- Почему?

Добрались наконец. Выдержка, Лайк, выдержка: ты чист, как метеоритный экран твоего катера. Твоего бывшего катера.

- Расследование аварии.

- Что за авария? Попрошу подробнее.

- Можно и подробнее. В ночном рейсе на линии Луна-главная - Седьмая станция взорвался боковой реактор. Взрыв повредил рацию и автоматический пеленг. Свободный поиск там невозможен: ночная сторона и нагромождение обломков скал. Пришлось выбираться на своих двоих. У меня был с собой аварийный запас кислорода на двое суток. Но, видимо, где-то в баллонах произошла утечка, и я сдох через тридцать часов.

- Сдох? Не понимаю.

Я усмехнулся:

- Жаргон. Кислородная смерть.

Теперь усмехнулся Тейлор:

- Надеюсь, передо мной не труп.

- Можете потрогать: живой. Меня вытащили гольты. Поисковая группа.

- Ракета?

- Луноход. Ставили метеоритные буи. На меня натолкнулись случайно.

- Куда они вас доставили?

- К себе на станцию. Это в пятистах километрах от нашей «Полетты».

- Как долго вы пробыли у них?

- Часов шесть. За мной прислали катер с «Полетты». Сам Альперт изволил прибыть.

- Вы его хорошо знали?

- Не особенно. Что может быть общего у простого пилота с ведущим астрономом Луны-СВК?

- И все-таки за вами прилетел именно он.

- Вы не хуже меня знаете, что все это показуха.

Тейлор насторожился, это видно по его глазам: сощурились, спрятались за ресничками. Сейчас выстрелит…

- Забота о человеке, по-вашему, показуха? Твой выстрел, Лайк. Не промахнись.

- Не разводите демагогии: если бы я тогда мог двигаться, я бы тоже воспользовался неожиданной возможностью посмотреть на чужие секреты. А станция астрономическая, Альперт увидел больше любого спасателя из санитарной службы. Это нужно Системе, а значит, и Альперту, и мне, и вам. Вот почему за мной прилетел тот, кто в данном случае оказался полезнее. И вы это прекрасно понимаете.

Тейлор засмеялся неожиданно весело и заразительно.

- А вы хитрец, приятель. У вас на все готов ответ.

- Естественно: меня подозревают.

- В чем?

Клюнул окунек, заглотнул наживку - подался вперед, весь - ожидание. Теперь мысленно поводить, не подсекать сразу.

- Трудно предположить… Все-таки пять часов у гольтов, мало ли что могло случиться. - Я размышлял вслух. - Во-первых, я был без сознания, вернее, в сознании, но смутном, все расплывчато, не резко, звук почти не доходит - вата в ушах или звукопротектор. Помню, что меня несли, потом - люди в белых халатах, что они могли со мной сделать? Боли не было, скорее приятное ощущение: какой-то вибромассаж и запах - легкий-легкий, цветочный, как на клеверном лугу…

Я взглянул на Тейлора: откинулся в кресле, глазки закрыл, словно не слушает. Но вот я умолк, и он сразу «очнулся»:

- Это - самое интересное из того, что вы мне сегодня наговорили. Продолжайте.

- Дайте вспомнить. Все-таки времени-то сколько прошло…

Кто считал это время? Оно тянулось долго, бесконечно долго. Полгода назад или раньше, когда я только-только вернулся с задания, меня вызвал генерал Дибитц.

Обычная обстановка, обычный разговор…

- Отдыха не будет.

- Я не устал.

- Тем лучше.

- Что-нибудь сложное?

- Скажи, невероятное.

- Почему я?

- Мы просчитали пять вариантов. Твой оптимален. От успеха операции зависит слишком многое. А с планом ты познакомишься. Время у тебя будет.

