Может, Джулиан и собирался что-то доказать Розали, но нет никаких сомнений в том, что он был добр к ней, Элисон. На это указывает сотня разных мелочей. Элисон сама удивилась тому, что мысли ее снова вернулись к этому человеку, и почувствовала себя виноватой. Но с другой стороны, это было вполне нормально: о ком ей еще думать — ведь он был единственным, кто проявил участие к ее персоне.

Кроме того, если Джулиан пожелает предложить ей свою дружбу, что ж, она не откажется. А почему бы и нет? В этом нет ничего такого.

Элисон предстояло как можно более аккуратно выполнить поручение тети Лидии и вернуться домой к пяти часам. Как же здорово было бродить по улицам в одиночку и самой делать покупки! И что бы там ни говорила тетя Лидия, Элисон наконец-то окончательно почувствовала, что больше не школьница. Она ходила среди прилавков, разговаривала с продавщицами, но мысли ее витали далеко. Девушка думала о том, как сложится ее будущее.

Что и говорить, дядя Теодор уже немало потратился на нее, оплачивая дорогостоящую школу, но, может, он будет не против сделать ей еще одно одолжение? Элисон хотелось получить хоть какую-нибудь профессию, пусть даже очень скромную, лишь бы стать независимой от тети Лидии и убраться подальше от Розали. Да и дядя только выиграет, если поддержит ее план: ему не надо будет всю жизнь содержать приживалку.

Элисон вернулась домой точно в срок: старинные немецкие часы как раз пробили пять. Теперь предстояло найти тетушку и доложить ей, что она нашла для нее шелк, который та просила.

Девушка заглянула в столовую, но там никого не было.

Может, тетя пила чай в библиотеке? Элисон немного поколебалась, а потом тихонечко приоткрыла дверь, чтобы иметь возможность незаметно закрыть ее снова, если там окажется кто-то еще.

Ни тети, ни чая она не увидела, зато Элисон неожиданно наткнулась на Джулиана и Розали. Эти двое были так заняты друг другом, что не замечали ничего вокруг.

Несколько секунд Элисон, словно завороженная, глядела на то, как Джулиан сжимает в своих объятиях ее кузину. Розали смеялась, а он смотрел на нее с сердитой нежностью. Никогда раньше Элисон не приходилось видеть подобного выражения лица.

— Зачем ты так поступаешь? — В голосе Джулиана чувствовались нетерпение и боль. — Ты же знаешь, что сводишь меня с ума.

Розали ничего не ответила, просто обняла жениха за шею, и через мгновение тот уже покрывал страстными поцелуями лицо невесты.

Элисон закрыла дверь и с такой скоростью взлетела вверх по ступеньками, словно за ней по пятам гналась стая чудищ. Она задыхалась, и ее всю трясло.

Девушка заперлась у себя в комнате. Это не ее дело, и она не имела никакого права подглядывать. «Лучше бы мне никогда этого не видеть, — повторяла она снова и снова. — Лучше бы не видеть».

Но в голове крутилась еще одна мысль, и Элисон никак не удавалось избавиться от нее: «Как она может смеяться, когда он так смотрит на нее? Как только она может издеваться над ним и наслаждаться этим?» И еще: «Я ненавижу ее!!!»

И чувство это было ничуть не похоже на взрывы негодования и злости, которые кузина вызывала в ней раньше. Нет, оно было намного глубже и сложнее, таким, что даже сама Элисон не могла толком разобраться, что это такое.

Девушка достала платок и вытерла испарину со лба.

— Лучше пойду погляжу, что делают близняшки, — произнесла она вслух, и только через несколько секунд до нее дошло, что она слышит свой собственный голос.

До самого ужина Элисон не решалась спуститься вниз, а за столом встретила только дядю с тетей. Однако ни один из них никакого внимания на появление племянницы не обратил.

— Элисон нужна нормальная одежда, — сказала Лидия так, словно девушки не было в комнате, и Теодор ответил:

— Конечно. Купи ей все, что надо.

Элисон почувствовала себя бедной сироткой и пробормотала «спасибо». На этом вопрос был закрыт.

