Я пообедал в ашраме. После еды Махарши в сопровождении секретаря пошел в свою комнату. Больше с ним никого не было. Я не знал неофициального правила, согласно которому с 11:30 до 14:30 Махарши никто не беспокоил. Управляющий решил, что тот нуждается в нескольких часах послеобеденного отдыха. Но так как Махарши сам не устанавливал запрета на послеобеденные встречи, было найдено компромиссное решение: двери комнаты оставались открытыми, но всех учеников и посетителей активно отговаривали посещать Шри Раману в течение данных трех часов. Все это было мне неизвестно, и я направился к Махарши, решив, что выбрал подходящее время для беседы.

Секретарь (его звали Кришнасвами) попытался меня остановить: «Не сейчас. Приходите в полтретьего». Но Махарши услышал наш разговор и сказал, что я могу войти к нему.

Настроен я был довольно воинственно. «Это вы приходили ко мне домой в Пенджабе?» — спросил я, но Махарши хранил молчание.

Я попробовал опять: «Приходили ли вы ко мне в дом и посылали ли меня сюда? Это вы тот человек, который направил меня сюда?» И снова Махарши не отвечал. Так как он не желал отвечать ни на один из этих вопросов, я перешел к основной цели своего визита: «Можете ли вы видеть Бога? Если да, то способны ли сделать так, чтобы я тоже Его видел? Я готов заплатить любую цену, даже отдать жизнь — если вы покажете мне Бога».

Тут Махарши заговорил: «Я не могу показать тебе Бога или сделать так, чтобы ты Его видел, потому что Бог не является объектом, который можно видеть. Бог — тот, кто видит. Пусть тебя не заботят объекты, которые можно увидеть. Найди того, кто видит». Еще он добавил (как бы упрекая меня за желание видеть того Бога, который вне меня и отделен от меня): «Только ты есть Бог».

Его слова не произвели на меня большого впечатления. Мне показалось, что это еще одна из тех многочисленных отговорок, которых я в избытке наслушался от разных свами по всей стране. Сначала он пообещал мне показать Бога, а теперь говорит, что не только он, но и никто другой не сможет этого сделать! Я пропустил слова Махарши мимо ушей и уже готов был выбросить память об этом человеке из своей головы; я никоим образом не настраивался на переживания, которые охватили меня после его слов о необходимости найти то «Я», которое хочет видеть Бога. Но, сказав это, Махарши посмотрел на меня, и, когда он смотрел мне в глаза, меня бросило в дрожь. Мое тело пронзила вибрация нервной энергии. Все мои нервные окончания словно танцевали, и волосы встали дыбом. Я ощутил в себе духовное Сердце. Это не физическое сердце, а то, что является источником и поддержкой всего существующего. Оно сияло лазоревым светом. Когда Махарши смотрел на меня, я в состоянии внутреннего безмолвия чувствовал, что этот бутон распускается. Я говорю «бутон», но не надо понимать это буквально. Было бы вернее сказать, что нечто во мне, напоминающее цветочный бутон, раскрывалось и цвело в Сердце. И хотя я говорю «Сердце», это не значит, что «цветение» было локализовано в конкретном месте тела. Это Сердце, Сердце моего сердца, не находилось ни внутри тела, ни вне его. Я просто не способен описать свои переживания точнее. Все, что могу сказать, — в присутствии Махарши, под его взглядом, Сердце раскрылось, расцвело. Это было весьма необычное ощущение, которого я раньше никогда не испытывал. Я не ожидал ничего подобного, и все происходящее оказалось для меня полной неожиданностью.

Хотя в присутствии Махарши я испытал эти весьма сильные переживания, его утверждения «Только ты есть Бог» и «Найди того, кто видит» мне не очень понравились. Ни его слова, ни пережитое в его присутствии не поколебало мою решимость искать Бога вне себя. «Чем быть шоколадом, лучше им лакомиться», — думал я. Мне хотелось оставаться неслитым с Богом, чтобы наслаждаться блаженством общения с Ним.

Во второй половине дня я стал рассматривать учеников Махарши, причем смотрел на них сквозь призму представлений фанатичного бхакта Кришны. Я видел, что они просто молча сидят, ничего не делая. «Похоже, что никто из них не повторяет имени Бога. Ни у кого нет малы для джапы. Разве они могут быть хорошими учениками?» Тогда мое представление о духовной практике было довольно ограниченным. Должно быть, все эти люди медитировали, но с моей точки зрения они просто тратили время впустую.

