старшие брат и сестра. Поделили примитивно: квартиру — сестре, вещи — брату. Правда, третью

часть антикварной мебели, посуды и безделушек

по-честному отдали сестре, но деньги за проданную

дачу поделили пополам. Причем молча.

Характер у Лоры был достаточно независимый,

судиться с ближайшими родственниками она отказалась наотрез. Устроилась на работу в минис423

терство, получала приличный оклад, по-прежнему

не была обделена вниманием мужчин, хотя «бабий

век» — сорок лет вроде бы миновала, а в свободное

время воспитывала дочь Нину. Не имея других

примеров перед глазами, воспитывала на своем: мужчинам доверять нельзя, от них можно только

получать дорогие подарки и приглашения в ресторан, если попадется «перспективный» — постараться повести под венец, но с детьми особо торопиться не стоит, гораздо лучше и приятнее пожить

какое-то время для себя. У Нины характер тоже

был не из легких, а кое-какие странности в поведении наводили на мысль о некотором расстройстве

психики, но Лора предпочитала этого не замечать, тем более, что в девятнадцать лет Нина вышла замуж… за лейтенанта-ракетчика, проживавшего

и работавшего в Ногинске, и переехала к нему.

От московской прописки, правда, не отказалась.

Как выяснилось — оказалась достаточно дальновидной.

Через три года, вдрызг разругавшись и с молодым супругом, и с его родителями, Нина оставила

им годовалого сына, а сама уехала к родному отцу, который на сей раз жил и работал в Чехословакии, да к тому же недавно женился на женщине, которая

была лишь на несколько лет старше Нины. Сначала

все было хорошо: Нина работала секретарем в издательстве, ладила с мачехой и дружила с отцом.

Но потом все рухнуло, причем ни Нина, ни ее отец

так никогда никому и не рассказали, что же произошло. Просто Нина вернулась в Ногинск, забрала

уже шестилетнего сына у бабушки и дедушки и поселилась в Москве с мамой.

К такому повороту событий Лора была абсолютно не готова. К тому же началась перестройка, приличная зарплата в министерстве превратилась

в гроши, а потом вообще произошло сокращение

424

штатов… Не достигнув пятидесяти лет, Лора оказалась безработной и совершенно бесперспективной: ее достаточно узкая специализация не была

нужна в государственных учреждениях, а частные

фирмы откровенно предпочитали брать сотрудниц добальзаковского возраста.

Вот тут Лора впервые запаниковала: ни работы, ни денег, ни поклонников. Заботы о внуке, судорожные поиски хоть какого-то источника заработка, бесконечные конфликты с дочерью и стремительно ухудшающееся здоровье. Этот процесс

был неприятен сам по себе, но ко всему прочему, он неумолимо стирал с лица все следы прежней

красоты и безвозвратно уродовал когда-то безупречную фигуру.

Вот в это-то время, совершенно отчаявшись, Лора позвонила мне. Не потому, что ждала какой-

то конкретной помощи, а так — на всякий случай.

Обо мне она не знала абсолютно ничего, только

время от времени видела публикации в газетах

и журналах, подписанные знакомой со школьных

времен фамилией, и довольно справедливо рассудила, что кое-какие связи у меня, наверняка, имеются.

Когда мы встретились, я поняла, что жизнь рассудила мудро, не дав мне папу-генерала и сладкой

жизни в юности и молодости. В отличие от Лоры, меня не мучила ностальгия по ресторанам и бриллиантам, потому что последних у меня просто никогда не было, а в рестораны я ходила тогда, когда

подрабатывала гидом в Интуристе и, соответственно, никаких особо приятных воспоминаний

из этого периода вынести не могла. К тому же, я

никогда не была красоткой, так что синдром бывшей красавицы меня тоже благополучно миновал: нельзя ведь жалеть о том, чего не было. А годы…

Что ж, мы все не молодеем.

425

В результате получилось так, что Лора… позавидовала мне. Зарплата пусть и небольшая, но стабильная, плюс гонорары, так что копейки не считаю. Живу одна, взрослый сын с семьей, слава богу, обретается отдельно. Фигура в порядке, какая-то личная жизнь тоже проистекает, поскольку завышенных требований

к мужчинам я никогда не предъявляла, во всяком случае, с тех пор, как овдовела и решила больше не связывать себя брачными узами.

