Все то ли спешили домой, то ли мало знали об умершем, поэтому промолчали. Откликнулся лишь один, одетый не слишком тепло для прохладного осеннего дня.

- Мы с Большаковым работали в одной лаборатории. Кое-что могу рассказать... Но если не возражаешь, давай зайдём куда-нибудь, посидим, в тепле, возьмём пива...

- Ну, что тебе рассказать, – начал он, когда ребята устроились за не слишком чистым столом какой-то забегаловки, потягивая пиво прямо из горла бутылок.

Как учёный он был довольно известным в своей области – лауреат Сталинской премии. Однако по служебной лестнице высоко не поднимался, несмотря на большой партийный стаж. Я не знаю причин. Может быть, из-за своего несолидного вида? Был он маленького роста, щуплый, с некрасивым простым лицом, большим носом картошкой, изъеденным оспой, маленькими узкими глазами, редкими волосами не то русыми, не то седыми. Одевался очень просто. Даже сверхскромно. В ненастную погоду носил давно вышедшие из моды калоши. Имел неприличную привычку подтягивать брюки, как будто терял их.

Был он замкнутым человеком. Неохотно шел на контакты. Никогда не ходил в столовую – что-то разогревал на плитке из принесённого из дома. Никогда ничего не рассказывал о себе. Ни с кем на работе не был близок. Также скромно он жил. Всю жизнь в общей квартире со множеством соседей и лишь за несколько лет до смерти переехал в хороший дом в квартиру, где его соседями была всего одна семья. В общем, внешне заурядная, серая личность.

В то же время мне рассказывали о его героическом прошлом. Не знаю, правда это или нет, но он якобы служил в гражданскую войну в Красной Армии. В качестве разведчика был заслан в Самару, где обосновались белочехи. За хороший почерк был зачислен в штаб писарем, откуда регулярно передавал своим важные сведения. Много дней как бы балансировал на острие ножа, проявляя завидное хладнокровие и мужество. Каким-то чудом узнал о своём провале. Накануне ареста ночью бежал. Потом воевал с басмачами в Средней Азии. Был награждён высшей в то время наградой – орденом “Красного Знамени”. Получил ранение. Лечился в Москве, а затем пошел учиться и закончил химико-технологический институт. В числе наиболее способных и, одновременно, преданных революции, был направлен на учебу в США. Проучился там два года и вернулся хорошо подготовленным исследователем, а затем всю жизнь проработал в нашем институте.

Его дотошность и скрупулезность при подготовке экспериментов была просто феноменальной. Однажды я был свидетелем того, как он сваривал термопары. Казалось, чего тут может быть проще: скрутил два зачищенных конца проводов и ткнул в электрод. Так нет, Большаков повторял эту процедуру с одними и теми же проводами раз десять, после каждой сварки тщательно рассматривал спай в увеличительное стекло, срезал его, неудовлетворённый результатом, повторял сварку вновь и вновь, пока не убедился, что спай получился нужной формы, нужных размеров, а, главное, хорошо проваренным. Пайку серебром при сборке установки производил с ужасной дотошностью сам лично. Механик, в обязанности которого входило это осуществлять, лишь ассистировал, подавая инструменты. Думаю, что не ошибусь, если скажу, что лучшего экспериментатора в нашем институте не было.

Расскажу тебе один просто анекдотический случай, который, однако, свидетельствует о выдержке и находчивости Большакова, которые ему, надо полагать, помогали и в гражданскую войну.

Как ты знаешь, мы работаем с горючими и взрывоопасными газами. Периодически нас посещают пожарные инспекторы. Однажды заходит инспектор в комнату Большакова. Стучит вакуумнасос, включены приборы, установка работает. Большаков сидит с дымящейся в мундштуке сигаретой. У инспектора просто глаза вылезли из орбит при виде такого грубого нарушения техники безопасности. Конечно, Большаков не был ни авантюристом, ни невеждой. Он хорошо просчитал, что если бы из установки попал в помещение даже весь находящийся в ней газ, то все равно взрыва бы не произошло, и потому его курение было безопасным. Формально же это было грубое нарушение, влёкшее за собой административное взыскание и другие неприятности.