Когда я обратил критический взгляд на Махарши, относительно него у меня возникли аналогичные мысли. «Этот человек должен подавать ученикам пример, а он просто молча сидит и ничего не рассказывает о Боге. Похоже, что и он сам не повторяет имени Бога и никак не сосредоточивает на Нем свое внимание. Его ученики-бездельники сидят вокруг него ничего не делая, потому что он сам тоже не делает ничего. Разве может показать мне Бога этот человек, который не проявляет к Нему никакого интереса?»

Такие мысли роились у меня в голове, порождая неприязнь к Махарши и его ученикам. У меня еще было время до начала работы, но я не хотел терять его в ашраме, наполненном духовными лентяями. Я отправился на другую сторону холма Аруначала. В нескольких километрах к северу я нашел в лесу на склоне отличное тихое место. Там я остановился, чтобы в одиночестве спокойно творить джапу Кришне.

Я оставался там около недели, будучи погруженным в свою духовную практику. Часто мне являлся Кришна, и мы проводили время в совместных играх. В конце концов я почувствовал, что надо возвращаться в Мадрас и готовиться к выходу на работу. Прежде чем уехать, я решил еще раз посетить ашрам, чтобы попрощаться и сказать Махарши, что мне больше не нужна его помощь — я своими силами добился ежедневного лицезрения Бога.

Когда я предстал пред Махарши, тот спросил:

— Где ты был? Где ты жил это время?

— На другой стороне горы, — ответил я.

— Что ты там делал?

Он дал мне прямо в руки козырную карту! Я самодовольно сказал:

— Играл с моим Кришной.

Я очень гордился своим достижением и чувствовал свое превосходство над Махарши, так как был абсолютно уверен, что за это время ему Кришна не являлся.

— О, действительно? — спросил Махарши. Он выглядел удивленным и заинтересованным. — Очень хорошо, замечательно. А сейчас ты Его видишь?

— Нет. Я вижу Его, только когда Он является мне в видениях.

Я по-прежнему был очень доволен собой, так как считал, что мне были дарованы эти видения, а Махарши — нет.

— Значит, Кришна приходит, играет с тобой, а потом уходит? Так что же это за Бог, который появляется и исчезает? Настоящий Бог должен быть с тобой постоянно.

Отсутствие у Махарши интереса к моему визионерскому опыту несколько охладило меня, но не настолько, чтобы захотелось прислушиваться к его советам. А он сказал, что мне следует перестать искать внешнего Бога и надо найти Источник, узнать, кто же на самом деле хочет видеть Бога. Это было для меня уже чересчур. Я всю жизнь являлся бхактом Кришны и не мог рассматривать духовный поиск в иных терминах, чем стремление к личному Богу.

Хотя меня не привлекали советы Махарши, в нем самом было нечто такое, что меня вдохновляло и притягивало к нему. Я попросил у него мантру, надеясь, что он санкционирует мой собственный духовный путь.

Махарши отказался (позже, в Мадрасе, он таки дал мне мантру — во сне). Тогда я спросил, не посвятит ли он меня в санньясины. Мне не очень хотелось выходить на работу. Я подрядился работать в Мадрасе, просто чтобы увидеть Махарши. Но в санньясе (монашестве) он мне тоже отказал. Таким образом, не получив от Махарши ничего, кроме хорошего нового опыта и плохих (как мне казалось) советов, я вернулся в Мадрас, чтобы приступить к работе.

Мне удалось снять неплохой дом, достаточно просторный, чтобы вместить мою семью, и я начал работать. Работа как таковая меня не интересовала, но я подходил к ней ответственно и прилежно трудился, так как должен был заботиться о жене и детях. Но все свое свободное время и энергию я отдавал общению с Кришной. Дома в алтарной комнате я проводил пуджу, предупредив жену, чтобы она никогда не беспокоила меня во время этого занятия. Каждый день я вставал в полтретьего и приступал к садхане. Я читал повествования о Кришне, или Упанишады, или Гиту, но, в основном, был занят джапой (повторением имен Кришны). Я синхронизировал джапу с дыханием. Подсчитав, что в сутки я делаю 24 тысячи вдохов и выдохов, я решил, что должен повторять за день имя Кришны хотя бы столько же раз. (Мне казалось, что если хотя бы одно дыхание не сопровождалось повторением имени Кришны, то этот вдох был сделан впустую.) Я решил, что поставил перед собой сравнительно легко достижимую задачу.