Нейропсихолог посоветовал адвокату связаться со мной, чтобы провести сканирование мозга Хосе. Результат ОФЭКТ был далек от нормы. У Хосе оказались серьезно снижены функции лобной коры и коры височных долей мозга (что связывают с трудностями в обучении и склонностью к насилию). Кроме того, у Хосе была чрезмерно повышена активность передней части поясной извилины.

Этот участок мозга служит своеобразным «переключателем передач». Отсюда ясно, почему Хосе был упрямым, негибким и зафиксированным на негативных мыслях (см. рис. 2.4).

Понятно, что мозг Хосе должен был иметь отклонения. В прошлом он перенес ряд черепно-мозговых травм (в частности, был избит до потери сознания тяжелой цепью), а также – несколько эмоциональных травм. Он видел в жизни много насилия, и его мать была убита, когда ему было 8 лет. Даже без марихуаны мозг Хосе был уже очень уязвим. И здесь любая неподходящая ситуация, какое-то влияние снижающее функцию мозга, например марихуана, с большой вероятностью приводит в неконтролируемому взрыву.

Рис. 2.4. Мозг Хосе. Стрелки указывают на лобную кору (верхняя) и височные доли.

В мой адрес прозвучало немало критики за выступление в качестве свидетеля на процессе над Хосе, в мой офис поступали даже звонки с угрозами. Люди говорили, что я предоставляю высокотехнологичное оправдание плохому поведению. Но правда состоит в том, что у Хосе не было полного доступа к собственному мозгу – органу, контролирующему поведение. Это не означает, что он не совершал преступления и не несет за него ответственности. Это значит, что суд должен принять во внимание, что Хосе действовал, в буквальном смысле, с неполным комплектом клеток мозга, и должен получить соответствующее лечение.

Весьма вероятно, что, каким бы ни было его наказание, когда-нибудь он возвратится домой. Вероятность того, что он снова нарушит закон, будет меньше, если его мозгу будет оказана помощь. Фактически суд использовал данные томографии как повод для смягчения наказания. Вместо 25 лет, как того просило обвинение, суд приговорил его к 11 годам с рекомендацией отбывания в таком месте, где Хосе может быть обеспечено лечение.

Почему одни люди взрываются в определенных ситуациях, а другие нет? Я полагаю, мы должны учитывать подверженность этому нашего мозга.

Люси – высокоуважаемый ученый и предприниматель из Бостона, в возрасте 50 лет с небольшим обратилась ко мне после продажи своей компании. Несмотря на то, что финансово она была обеспечена до конца жизни, продажа бизнеса была связана с таким большим стрессом, что у нее появились проблемы со сном, она мучалась от чувства тревоги, и у нее наметились тенденции к навязчивым состояниям, с которыми, как ей казалось, она рассталась в 20-летнем возрасте. В качестве части обследования мы сделали ряд томограмм мозга методом ОФЭКТ. Ее муж, Арни, пришел вместе с ней и тоже сделал томографию, по собственному желанию, чтобы поддержать свою жену. Ему было просто любопытно. Я посмотрел на ее мозг, обнаружил проблемы, которые ожидал, и назначил курс лечения. Когда я взглянул на мозг 56-летнего Арни, он выглядел так, словно ему было восемьдесят (см. рис. 3.1). Я спросил его, что он делает, чтобы так навредить своему мозгу.

– Ничего, д-р Амен, – ответил он с явным недоверием.

– Действительно? – переспросил я, чувствуя себя в некотором замешательстве по поводу того, отчего его мозг выглядит настолько плохо. – Вы много пьете?

– О, совсем немного.

– Совсем немного – это сколько? – спросил я. За многие годы я научился тому, чтобы всегда задавать такой уточняющий вопрос.

– Ну, вероятно, три-четыре рюмки в день.

– Каждый день?

– Да, каждый день. Но это не создает проблем. Я никогда не пьянею. У меня никогда не бывает неприятностей от этого, – сказал Арни с тревогой в голосе.

– Почему вы пьете каждый день? – продолжал спрашивать я.

– С тех пор как моя дочь уехала учиться в колледж, меня не покидает это ощущение «опустевшего гнезда»[13]. Время, которое я проводил с ней, я теперь провожу в местном пабе с моими друзьями. Это время для общения, нечто типа шоу «Cheers»[14].

– Так вот: вы просто травите себя, – сказал я. – Вам 56 лет, а ваш мозг выглядит на 80. Если вы будете продолжать в том же духе, начнутся неприятности во всех сферах вашей жизни.

Арни был шокирован тем, что его мозг настолько плох. Пока мы говорили, я заметил, что у него начала развиваться «зависть к мозгам». Узнав о состоянии своего мозга, он со всей очевидностью захотел его улучшить. Я предложил ему конкретный план оздоровления, который включал воздержание от алкоголя, регулярные занятия физкультурой, упражнения для мозга, витамины, пищевые добавки и рыбий жир.

Рис. 3.1. Мозг Арни.

Четыре месяца спустя он написал мне, что умственно и психологически чувствует себя, как в свои 20 лет. У него повысилась энергия, улучшилась память, он стал замечать, что лучше соображает и более четко формулирует свои мысли. Также возросла эффективность его работы в качестве консультанта по бизнесу, и он начал писать о своей работе книгу, которую задумал еще пять лет назад, но никак не мог найти времени и сил.

За эти годы лично я прошел десять обследований ОФЭКТ, начиная с 37-летнего возраста, когда мы только начали проводить сканирование. Оглядываясь назад, я могу сказать, что мои первые томограммы имели «зубастый» вид пораженного токсинами мозга, явно не соответствовавший его хорошей функции (см. рис. 3.2). Мозг на моей последней томограмме, сделанной в возрасте 52 лет, выглядит здоровее и моложе, чем на изображениях 15-летней давности, хотя обычно томограммы с возрастом демонстрируют гораздо меньшую активность мозга (см. рис. 3.3). Почему? За прошедшие годы я испытал «зависть к мозгам» и захотел улучшить свой мозг. По мере того, как я всё больше узнавал о здоровье мозга, я проделывал сам все то, что проповедовал своим пациентам и читателям.