- Я расскажу вам все, только сохраните мне жизнь. - Хорошо. Отвечайте, но учтите, что многое, о чем я буду вас спрашивать, мне известно. Мои вопросы будут отчасти испытанием вашей искренности… Прежде всего, как вас в действительности зовут?

- Моя настоящая фамилия Загорина, а зовут Антонина Васильевна. Мне оставили мое имя для того, чтобы я не путалась. Мой возраст правильно указан в паспорте - мне двадцать лет.

- Откуда вы прибыли?

- Из Западной Германии. Правда, мы оттуда вылетели на самолете, а потом, не знаю где, пересели на геликоптер, который высадил нас в горах. Мы прошли около десяти километров пешком и вышли на приморское шоссе. Сюда мы приехали на автобусе междугороднего сообщения.

- А где вы первый раз встретились с Лагуниным?

- В Западной Германии за три дня до вылета. Мой начальник- капитан Лайнер - сказал мне, что я должна выполнять все требования Лагунина. Настоящая фамилия Лагунина мне не известна, но мне кажется, что он не русский.

- Вы раньше слышали что-нибудь об Антонове?

- Нет. Эту фамилию я услыхала впервые здесь в Синеводске от Лагунина, когда он сказал мне, что я должна познакомиться с его дочерью.

- Теперь скажите, какая задача была у Лагунина?

- Он не говорил мне, зачем мы приехали в Синеводск… Сегодня я спросила его: «Когда мы вернемся обратно?» Он ответил, что скоро наша миссия закончится.

- Куда он собирался пойти сегодня вечером?

- Я сказала правду - в парк. Он предупредил, что придет поздно. Я не могла лечь спать до его возвращения - меня волновали предчувствия. Я была уверена, что сегодня ночью решается наша судьба. Это настроение мне передалось от Лагунина. Он был сильно озабочен и нервничал. Ему казалось, что за нами следят ваши… Мои предчувствия подтвердились… - опять прослезившись, закончила Загорина.

Обыск, произведенный в номере Лагуниных, ничего не дал.

Кравченко взял с собой стакан, стоявший на столе в комнате Лагунина - на его стенках он обнаружил четкие отпечатки мужских пальцев. Загорину взяли под следствие. За гостиницей «Кавказ» было установлено наблюдение с целью задержать диверсанта в случае его появления.

- Вот, товарищ Агафонов, какие дела, - сказал Кравченко, сидя в кабинете у оперуполномоченного. - Оказывается, хищники покинули свои берлоги. Значит, кто-нибудь из нас действовал неосторожно.

- Но они, наверно, не откажутся от выполнения поставленной им задачи и будут продолжать преследование профессора Антонова? - предположил Агафонов.

- Нет сомненья… Но план действий им придется изменить. Сейчас наша задача усложняется. Раньше враги были у нас на виду, а теперь будут действовать из засады.

- Товарищ майор, а что вы думаете о показаниях Загориной?

- Думаю, что ей доверять нельзя… Обычно, опытные шпионы на допросах пытаются ложь подменить ложью и выдать ее за «чистосердечное раскаяние». Надо ее еще раз уличить во лжи и под тяжестью улик она может сказать правду.

Стенные часы гулко пробили три раза. Кравченко встал и протянул руку Агафонову. - Прежде чем уйти, хочу предупредить вас, товарищ Агафонов, что я должен выехать из Синеводска. Учитывайте новую обстановку, действуйте осторожно, но решительно. Обо всем новом своевременно информируйте капитана Окунева и не теряйте с ним связь.

На вторичном допросе Загорина созналась, что была посвящена в планы Лагунина, задачей которого являлось похищение профессора Антонова. Она знала, что накануне ее ареста Лагунин и Лучинский собирались ночью отправиться на лодке к даче «Синие скалы». Лучинский узнал, что любимым местом профессора на берегу моря был плоский камень. Там они рассчитывали захватить Антонова и под наркозом доставить в особняк Лучинского. Для переброски профессора за кордон намечался вызов подготовленной для этого подводной лодки. Однако в последнем Загорина была не уверена, так как Лагунин говорил ей, что его хозяева не поскупятся и на высылку засекреченного стратоплана типа ракеты.