«Знаешь, я так хочу уехать за границу. Выйти замуж за иностранца и уехать. Немецкий язык я знаю

пока еще хорошо, приятельница у меня работает

в брачном агентстве, обещала найти какого-нибудь

не очень древнего старичка в Германии или Дании.

Впрочем, Швеция тоже сойдет. Я уже получила несколько писем с приглашениями».

«И что?» — неподдельно заинтересовалась я.

«Понимаешь, они все в общем-то не слишком обеспеченные и ищут не столько жену, сколько бесплатную домработницу. У одного, правда, дом, а у другого — просто квартира в Копенгагене».

«А у тебя здесь вилла с прислугой? — не удержалась

я от ехидства. — Лорка, возьми себя в руки, тебе уже

не двадцать пять и даже не тридцать восемь. Принц

Чарльз на тебя вряд ли клюнет, да и простые миллионеры предпочитают подруг помоложе, уж извини. Тем более — жен».

«Хорошо, хорошо, но не могу же я бросить Вадика». «Это кто?» — слегка опешила я. «Мой внук.

Он живет со мной».

Лора внезапно расплакалась. Потом кое-как взяла себя в руки и поведала мне непростую историю

своих семейных отношений. Сестра Лоры, ставшая

после смерти родителей настоящей алкоголичкой, квартиру пропила и сгинула где-то на просторах

Родины. Брат женился, после чего загадочным образом был убит в какой-то уличной потасовке, а все, 426

что еще оставалось из движимого и недвижимого

имущества, прибрала к рукам его вдова. Нина окончательно слетела с катушек, оставила сына у матери, сама заперла лично свою комнату в двухкомнатной

квартире и то ли снимает жилье, то ли живет у очередного любовника. В какой-то момент все, казалось, наладилось: в поклонниках, чуть ли не женихах у Нины оказался более чем состоятельный молодой человек, который устроил работать ее на

свою фирму и очень неплохо содержал. Но молодого человека убили, фирму забрали за долги какие-то

мутные личности, и Нина в очередной раз осталась

у разбитого корыта. «Понимаешь, когда она жила

здесь после гибели любовника, то сначала была

почти нормальной. Потом начались сцены и истерики, потом она начала настраивать Вадика против

меня, потом пыталась выпихнуть меня в окно, столкнуть с лестницы, отравить какими-то газами.

То ли совсем тронулась, то ли ей вся квартира была

нужна. Я бы поехала в Данию, туда, где собственный

дом у мужика, но Вадика жалко…»

«Года через три ты Вадику будешь уже не нужна, — осторожно заметила я. — А три года — большой срок, предложений из-за границы может

больше не поступить. Ты бы хоть на пару месяцев

съездила за счет жениха, типа «познакомиться-

присмотреться». Все какой-то отдых от твоей сумасшедшей жизни».

«Не могу же я ехать туда такой уродиной! А чтобы

привести себя в порядок, нужны деньги, и немалые.

У Нинки есть, я знаю, но она не даст». «А может бьггь

как раз и даст? Чтобы ты уехала за границу и освободила ей квартиру без всякого криминала».

«А Вадик?» Это напоминало сказку про белого

бычка. Тем более, что Лора то и дело сбивалась на

воспоминания о прежней шикарной жизни в родительском доме, о развеселой жизни до замуже427

ства и во время него, ругательски ругала своего

бывшего мужа, так же отзывалась о своей дочери, которая не смогла ужиться с папенькой за границей, а вместо этого свалилась на ее многострадальную голову… Потом возвращалась к навязчивой идее уехать за границу замуж, но как только я

робко пыталась что-то посоветовать, мы возвращались к ключевой фразе: «А Вадик?»

«Тебе хорошо, у тебя работа, покой, стабильность, — сменила она, наконец, пластинку. — Ты можешь и здесь жить, и замуж тебя еще за границу возьмут». «В без малого полтинник?» — усомнилась я.