— Джулиан! — крикнула Элисон и бросилась к нему, забыв о приличиях.

Но в тот же самый момент Розали тоже позвала его, и он обернулся к своей невесте.

— Мне надо поговорить с тобой. — Ни один мускул не дрогнул на безупречном личике Розали. И она коснулась его запястья. Левой рукой.

Элисон увидела, как его взгляд упал на рубин.

И тут Элисон как ошпаренная выскочила из гостиной и, бесцеремонно расталкивая гостей, понеслась наверх, в свою спальню. Девушку охватила безотчетная паника, и она не могла заставить себя посмотреть на то, что произойдет дальше, как если бы заметила, что поезд неотвратимо надвигается на ничего не подозревающего человека, и бросилась бы прочь от проклятого места, лишь бы не видеть, во что превратится его смеющееся лицо.

Элисон не находила себе места и в страхе металась по комнате. Сколько одиноких, горьких часов провела она здесь, оплакивая свою судьбу, но теперь она и думать забыла о собственных несчастьях. Джулиан — вот о ком были все ее мысли. О Джулиане и о его разбитом сердце, об унижении, которое ему пришлось испытать.

Кто, как не Элисон, знал о том, насколько жестокой может быть Розали, если ей придет в голову подобная блажь.

А Джулиан был совершенно безоружен, абсолютно не подготовлен к тщательно разработанному броску этой мерзкой гадюки. Он открыл ей свое сердце, а она плюнула туда ядом. Розали заставила его выставить свои чувства напоказ, сделать из себя посмешище, а потом бессердечно забавлялась этим зрелищем, чувствуя себя отмщенной за былые обиды.

Да и окружающие вряд ли поведут себя достойным образом. От них сочувствия не жди, столь необычный способ расторгнуть помолвку покажется им милой шалостью и вызовет откровенный смех.

Что касается тети Лидии, то она, несомненно, была шокирована тем, что намеревалась сделать Розали, но думала она вовсе не о Джулиане и его чувствах. Ее заботило только общественное мнение, мать до смерти боялась, как бы волна неодобрения не накрыла ее милую дочурку с головой.

Так что он будет совершенно один в окружении врагов, и горше всего то, что враги эти будут прятаться под личинами друзей. И всем будет наплевать на его чувства и переживания, всем, кроме нее одной.

И вдруг Элисон застыла на месте, словно громом пораженная.

Что же это она мечется здесь, как загнанный в угол зверек? Конечно, она ничем не могла помочь ему, но, по крайней мере, она должна быть там, с ним, и хотя бы своим присутствием поддержать его. Надо идти, и немедленно.

Элисон с прежней прытью бросилась вниз по лестнице и в нерешительности застыла на нижней ступеньке. Именно в этот момент она увидела, как Джулиан выходит из тетиного кабинета.

Он был белым как полотно, совершенно сбитым с толку, и прядь черных волос прилипла к вспотевшему лбу. Он уставился на Элисон так, словно не замечал ее, а потом стряхнул с себя оцепенение и кинулся к ней.

— Элисон! — вцепился он в ее обнаженное предплечье.

— Я знаю, — мягко проговорила она, накрыв его руку своей.

— Пошли в библиотеку, — потянул он ее за собой. — Мне надо поговорить с тобой… хоть с кем-нибудь.

Она беззвучно повиновалась, думая по дороге, замечает ли он, с какой силой сжимает он ее руку.

— Ты знаешь об этом? Что натворила Розали? — отрывисто начал он.

— Да.

— Но я не понимаю, — он недоуменно провел рукой по глазам, — что я такого сделал?

— Боюсь… Джулиан, боюсь, что ей просто нужен другой.

— Да-да, — нетерпеливо оборвал он ее. — Это я понял. Это невыносимо, но понятно. Просто такое унижение. Сказать мне об этом вот так, на глазах у всех этих людей. Надеть на палец кольцо другого, когда я еще и не знал, что она сняла мое. Да как она могла?!

— Не знаю, — прошептала Элисон, чувствуя себя не в своей тарелке.

— Она… мы должны были пожениться через каких-то там четыре недели… — Казалось, он говорит сам с собой. — Она должна была разобраться в своих чувствах до того, как затеять все это. Должна была.

Элисон была того же мнения, но никак не могла найти слова поддержки и утешения.