Предостережение Кравцова об опасности заболевания лучевой болезнью было поддержано Остапенко, Галей и другими участниками экспедиции. Профессору Антонову, привыкшему неуклонно проводить в жизнь принимаемые решения, на этот раз пришлось подчиниться мнению коллектива. Фотосъемка метеорита и другие работы в районе его нахождения, которые хотел провести Антонов, не состоялись. Было решено без радиационной разведки к дальнейшим исследованиям метеорита не приступать.

На другой день экспедиция вторично вышла в море. На этот раз были взяты дозиметрические приборы[14] , необходимые для определения уровня радиации в районе предстоящих работ.

Хотя на рентгенопеленгаторных установках Антонова и имелись индикаторно-измерительные устройства, показывающие уровень радиации в районе нахождения пеленгатора при пеленговании источников радиоактивного излучения, но для радиационной разведки они не годились. Это были точные высокочувствительные приборы, показывающие дозы радиации от миллирентгена до пяти рентгенов - такие дозы безвредны для человеческого организма. Даже дозы радиации в 100-200 рентгенов могут вызвать у человека только легкое заболевание лучевой болезнью.

Когда катера подошли к месту нахождения метеорита, отмеченному на карте, профессор посмотрел на приборный щиток пеленгатора и нахмурился.

- Не работает… Может быть, мы не туда вышли?.. Надо проверить еще раз по береговым ориентирам…

- Михаил Алексеевич! - окликнул его Остапенко, катер которого находился в десяти метрах от катера Антонова. - Если верить прибору, метеорита здесь нет! Мой прибор, и то очень слабо, реагирует только на пеленге 262!

- Это ерунда, Андрей Максимович! Он должен быть здесь! - не отрывая внимания от теодолита[15] , отвечал Антонов. - Вы поймите, - продолжал он, закончив измерения, - что мы вчера свою засечку пеленгаторами проконтролировали обратным визированием ориентиров на берегу, и обе точки сошлись без малейшей погрешности… Сейчас я теодолитом произвел обратную засечку тех же ориентиров и определил, что мы находимся там же, где и вчера. Метеорит должен быть здесь!.. Наверное, вы торопились при установке пеленгаторов и повредили их?..

- Но почему мой пеленгатор реагирует на пеленге 262?

- Что же по-вашему метеорит как краб ползает по морскому дну и меняет места?

- Никаких результатов! - прервало спор восклицание Кравцова, сидевшего за радиолокатором в катере Антонова.

- Что у вас? - спросил у него профессор.

- Дно свободно от посторонних предметов и находится от нас на удалении 1200 метров… Радиолокатор работает превосходно - исключительно ясно передает контурные очертания не только неровностей дна, но и крупных рыб…

- Но глубина 1200 метров?.. В двадцати двух километрах от берега… Для Черного моря не многовато ли?

- По лоциям здесь отмечается впадина глубиной до 2000 метров, - заметил Лукич, подошедший к Антонову.

- Но это не меняет положения, - сказал Кравцов, - метеорита здесь нет.

- Да, здесь не может быть метеорита, - высказала свое предположение Галя. - Вчера на месте его нахождения мы видели светло-молочное пятно. Ты, папа еще говорил о химической реакции… Где это пятно?

- Михаил Алексеевич, я предлагаю не терять времени и пройти по пеленгу 262! - выкрикнул Остапенко. - Он должен нас привести к источнику радиации влияющему на наши пеленгаторы!

- Ладно. Я согласен!.. Пусть это убедит вас в том что сегодня мы вышли в море с неисправными приборами, - ответил Антонов, безнадежно махнув рукой и усаживаясь на носу катера у пеленгатора.

- Михаил Алексеевич! Я был прав! Мы находимся над метеоритом! - кричал Остапенко, повернувшись в сторону подходящего катера профессора Антонова. - А вот и то пятно, которое мы наблюдали вчера и которому вы дали свое объяснение… Пеленгатор работает безукоризненно, и в его показаниях я не сомневаюсь.