В моем голосе джентльмен, видимо, уловил некую угрозу.

– Да!? – мужчина начал с удивлением осматривать себя. Затем быстро полез в сумку и, порывшись, вытащил оттуда такую же майку.

– О, извините, произошло недоразумение. Они так похожи. Но вы, надеюсь, не станете заявлять на меня в полицию?

Он посмотрел на мои рваные джинсы и еще более видавшие виды кеды. После короткого раздумья достал бумажник и протянул мне стодолларовую бумажку. Я опешил, увидев эту купюру. У меня уже давно не было такой суммы. Поняв выражение моего лица по-своему, джентльмен протянул мне еще одну бумажку такого же достоинства. Я просто онемел. Тогда джентльмен протянул мне еще одну купюру. Когда сумма стала приближаться к тысяче, ко мне, наконец, вернулся дар речи. Испугавшись, что джентльмен заберет деньги назад, я бодро заявил:

– Ну конечно же, сэр! Я не намереваюсь заявлять на вас. Уверен, вы надели майку по ошибке.

– Разумеется это именно так.

– Однако, сэр, не могли бы вы все же вернуть мне мою, иначе я не смогу добраться до дома.

– Да, конечно! – он начал с брезгливостью быстро снимать, буквально сдирать с себя желтую майку.

Эти деньги послужили начальным капиталом для моего первого маленького бизнеса. Он оказался успешным. Вскоре я приобрел автомобиль, через пару лет купил дом. А сейчас, вы видите сами...

С этими словами мой собеседник полез в карман своего шикарного пиджака. Его костюм тянул минимум тысячи на две баксов. Вытащил брелок с ключами. Тотчас на стоящем вблизи сверкающем никелем черном “Хаммере” включился двигатель и зажглись многочисленные фары и подфарники.

– У меня там помимо навигатора, индивидуальные телевизоры для каждого пассажира, камера с экраном, на котором можно видеть все сзади машины и множество других прибамбасов.

Дверца захлопнулась. Не прошло и нескольких мгновений, как машина скрылась из вида на ближайшем перекрестке.

2006г.

НЕСОСТОЯВШАЯСЯ ПОЕЗДКА

Отлёт в Москву был назначен на 17-е сентября. Уже задолго до этого Давид очень нервничал. Ведь им с женой предстояло встретиться со страной, в которой они прожили такую долгую жизнь. Все 10 лет иммиграции они постоянно следили за тем, что происходит там в России, в стране навсегда оставшейся их родиной. Все это волновало, заставляло сопереживать.

Иногда, проснувшись среди ночи, Давид представлял себе, как вновь пройдет по знакомым московским улицам, увидит родной город. От этого щемило сердце. Вспоминался далекий военный 1942 год. Как он тогда совсем мальчишка, находясь в эвакуации в Сибири, мечтал вернуться в Москву. Пройтись от дома в Скарятинском переулке до школы вблизи Никитских ворот. Здесь на улице Герцена ему был знаком каждый дом, каждые ворота, каждый забор. Ему казалось, что это лучшее место на свете со старыми нуждающимися в ремонте домами, тротуарами и дворами. Как тогда учащенно билось сердце и перехватывало дыхание! Вот и теперь тоже...

Тогда он мальчишкой мечтал вернуться домой. Теперь... Со слов побывавших там Москва сильно изменилась: похорошела, выросла в высоту. “Вы не узнаете Москву,” – говорили они. Предстояла встреча с теперь как бы незнакомым городом и страной, которая изменила даже свое название. Знакомым оставался только язык. Да еще друзья Томские. Хотелось обнять Тамару и Лёню – друзей, которые за долгие годы стали самыми близкими.

Родители Давида и Лёни еще в ЗО-х годах построили дачу в Подмосковье. Между семьями все делилось поровну. Дружили отцы, затем стали дружить дети, потом внуки. Давиду вспоминалось, как они с Леней помогали друг другу в работах по даче, как обменивались инструментами, полезной информацией, вместе чинили колодец, забор... Их жены угощали соседей-друзей своими фирменными блюдами, или простыми оладушками, которые вкусно готовила Тамара, или Инниными блинчиками... Делать это было очень легко, так как дом не имел внутренней перегородки и двери кухонь выходили в общую прихожую.

