– Думается, мой сын прав, офицер. С кем именно вы говорили? Я и сам собирался об этом осведомиться.

– Не Дьюк же! – вскричал я меж тем. – Он с батей уехал в Лексингтон! И не Чинг! И не Джей!

– Заткнись! – шикнул на меня отец. – Сиди тихо и дай мне спокойно со всем этим разобраться.

Так все и кончилось, пацаны. Мы больше никогда уже не видели этих агентов ФБР. Никогда. Тогда я получил отличный урок: никогда не верить первым словам, с которыми мусора подкатили к тебе, особенно если речь идет о том, что ты виновен в преступлении. Возможно, все не так очевидно, как они говорят. Возможно, они просто блефуют. Возможно, ты просто невиновен. Возможно. Закон ведь – до того туманная штука… Так что никогда не верьте легавым.

Так или иначе, никого тогда не арестовали. Агенты убрались восвояси, ящик водрузили на его крепкие железные ноги, и мы уже никогда больше не видели ту пьяную свинью, что подменяла нашего прежнего водителя.

В этой истории не содержалось никакой морали – во всяком случае, для умных людей, – однако она научила меня ряду вещей, не раз сгодившихся впоследствии. Одна из них – это разница между Моралью и Мудростью. Мораль – преходяща. Мудрость – вечна. Хо-хо… Обдумайте это сегодня перед сном.

После этой истории с почтовым ящиком, к примеру, я узнал, что ФБР не непобедимо, а это уже совсем неплохо для девятилетнего парня в Америке. Не случись этого, я вырос бы другим человеком, повзрослевшим и сформировавшимся при совершенно других обстоятельствах. Я бы не толковал с вами в таком тоне, не сидел бы сейчас перед этой чертовой пишущей машинкой в 4:23 утра, с пустым стаканом под боком, не прикуренной сигаретой во рту и голой бабой, горланящей «Порги и Бесс» в телеке на другом конце комнаты.

На одной стене я вижу двухметровую двуручную пилу с двумя сотнями острейших зубьев и надписью «ОТКРОВЕНИЯ ЛУЧШЕЙ В МИРЕ ЖОПЫ С РУЧКОЙ», начертанной размашистыми золотыми буквами прямо по ржавому полотну пилы… На одном конце пилы висит мумифицированное копыто лося, а также чудным образом раскрашенная деревянная птичка, привезенная из России, которая якобы приносит мир, счастье и процветание для всех, кто под нею ходит.

Эта странная птичка провисела тут 15 весьма экстремально насыщенных лет; без сомнения, из сентиментальных соображений, но сегодня я первый раз решил задуматься над ее ролью в моей жизни. Приносила ли счастье эта древняя деревянная поделка из России? Или, напротив, несчастье приносила? Должен ли я оставить ее своему сыну, своему внуку? Или лучше отволочь ее во двор и казнить, как шлюху-предательницу?

Вот это Настоящий вопрос. Должна ли эта птичка остаться и служить объектом поклонения для последующих поколений? Или заслуживает жестокой смерти за то, что принесла мне несчастье?

Один из аспектов этого вопроса серьезен аж до жути. Не подоспела ли пора проверить Счет? А что, если окажется, что я – Лузер? Э, давайте станем тут поосторожнее. Мы вступили в опасные края.

Ну да ладно. На самом-то деле я не ищу судей. В конце концов, каким же надо быть дремучим туземцем, чтобы верить во все эти дерьмовые талисманы.

Вдруг я услышал, как в кабинете завизжала Анита, да так, будто бы загорелось полдома разом. Отлично, подумал я. Вот и нашлось, чем заняться. Я потянулся за 8-килограммовым огнетушителем, стоявшим у двери, надеясь наконец-то развлечься по-настоящему.

Оказалось, ничего подобного. Анита вылетела из-за угла с компьютерной распечаткой в руках.

– Президент пригрозил захватить нефтяные поля в Саудовской Аравии, если они не помогут нам в борьбе со Злом Терроризма, – захватить поля при помощи войск!

Она выглядела так, будто объявили о начале Четвертой Мировой войны.

– Это безумие! – вскричала она. – Мы же не можем так просто вторгнуться в Саудовскую Аравию!

