайского квартала. «Отца в Китае посадили коммунисты, потом все же выпустили, у нас не оставалось выбора, – вспоминает Трегубов. – Сперва уехали в Израиль, а оттуда я уже один в 1961 году прибыл в Австралию. Я и таксистом рулил, и молоко развозил, копил деньги на первую квартиру… Но не скопил, все же занял в банке, купил за 12 тыс. фунтов, еще в 1963 году, первые три квартиры (тогда в Австралии фунты ходили), сейчас каждая 400 тыс. стоит. Я же говорю – хороший это бизнес, девелопмент. В общем, сдал их в рент».

Потом Трегубов построил свой первый дом на восемь квартир, обошелся он всего в 16 тыс. фунтов, а продан был за 24 тыс. И пошло… Сейчас Гарри Трегубов – самый крупный австралийский застройщик. У него в собственности 2,5 тыс. квартир для сдачи в аренду. За квартиру с двумя спальнями в Сиднее платят от нескольких сот до тысячи долларов в неделю, причем цены растут на 5 % ежегодно, в отличие от цен покупки, которые уже шесть лет стоят.

– Сейчас хорошее время, чтобы приобрести квартиру, землю, – говорит Гарри. – Так долго застой продолжаться не может, скоро все пойдет вверх, чувствую.

Застройка приносит Трегубову, как он уверяет, стабильные 20 %. «Я сам себе банк, строю только на свои, еще ростовщичеством немного занимаюсь-есть такое слово в России, помните, у Достоевского? Под 8 % даю, на покупку моих же квартир, но только на два года, а то у меня самого деньги кончатся. Правда, из России тут плохо покупают – далеко мы слишком. Но, думаю, австралийцы еще меньше покупают квартир в Москве».