Сколько их связывало! В обеих семьях росли дети, потом появились внуки. Родители делились своими переживаниями, сомнениями и радостями. Больше всего Давиду вспоминались их вечерние посиделки у камина, в который Лёня переделал свою голландскую печь. Что здесь только не обсуждалось?! Хрущевская оттепель, застой во времена Брежнева, перестройка и первые перемены.

Спорили, но, в целом было совпадающее мнение и оценка событий, личностей, одинаковое понимание общечеловеческих ценностей. Томские – потомственные врачи, как представлялось Давиду, были лучшими представителями русской интеллигенции, лишенными всякого лжепатриотизма, расовой нетерпимости. И это было очень близко Давиду. Потому так учащенно билось сердце в ожидании встречи.

11 сентября обрушилось, как гром среди ясного неба. Случилось невероятное, кошмарное, не поддающееся пониманию. Трагедии жителей США сочувствовало все человечество.

Семье Давида звонили взволнованные родственники из Германки и Австралии, знакомые из разных штатов. Не было только звонка из Москвы. Через пару дней удивленный Давид позвонил туда сам. Трубку сняла Тамара.

– Почему не звоним? Мы же знаем, что вы живете в Бруклине, а не в Манхэттене. Думается, что у вас все в порядке.

– То, что произошло такой кошмар! Кругом такое горе, погибло столько людей! – с горечью произнес Давид.

– Я собиралась позвонить. А в общем мне совсем не жалко американцев. Так им и надо! – в голосе Тамары прозвучала озлобленность.

– Что???.

Давид онемел.

– Да, так американцам и надо – за Корею, Вьетнам, Югославию. Америка стала мировым жандармом! Все гребет под себя!

– Ведь погибли не солдаты, а мирные люди, много женщин.

– Американцы это заслужили.

Давид был в ужасе: “И это говорит Тамара, интеллигент, представитель самой гуманной профессии – врач? Что произошло с друзьями, как это могло случиться? – начал рассуждать Давид. – Да, Америка самая богатая страна в мире. Это страна иммигрантов, где по-настоящему решен национальный вопрос, один из самых высоких уровней жизни и социальной защиты людей, лучшая в мире демократическая конституция, защищающая свободу личности. Но все это не свалилось с неба. Американцы всего достигли своим умом, деловитостью, упорным трудом, как говорится, потом и кровью. Конечно, Америка защищает эти свои достижения, свободу и демократию и щедро делится ими со всем миром. Отдает миллиарды долларов безвозмездно нуждающимся странам. Многочисленные благотворительные фонды борются с голодом, детской смертностью и страшными болезнями. Так было всегда. Так и сегодня.

Почему же так изменилась позиция демократов Томских? Откуда такая ненависть к Америке? Давид отметил для себя две возможные причины, подтолкнувшие Томских к этому. Во-первых, Америке завидуют, тем более в такой неблагополучной России. А зависть ведет к ненависти. Тем не менее, завидуя и ненавидя, миллионы людей стараются попасть в США, чтобы получить хорошее образование, заработать, пользоваться всеми возможностями, которые дает эта страна людям.

Во-вторых, средства массовой информации в России, выполняя заказ властей, видимо весьма успешно влияют на умы не только обывателей, но, к сожалению, и интеллигенции. Не избежали этого и Томские.

Давиду стало очевидно, что они потеряли друзей.

Так оборвалась последняя ниточка со страной, покинув которую они не переставали любить.

Продолжать разговор, что-либо доказывать, убеждать было бесполезно, да и просто противно. Ведь рядом люди в слезах хоронили близких, а над городом еще висел тяжелый запах гари. Он повесил трубку.

Внезапно прерванный разговор испугал жену Давида, которая в соседней комнате собирала вещи в дорогу. Она застала мужа бледным с каким-то мученическим выражением лица.

– Дима! Что с тобой? Тебе плохо?

– Да. Мне очень плохо! Мы никуда не едем. Надо сдавать билеты.