Джулиан резко отвернулся от нее, не желая, чтобы она увидела всю глубину его горя и отчаяния.

— Она сделала это нарочно. Заранее все продумала. — Элисон содрогнулась, услышав его дикий смех. — Зато сделала мне одно великое одолжение. Наконец-то излечила меня от моего безумия. Никогда больше не взгляну в ее сторону! Никогда! Мне абсолютно плевать на нее!!!

— Не надо, Джулиан!

Элисон поняла, что он пытается обмануть самого себя, и это было даже хуже, чем открытое горе и унижение.

Он тяжело опустился в кресло и закрыл лицо руками.

— Это правда, — опустошенно проговорил он. — Как женщина она мне больше не нужна. Но ведь она разбила все мои планы и надежды. Теперь я не смогу поехать в Южную Америку. Выхода нет. — Последние слова прозвучали так обреченно, что у Элисон слезы выступили на глазах.

— Джулиан… — Ей ужасно захотелось дотронуться до него, успокоить, прижать к себе, но она не смела этого сделать. — Джулиан, все пройдет. Боль утихнет, отпустит, она просто не может длиться вечно.

— Да я не об этом переживаю, — гнул он свое. — Просто теперь я не смогу поехать в Буэнос-Айрес, там пост для женатого человека. К черту Розали, как человек она меня больше не интересует. Но в ее лице я потерял жену, а это ужасно.

В комнате повисла гнетущая тишина, и никто из этих двоих не собирался нарушать ее.

Потом Элисон взглянула на Джулиана и прошептала:

— А я не подойду?

Элисон показалось, что прошло несколько часов, прежде чем Джулиан поднял голову и изумленно уставился на нее:

— Что ты сказала?

Она не стала повторять. Она просто была не в состоянии сделать этого. Кроме того, по выражению его лица девушка поняла, что Джулиан прекрасно расслышал ее.

У Элисон так задрожали руки, что ей пришлось крепко сжать их в замок. А через мгновение ноги у нее подкосились, и она опустилась перед ним на ковер.

Неожиданно он схватил ее за запястье и развернул лицом к себе:

— Ты это серьезно?

— Да. — Элисон не осмеливалась поднять на него глаза. Она уставилась на отблески света на янтарном атласе платья, а он — на золотой атлас ее волос.

Тут он резко вскрикнул и оттолкнул ее от себя.

— Ты не знаешь, о чем говоришь! — грубо ответил он ей. — Ты же еще ребенок!

— Вовсе нет. Мне двадцать. И я… я на все готова, лишь бы выбраться отсюда. — Лучше уж все сразу расставить по своим местам, заставить его думать, что это и есть ее единственный мотив, а неистовое желание покинуть эти стены придало словам убедительности.

Она увидела, как изменилось выражение его лица, напряжение спало, но он все равно продолжал упорствовать:

— Отправиться за незнакомцем на край света — не лучший выход из положения.

— Я подумала… — Элисон закусила губу, лихорадочно гоняя в голове мысль, как это ее угораздило ввязаться в подобное.

— Что подумала? — Джулиан был слишком хмур для человека, которому только что сделали предложение.

— Я подумала… — прошептала Элисон. — Подумала, что подобный брак по расчету устроил бы обоих.

— Хочешь сказать, что ты избавишься от тирании тети, а я смогу-таки поехать в Южную Америку и по обоюдному согласию мы сможем считать наш брак чем-то вроде делового соглашения?

— Да, — выдохнула Элисон.

— Маленькая дурочка, — бескомпромиссно произнес он. — Такого рода вещи хороши лишь в теории, а на практике никогда не срабатывают.

— Но почему? — отчаянно упиралась Элисон.

— Да потому, что это смешно. В корне неверные отношения между просто мужчиной и женщиной. А теперь, когда мы с Розали стали абсолютно чужими людьми, — поджал он губы, — между нами тоже нет ничего общего. Мы никто друг другу. Просто мужчина и женщина.

Он хотел вылить на нее ушат холодной воды, но слова его произвели противоположный эффект. Элисон поняла, что он по-настоящему порвал с Розали, и каждый ее нерв задрожал от совершенно неуместного восторга. И чтобы он не смог заметить взволнованный блеск ее глаз и нездоровый румянец, выступивший на щеках, она уставилась на огонь.