Что ж, у меня было время - текучее, липкое. Время ожидания опасности - самое долгое время в мире. Парадокс: времени много, и его не хватало. Мы и так затянули с первым шагом - с подменой. Двойник был найден давно: пилот Чабби Лайк - отличный парень, немного суховат, но это к лучшему - меньше близких знакомств. Мы были похожи, как два близнеца, родная мама не отличит. Впрочем, насчет родной мамы я, конечно, загнул, у нее всегда найдется с десяток способов различить сыновей: родинки, форма ногтей, походка, характерные жесты - всего не перечислишь. А у нас с Лайком было гораздо больше этих отличий, начиная с веса и кончая привычками. Ну, что касается веса - болезнь его не прибавляет, а после аварии я довольно долго провалялся в постели. А привычки?.. Я о них знал, оставалось только привыкнуть к ним. И это не каламбур, я действительно вживался в привычки Лайка - его вкусы, его манеру говорить, улыбаться широко и белозубо, ни с того ни с сего умолкать, уходить в себя. Думаю, что с этой задачей я справился неплохо. Лайк был золотом для меня: на Планете у него нет друзей, только случайные знакомые, которых за минувшие пять лет он и сам основательно подзабыл. Все это подтвердила его память, перемещенная в мою черепную коробку за три с половиной часа на операционном столе - в тот день, после аварии его катера.

Аварию устроили наши люди, и не их вина, что пилот пострадал больше, чем нам хотелось. Такой уж парень этот Лайк: всегда лез в самое пекло, даже когда не требовалось. Смешно, но и в этом мы похожи. Его увезли со станции сразу после перезаписи. Он выкарабкался, конечно: в наш век медицина почти всесильна…

Тейлор перелистал странички моего «дела».

- Состояние у вас было не из лучших. Не смертельное, конечно, не преувеличивайте. Да и без сознания вы были всего лишь сутки - не так уж много.

- Мне хватило. Так сказать, на всю жизнь. С Луной покончено.

- Чем же собираетесь заняться?

- Отдыхать.

- Вы это уже говорили.

- В баре? Так я не вам это говорил, а какому-то фермеру, приехавшему поглазеть на ракеты. Откуда я знал, что он контрразведчик?

Тейлор усмехнулся:

- Спасибо за комплимент. Значит, я похож на этакого недотепу фермера?

- Похож, - чистосердечно признался я.

- Вы тоже похожи… - Он помялся.

- На фермера?

- Все-таки на пилота Лайка.

Я решил, что пора кончать затянувшуюся комедию. Пилот Лайк не привык к церемониям.

- Короче говоря, долго мы еще будем играть в подозрения? Я бы хотел закончить свидание.

Тейлор открыл ящик стола и протянул мой паспорт.

- Вы свободны. Простите, что задержал: мне просто хотелось поближе познакомиться.

- Рад был удовлетворить ваше желание. - Я встал. - Можно идти?

- Конечно. - Тейлор усмехнулся и подмигнул. - Все-таки надеюсь, что мы еще встретимся.

Далее все прошло благополучно. Автомат выбросил мой кофр незамедлительно - я только сунул в щель жетон с номером. Проверка документов тоже прошла без волокиты - таможенник изучил печать на паспорте и, козырнув, пропустил через турникет на движущуюся ленту тротуара, которая и донесла меня до станции монорельса.

Я помнил - опять помнил! - что скорость поезда не позволяет глядеть в окно - устают глаза, но все-таки не закрыл его шторкой телеэкрана. Меня мало волновали новости дня: кто-то куда-то приехал, кто-то кого-то встретил, кто-то что-то подписал - все это пестрой громкоголосицей долетало до меня из соседних купе - вагон был почти пуст. Только вкресле напротив спал - или делал вид, что спит, - высокий, длинноногий субъект лет под пятьдесят, что-нибудь вроде коммивояжера, человека вечной профессии, которая сохранилась еще с незапамятных времен и ничуть не думает уступать позиций в наш суетливый век автоматических распределителей.

Монорельс не подвозил к самому городу: труба-вагон плавно затормозила, за окном возникла бетонная стена станции с яркими пятнами реклам, и голос дикторши сообщил:

- Конечная станция - пятьсот девятый квартал. Отсюда в город вы сможете добраться на аэробусах или на электролях. С благополучным прибытием.

Мысленно поблагодарив невидимую девушку, я все-таки пожалел, что не взял электроль сразу у вокзала: дороговато, конечно, но пилоту в отпуске позволительна такая пустяковая роскошь. Я спустился по эскалатору на широкую и безлюдную площадь (рабочая окраина города, люди давно на заводах или в офисах, а для хозяек еще рановато) и пошел к стоянке электролей, машинально отметив, что большинство пассажиров монорельса предпочли аэробус-омнибус на воздушной подушке - пусть дольше, зато дешевле. Мой длинноногий спутник-визави тоже поплелся туда. Тем лучше, а то я стал было сомневаться в крепости его сна в вагоне.