Букмекер Мельмотт Змеиный Глаз уже принял немало ставок на него, а мать Дейзи весьма его одобряла, потому что, по её словам, у молодого человека были красивые мягкие руки, как у настоящего джентльмена, а не огромные грубые замасленные клешни, как у Дика. Мистер Хорспат, вне всяких сомнений, представлял серьёзную угрозу.
ГОЛУБЯТНЯ ДЛЯ АЛЬБАТРОСОВ
Кое-что Бенни приходилось расследовать в одиночку. Он всецело доверял Громобою, но попытки сделать Громобоя менее неуклюжим были столь же успешными, как попытки научить лошадь вязать на спицах. Дело требовало величайшей осторожности. А при первой же мысли о близнецах он содрогнулся.
В конце концов, даже великий детектив Секстой Блэйк не всегда брал с собой на дело своего помощника, мальчика Тинкера. Бенни читал обо всех приключениях Секстона Блэйка, что печатались каждую неделю в газете «Чудеса за полпенни», и был невысокого мнения о Тинкере. Главные обязанности Тинкера, казалось, состояли в том, что он бегал туда-сюда с записками, подавал Секстону Блэйку увеличительное стекло да получал удары по башке от злодеев всех сортов, поэтому Бенни относился к нему с покровительственной усмешкой.
Тинкеру не удалось бы разгадать тайну фальшивых монет, разве не ясно? А вот нью-катская команда с блеском раскрыла преступную аферу.
Безусловно, Бенни считал себя главным в команде, а остальные ребята шли туда, куда он их посылал, и делали то, что он им велел. Правда, в случае с близнецами Бенни всегда суеверно скрещивал пальцы.
Не раз обстоятельства складывались так, что Бенни так и подмывало вскочить в омнибус и поехать за реку, на Бейкер-стрит, постучать в дверь детектива, чтобы спросить его мнения, как профессионал у профессионала. Сейчас наступил именно такой момент. К несчастью, согласно последнему выпуску газетёнки «Чудеса за полпенни», мистер Блэйк в настоящее время был прикован на цепь в камере злодея работорговца в Константинополе. В камере стояла бутылка с едкой кислотой, неуклонно разрушавшая верёвку, что удерживала запор в клетке с голодными и заражёнными чумой крысами. Бенни понимал, что великий детектив сейчас сильно занят, хотя и не сомневался, что к следующей неделе он непременно окажется на свободе.
Во время ужина у него от нетерпения, казалось, дым из ушей валил. Как частенько бывало, заглянул кузен Моррис, присел к столу и, пока полуподвальное окно освещалось последними лучами заходящего солнца, завёл с отцом Бенни невыносимо длинный спор о том, оказал ли покойный герцог Кларенс положительное либо дурное влияние на мужскую моду. Отцу и кузену Моррису никогда ещё не довелось согласиться друг с другом ни в одном вопросе. Потом к их дискуссии присоединился сосед мистер Шнейдер, а мама и старшая сестра Бенни, Леа, стали отпускать язвительные замечания о тщеславии и суетности мужчин по сравнению со сдержанностью и скромностью женщин.
Наконец Бенни не выдержал, встал и сказал:
— Извините, но я должен сделать кое-что важное…
На что его отец ответил:
— Нет-нет! Сиди и слушай! Тебе полезно знать, что такое дискуссия интеллигентных людей!
А кузен Моррис добавил:
— Бенни, Бенни! Мы щедро рассыпаем сейчас золотые крупицы мудрости. Некоторые люди не пожалели бы немалых денег, чтобы только услышать, какие высокие мысли высказываются за столом у твоего отца! Не правда ли, мистер Шнейдер?
— Многие в парламенте желали бы владеть подобным красноречием, которое струится столь же обильно и питательно, как куриный суп миссис Камински, — галантно ответил мистер Шнейдер.
Мать Бенни, убиравшая со стола, переглянулась с Леа, но ничего не сказала. Бенни сидел, как было велено, пока его наконец не отпустили. Он мгновенно бросился в свою комнатку на чердаке, где приступил к работе по тщательному расследованию.
