Сердце бешено застучало у меня в груди, и я чуть не свалился со стула. Это было невероятно, но факт…

Это была Анжелина.

Она обесцветила волосы и слегка изменила черты лица. Ровно настолько, чтобы ее нельзя было узнать по фотографии или описанию, имевшимся в полиции. Теперь ее никто не мог опознать.

Кроме меня, конечно. Я видел ее на похищенном крейсере и разговаривал с ней. Но самое главное заключалось в том, что она понятия не имела, кто я такой. Она видела меня только мельком, и то в скафандре с затемненным стеклом шлема. К тому же, в то время ей надо было думать о том, как спастись, а не разглядывать меня.

Я чувствовал себя на вершине блаженства. Даже зловонный воздух притона показался мне ароматом. Расслабившись, я удивлялся иронии судьбы. Однако, надо сказать, она знала, что делала. Я и не предполагал увидеть ее здесь, хотя старался предусмотреть все варианты. Зная, что у нее с собой полно ворованных денег, я и мысли не допускал, что она примет образ проститутки, перебивающейся случайными заработками. Выдержка у нее будь здоров, тут ничего не скажешь. Она безукоризненно играла свою роль. Не будь она убийцей — какую команду мы бы с ней составили!

Мое сердце снова застучало, когда я понял, в какой тупик завели меня чувства. Анжелина приносила несчастье всем, кого встречала на своем пути. В ее хорошенькой головке работал первоклассный, но преступный мозг. Мне бы лучше думать не о ее соблазнительной фигурке, а о тех трупах, которые она оставляла за собой. Оставалось сделать только одно — схватить ее и передать Специальному Корпусу. Я даже не вспомнил, как относился к Корпусу, а Корпус ко мне. Это неважно. Главное, надо чисто сработать, пока я не передумал.

Подойдя к стойке бара, я сел рядом с ней и заказал две двойных порции местной кислятины. На всякий случай я понизил голос, изменил манеру разговаривать и подпустил акцент. Анжелина слышала мой голос и могла легко узнать его, поэтому предосторожности никогда не помешают.

— Пей, куколка, — сказал я, поднимая свой бокал и ухмыляясь. — Потом пойдем к тебе. У тебя есть комната?

— Найдется, если у тебя есть десятка. В кредитках Лиги, разумеется.

— Конечно, — проворчал я, притворившись оскорбленным. — На что, по-твоему, я покупаю это пойло?

— Ты же не в забегаловке, где платишь после, — с прекрасно разыгранным равнодушием произнесла она. — Гони монету, тогда и пойдем.

Я бросил ей монету, и она поймала ее на лету. Взвесив на ладони, она попробовала ее на зуб и спрятала в сумочку. Я надеялся, что восторг, с которым я наблюдал, как она играет свою роль, она принимает за страсть. И только когда она повернулась ко мне спиной, я заставил себя вспомнить, что я здесь не ради удовольствия, а должен исполнить свой долг. Чтобы не расслабляться, я стал думать о трупах, что плавали в глубинах космоса. Осушив стакан, я вышел за ней на шумную улицу, любуясь ее грациозной походкой.

Оказавшись в лабиринте темных аллей, я насторожился. Анжелина хорошо играла свою роль, но я сомневался, что она спит с космонавтами, волею судьбы оказавшимися в местном порту. Скорее всего, у нее был сообщник, который поджидал ее клиентов, зажав в руке какой-нибудь тяжелый предмет. А может быть, мне не давала покоя моя всегдашняя подозрительность. Рука сжимала в кармане пистолет, но воспользоваться им мне так и не пришлось. Мы прошли по одной улице, а затем повернули под арку. Она первая вошла в дом. Никто из нас не произнес ни слова.

Когда она открыла дверь в свою комнату, я немного успокоился. Комната была безвкусно обставлена и так мала, что сообщник вряд ли мог тут спрятаться. Анжелина направилась к постели, а я повернулся и проверил, заперла ли она за собой дверь. Дверь была заперта.

Когда я повернулся, на меня смотрело дуло пистолета 0,75-го калибра, такого большого, что она держала его обеими руками.

— Что это еще за шутки, — возмутился я, отгоняя мысль, что где-то совершил непростительную ошибку. Я все еще сжимал в кармане пистолет, но доставать его было равносильно самоубийству.