Я обнял ее и переключил телек на CNN. Министр обороны Дональд Рамсфельд, размахивая руками перед камерой, обличал эти слухи как «полную чушь» и через слово обещал «обнаружить и обезвредить» всех, кто допускает эти «безответственные утечки» из недр Пентагона. Он явно хотел Наказать хоть кого-нибудь прямо сейчас. Конечно же, США не собираются объявлять войну Саудовской Аравии, своему близкому и верному арабскому союзнику. Это же безумие.

– Не обязательно, – заметил я, – во всяком случае, до тех пор, пока эти полудурки не напортачат чего похуже и Буша не сожгут на столбе у Белого Дома. «Разумно» – это когда есть богатство и власть, «безумие» – это бедность и слабость. «Разумно» богатых гуляет на свободе, «безумие» бедных сидит за решеткой. Res Ipsa Loquitur[2], Аминь, Cчастливо…

Ну ладно, что-то мы отвлеклись, верно? Хватит уже про этих угашенных гашишем безумцев. А вот что будет, если птица скажет, что я ошибаюсь и ошибался всю свою жизнь?

Знаете что, это ведь не так уж и приятно – сидеть тут одному и в очередной раз готовиться окончательно определиться с Президентом Соединенных Штатов Америки, поставившим нас на грань войны со всем исламским миром… Нет. Я же стану изменником, опасной Угрозой Безопасности, того и гляди Террористом, чудовищем и преступником в глазах Закона.

Ладно, ближе к делу. Что могу сказать: мы в этой стране добрались до чертовски важной развилки, очередного противостояния правильного и неправильного, очередной необходимости решить – «на чьей ты стороне?». Что-то типа наклейки на бампере: «ТЫ РАЗУМЕН ИЛИ БЕЗУМЕН?»

Этот вопрос приходит мне на ум едва ли не ежедневно, как некий пункт в анкете. Обычно я ставлю галочку в разделе «разумен», и как раз поэтому я до сих пор жив, на свободе и сравнительно неплохо обеспечен.

В этой стране несусветная чушь задерживается в школьных классах и судах надолго. Странные мифы и дурацкие истории – вот те монеты, которые ходят в королевстве нашей культуры, они же – пароли и ключи, необходимые для выживания. Ведь даже самым последним мерзавцам стоит задуматься, прежде чем отправлять свое дитя в школу, если оно исполнено ненавистью к Санта-Клаусу, Иисусу и Регулярной Чистке Зубов. Это нечестно и несправедливо по отношению к ребенку. Очень скоро его (или ее) начнут избегать и остерегаться, как прокаженного, причем не только ученики, но и учителя, и он никогда не придет домой с хорошими оценками. Очень скоро дитятко начнет носить длинный черный плащ и отпускать зловещие шутки по поводу оружия массового поражения.

Странное поведение естественно для умных детей, совершенно как любопытство – для котят. Для меня это не являлось секретом, пока я подрастал в Кентукки. Жажда приключений обуревала меня и вскоре привела в лабиринт экспериментов над поведением, которые не на шутку озадачили моих родителей. Ребята меня уважали, неплохие оценки, казалось бы, сулили пристойное будущее, и в то же время мой мрачный юмор уже в те годы пугал некоторых взрослых так, что они старались меня избегать.

Я рос малолетним правонарушителем. Я был Билли Кидом Луисвилля: мне нравилось воровать, крушить, пить алкоголь. Все это необходимо, если уж ты решил стать преступником. В шестом классе меня избрали начальником Патруля Безопасности – тех самых ребят с бейджиками, которые присматривают за порядком в школе во время перемен и после занятий. Считалось, что это очень почетный пост, и наша классная разъярилась, узнав о моем избрании.

– Это ужасно, – сказала она. – Этому Хантеру ничего нельзя доверять. Он же просто маленький Гитлер.

Я не очень-то понял, что она имела в виду, но рассудил, что речь шла о том авторитете, которым я пользуюсь у остальных школьников. И что для блага общества, возможно, придется сделать мне лоботомию.

Уже в детстве я не сомневался, что мне предстоит жить среди изгоев, людей вне закона. Я вечно оказывался против, против любого большинства. Считается, что жить таким образом не очень-то легко, и это чистая правда. Я честно всех предупреждаю: далеко не все приспособлены к Жизни Вне Закона.