Оказалось, что на следующий день дядя Теодор собирался отправиться за границу, и это известие расстроило Элисон. Она знала, что дядя был человеком справедливым и имел свое веское слово в решении домашних проблем, так что только он мог заступиться за нее, если что. Но насколько она поняла, глава семейства слишком редко бывает дома, чтобы рассчитывать на какую-то реальную поддержку с его стороны.

К концу трапезы дядюшка оторвался от тарелки и посмотрел на жену.

— А где Розали? — спросил он таким тоном, словно только что заметил ее отсутствие.

— С Джулианом, — последовал лаконичный ответ тети.

— Что сегодня: ссора или примирение? — ухмыльнулся он и, так как жена оставила его реплику без комментариев, продолжил: — И как только столь здравомыслящий бизнесмен может превращаться в чудовищного болвана, когда речь заходит о такой вертихвостке, как Розали?

— Так часто бывает, — бросила Лидия.

— Ну, думаю, в Южной Америке Джулиан прижмет ей хвост.

Тетя Лидия снова предпочла промолчать, но теперь Элисон позволила себе подать голос:

— После свадьбы Розали поедет в Южную Америку?

— Думаю, да, — пожала плечами тетя. — Фирма, в которой работает Джулиан, имеет там свои интересы, и в конце года они расширяют штат. Не могу сказать, что мне это по душе, но Розали и раньше-то не прислушивалась к советам других, а теперь и подавно.

— Розали не имеет привычки думать о том, чего хотят другие. Ее интересуют только собственные желания, — заметил Теодор.

Но тетя Лидия вновь проигнорировала слова мужа.

Время шло, и Элисон поняла, что даже такие ужины — большая удача. По вечерам Розали вместе с матерью почти всегда уходили из дому, и только в исключительных случаях они брали Элисон с собой.

Дядя частенько бывал в отъезде, а в тех редких случаях, когда находился в Лондоне, предпочитал ужинать где-нибудь в клубе и почти не показывался дома. Подобное положение вещей устраивало обоих супругов.

В отсутствие родственников Элисон ужинала в классной комнате и весь вечер была предоставлена сама себе. Жизнь ее и так нельзя было назвать веселой, но когда каникулы подошли к концу и дети отправились в школу, Элисон по-настоящему испугалась.

Совершенно неожиданно Одри и Тео настолько тепло попрощались с ней, что Элисон только тогда сообразила, как сильно она привязалась к двойняшкам. Она заверила Одри, что присмотрит за ее котенком, а Тео просил не обделять вниманием черепаху, и кузина пообещала детям каждую неделю присылать отчет о состоянии здоровья их любимцев. Воспоминания о школьных днях были слишком свежи, чтобы Элисон питала большие надежды получить хоть строчку в ответ. Так оно и вышло.

Именно отъезд близнецов да еще повисшее над ней одиночество и придали Элисон храбрости, и она решилась наконец поговорить с тетей о своем будущем.

— Тетя Лидия, пожалуйста, не сочтите меня неблагодарной, — завела разговор она однажды вечером. — Но может, мне следует поискать работу, вместо того чтобы висеть у вас на шее?

— Работу? — удивилась тетка. — Какую еще работу?

— Ну, секретарем или преподавателем… любую.

— Но ты ведь ничего не умеешь, Элисон! — Тетю явно начала раздражать тупость племянницы.

— Нет, конечно. Но не могла бы я… то есть, как вы думаете, не мог бы дядя Теодор позволить мне поучиться? Любой профессии и, конечно, чтобы не слишком дорого.

Безупречные брови тети Лидии полезли вверх.

— Элисон, неужели ты не понимаешь, что у дяди и без того полно расходов? Он и так ужасно потратился на тебя. И не забывай, что ему ты даже не родственница. Вообще никто. Это же своего рода благотворительность.

Элисон бросило в жар, но она не желала сдаваться и сделала еще одну попытку:

— Я понимаю, тетя Лидия, в том-то все и дело. Если я получу профессию, то смогу сама о себе позаботиться. И не надо будет проявлять милосердие и благотворительность.

— Прямо и не знаю, как это можно устроить, — с сомнением проговорила тетя. — Скоро свадьба Розали, и так расходов не оберешься.

— Но если я пойду работать, то расходы на меня вообще отпадут, — умоляла племянница. — Я смогу сама заработать себе на жизнь и… и…