— Я убью тебя, даже не спрашивая имени, — улыбнулась она, сверкнув белоснежными зубами. — Ты сорвал мою операцию с крейсером.

Она все не стреляла, а ее улыбка становилась все более зловещей. Она наслаждалась, следя за выражением моего лица, когда я проклинал себя за тупость. Охотник и жертва поменялись местами. Она заманила меня в ловушку, и я ничего не мог поделать.

Видя, как мысли отражаются у меня на лице, Анжелина мелодично рассмеялась. Она была артисткой до мозга костей и ждала момента, когда я наконец осознаю всю безвыходность своего положения. Когда мое отчаяние достигло предела, она нажала на спусковой крючок.

Затем еще раз, и еще…

Четыре пули в сердце, и последний выстрел между глаз.

Нельзя сказать, что я пришел в сознание, скорее ощутил себя в кровавом, пульсирующем болью тумане. С болью пыталась соперничать тошнота, но боль победила. Положение осложнялось еще и тем, что мои глаза были закрыты, а попытка открыть их принесла мне невыносимые страдания. Наконец мне это удалось, и я увидел над собой очертания лица, выплывавшего из красного тумана.

— Что случилось? — поинтересовалось лицо.

— Именно это я хотел спросить у тебя, — произнес я и замолчал, пораженный, что у меня такой слабый и дрожащий голос.

Что-то коснулось моих губ, и я увидел окровавленную салфетку, удаляющуюся от моего лица.

Я усиленно заморгал глазами, и размытое пятно превратилось в молодого человека, одетого в белый халат. Доктор, сообразил я. Мы находились в движении, очевидно, меня везли в машине скорой помощи.

— Кто это стрелял в тебя? — спросил доктор. — Нам сообщили о выстрелах, и скажи спасибо, что мы приехали как раз вовремя. Ты потерял много крови — мы уже сделали переливание — кроме того, имеются множественные переломы лучевой и локтевой кости, одно пулевое ранение в руку и другое в области правого виска — вероятно, повреждение черепа. Судя по всему, сломаны ребра и повреждены внутренние органы. Кто-то испытывает к тебе сильную неприязнь. Но кто?

Кто? Моя дорогая Анжелина, вот кто. Искусительница, ведьма, убийца, вот кто хотел отправить меня на тот свет. Теперь я все вспомнил. Огромное дуло пистолета, в котором запросто поместится звездолет. Ослепляющее пламя, летящие в меня пули и невыносимая боль, когда мой гарантированный пуленепробиваемый жилет принял на себя мощь выстрелов. Я вспомнил, как надеялся, что она ограничится этим, и как надежда растаяла, когда дымящееся дуло пистолета уставилось мне в лицо.

Я вспомнил, как в отчаянии я закрыл лицо руками и отклонился в сторону, пытаясь спастись.

Надо же, мне это удалось. Ударившись в кость руки, пуля срикошетировала и лишь царапнула череп вместо того, чтобы проделать в нем дырку. В результате — море крови и бездыханное тело на полу. И тут Анжелина допустила единственную ошибку. Грохот выстрелов в крошечной комнатушке, кровь и вполне натуральный труп, наверное, испугали ее. Стремясь как можно скорее скрыться с места преступления, она не удосужилась убедиться в моей смерти.

— Лежи, — приказал доктор. — Будешь шевелиться — я вкачу тебе укол, который отключит тебя на неделю.

Только теперь я заметил, что сижу на носилках и смеюсь, как ненормальный. Я легко дал себя уложить, так как при каждом движении мою грудь пронзала боль.

Мой мозг уже начал строить планы, как с наибольшей выгодой воспользоваться сложившейся ситуацией. Не обращая внимания на боль, я прикидывал, как бы не упустить счастье и заставить Анжелину поверить, что я действительно мертв.

Мы уже подъезжали к больнице, когда я умудрился стащить ручку и стопку медицинских бланков с полочки над моей головой. Моя правая рука действовала, хотя каждое движение отдавалось болью. Робот прикрепил носилки к каталке и повез меня в приемный покой. Сунув какие-то бумаги в держатель над моей головой, доктор на прощание помахал мне рукой. Я вежливо улыбнулся в ответ, а робот продолжал толкать каталку.