Он подумал, что Секстон Блэйк, должно быть, прежде всего ещё раз осмотрел бы спичку, поэтому он достал её, развернул бумажку, в которой держал спичку для пущей сохранности, и тщательно обследовал с помощью поцарапанного увеличительного стекла.
Головка спички была обожжена слабо, а это означало, что спичку отбросили почти сразу же, едва она вспыхнула. Так можно успеть зажечь сигарету, фонарь, но не сигару: на это потребовалось бы больше времени. Часть деревянной палочки под серной головкой тоже обгорела. «Полезная деталь», — решил Бенни.
Что сделал бы Секстон Блэйк, получив подобные сведения? Наверное, записал бы их. Бенни вырвал последний листок из тетради по истории и записал:
Улика №1
Шведская спичка. Наверно ей зажгли сигорету или свичу.
Потом припомнил ещё что-то и записал:
Улика №2
Капля воска на подоконнике ограбленного дома. Может от свичи.
Загоревшись энтузиазмом, он продолжил:
Улика №3
Вмятина как будто от фомки рядом с падаконником.
Вспомнил он и про жёлтую грязь, но сама по себе грязь не являлась уликой. Уликой она могла стать, только если её найти на чьих-то ботинках. Наконец Бенни решил записать и следующее:
Улика №4
Мистер Уиттл ездил в Швецию.
Это заставило его задуматься о том, как повёл бы себя Секстон Блэйк, узнай он о поездке мистера Уиттла. Скорее всего, он загримировался бы и неотступно следовал за ним. Преступник часто возвращается на место преступления — об этом всякий знает. Значит, если Бенни выследит, как мистер Уиттл тайком крадётся во Дворец газопроводчиков, считайте, грабитель попался.
Была в этом деле серьёзная трудность…
Трудность состояла в том, что мистер Уиттл был очень хорошим человеком. В день Гая Фокса он всегда щедро раскошеливался. Однажды он видел, как нью-катская команда играла в уличный крикет против команды Нижней улицы, и в одну из редких передышек сам засучил рукава и выбил Забияку Уоткинса одним мощным ударом. Ещё он всегда заказывал костюмы в мастерской у Камински, несмотря на то что, по словам отца Бенни, был достаточно богат, чтобы одеваться в шикарном магазине.
Однако, как ни крути, сыщик должен вести расследование, и от этого Бенни не мог уклониться. На следующий день, сразу после занятий в школе, он рассказал Громобою о том, что собирается предпринять, и дал строгие инструкции касательно будущего команды на тот случай, если ему не суждено будет вернуться с задания.
— Ты хочешь сказать… — У Громобоя отвалилась челюсть.
— Я хочу сказать, что моё секретное и опасное предприятие может закончиться плохо, — угрюмо процедил Бенни. — Преступник может оказаться главарем международной шайки отъявленных головорезов. Он не может всю жизнь изображать управляющего газовой компанией только для того, чтобы убаюкать подозрения людей. Бьюсь об заклад, что он будет вести себя тихо, пока все не позабудут об ограблении, а потом сбежит в Монте-Карло и будет там сорить деньгами. Не удивлюсь, если мисс Уиттл вовсе не его дочь.
— Я думаю, что она всё-таки его дочь, — поколебавшись, ответил Громобой.
— Готов спорить, что её настоящее имя Брильянтовая Лу или Бетси-Шесть-Стволов. Возможно, она тоже участвовала в ограблении. Наверное, у неё в чулке был спрятан такой маленький пистолетик, короткоствольный, но крупнокалиберный, как у мадам Карлотты из рассказа о последнем деле Секстона Блэйка. Может, она только и ждала, когда ты сделаешь ошибку в твоей тригонометрии, чтобы прикончить тебя. Бьюсь об заклад, она уже убила полдюжины…
Громобою знакомы были эти симптомы: наступил один из тех случаев, когда Бенни, увлёкшись собственными фантазиями, отрывался от земли.
— Ну и что ты собираешься делать? — перебил он.
— Преследовать его неотступно, — очнулся Бенни. — Как тень. Он меня не узнает, потому что я изменю внешность. Вот увидишь.