Инспектор поднял страшный крик. Большаков сидит, пишет. Никакой реакции. Крик продолжается. Большаков безмолвствует. Такая ситуация длилась несколько минут, пока сигарета не затухла. После этого Большаков спокойно обращается к инспектору: “Что вы кричите и мешаете работать?”

– Вы курите, у вас открытое пламя в руке!

– Где? – удивлённо спрашивает Большаков, – Это вы о сигарете? Так она загашена. Можете в этом убедиться.

Инспектор ушел ни с чем.

Но, пожалуй, самым интересным в жизни Большакова было одно событие...

– Что же это?

– Рассказ и так получился очень длинным. Боюсь, что тебе всё это уже наскучило?

– Нет, что, ты! Я слушаю с интересом, а сейчас ты меня прости, заинтриговал. Прошу продолжить, если у тебя ещё есть время, но через минуту. Я только ещё возьму пива.

Важное в жизни Большакова событие, которому я лично для себя не могу найти объяснения, произошло во время его возвращения из Америки в Европу: на борту парохода во время многодневного плавания он встретил девушку – дочку русских иммигрантов, которая после нескольких лет учёбы в США возвращалась к родителям в Лондон. Завязался скоротечный и бурный роман, что совершенно не вяжется с личностью Большакова.

Он закончился тем, что девушка уехала с Большаковым в Россию и стала его женой. Когда мне это рассказали, я просто не поверил: фантастика, сюжет для романа. А, главное, я тебе ещё не сказал, эта девушка, которую звали Маша, была очень красива, голубоглазая с длинными светлыми волосами.

– Я у них там дома видел на стене фотографию очень красивой девушки с длинной косой, может быть, это было она?

– Скорее всего это действительно было её фото. Итак красивая девушка Маша, бросив своих родителей и отказавшись от обеспеченной жизни на цивилизованном Западе, поехала в страшную коммунистическую Россию с невзрачным, сереньким Большаковым, чтобы всю жизнь скромно, даже очень скромно, прожить в коммунальной квартире, без родственников, которых не было ни у того, ни у другого, не заведя детей, не имея, как мне кажется, друзей и интересной работы.

Всю свою жизнь она посвятила Питеру – так он назвался при первой встрече, и так она его звала всю жизнь. Питер! Он был ей и отцом, и мужем, и ребёнком. Она нежно и заботливо ухаживала за этим щуплым, невзрачным человеком, который не отличался хорошим здоровьем. Он был единственным светом в её окне! Сколько я ни пытался найти мотивацию её решения, это так и остаётся для меня загадкой. Да, жизнь удивительна и не всегда понятна! А ты женат?

– Пока нет.

– Я тоже. И ещё не известно, какие сюрпризы ждут нас. А эту старушку очень жаль. Видно, что она одинока и раздавлена горем. Что с ней теперь будет?

Через несколько дней молодые люди случайно встретились в обеденный перерыв.

– Ты ведь интересовался Большаковым, которого мы хоронили, не правда ли?

– Да. А что?

– Тут такие дела...!

– Расскажи поскорее!

– Во-первых, умерла Мария Ивановна!

– Да, что ты?!

– Старушка прожила после смерти мужа ровно месяц. Наверное, умерла от тоски, поскольку до этого сильно не болела. Получилось почти, как в сказке: они жили долго и счастливо и умерли в один день. О её кончине сообщил их сосед. Помнишь, когда мы выносили гроб, в приоткрытую дверь высунулся такой рыжий жлоб – это был он. Он явился к нам в отдел кадров и сообщил, что Марию Ивановну уже похоронили, и со словами: “Нам чужого не надо,” отдал коробку с наградами и документами Большакова.

Ты, наверное, знаешь, что сейчас существует положение, что если в коммунальной квартире освобождается комната, её вправе занять соседи, у которых жилплощадь ниже нормы. Так вот жлобина заявил, что теперь в бывшей комнате Большакова будут жить его дети и он уже начал ремонт. А когда в кадрах поинтересовались, что может быть остался архив, научные записи, имущество, наконец, жлобина в ответ сказал: “Все бумаги и барахло мы повыкидовали. Там не было ничего ценного, а тоже мне учёным назывался”. Конечно, они всё присвоили, поскольку не было наследников. Он бы и ордена присвоил, да, видимо, побоялся, что придётся отвечать за это.