Однако Серый не унимался:

– Шея нормальная! – бормотал он. – Честное слово, укоротилась! Как хорошо-то! Теперь голову отрезать не надо. – Парень посмотрел на всех такими счастливыми глазами, что Яга невольно смутилась.

– Чего уж там! – пробормотала она. – Вот, съешьте-ка еще по пирожку, чтобы не светиться по ночам.

– Я не виноват, – сразу же заявил Шлоссер. – Я не знал, что они в реактор полезут.

– Тебя никто и не винит, – успокоил его Евстигнеев.

Через минуту братки приобрели совершенно нормальный человеческий вид.

– Вот теперь можно разговаривать, – с облегчением вздохнул Костя. – Давайте рассмотрим два варианта. Первый – сдать их районным властям.

– А они отпустят их через час, – возразил Евстигнеев. – Ты не хуже моего знаешь, как такие веши делаются. Я – против!

– Я тоже против, – сказал Шлоссер, – улик никаких, все шито белыми нитками.

– Почему же белыми? – удивился Костя.

– А какими? Красными, что ли?

– Хорошо, – Костя снова посмотрел на братков, – есть другой вариант. Пусть поработают в совхозе. Узнают, что такое труд. Может, исправятся?

– А как же наказание? – тихо осведомился Леший.

– Ну если засчитать все, что они вытерпели, то можно обойтись и без наказания, – сказал Костя.

– Вот кто у нас непротивленец! – восхитилась Яга и, повернувшись к Горынычу, добавила: – Учись, голова садовая!

– А что они такого вытерпели? – не понял Полумраков.

– У Маланьи жили, – пояснила Яга, давясь от смеха. – Она их помоями потчевала!

– Чем?! – изумился Полумраков.

– Поросячьими помоями! – твердо сказала Степанидовна.

– А зачем же они их ели? – еще больше удивился Савелий.

– Попробовали бы они их не есть! – многозначительно улыбнулась Яга. – Маланья и не таких приручала! Она слово знает. Как-никак – моя внучатая племянница.

– Тогда, пожалуй, что да! – сказал Полумраков. – Тогда я понимаю… – и надолго задумался.

– У кого еще будут предложения? – спросил Кощей.

Предложений больше не было. Наоборот, возможность исправить братков при помощи честного труда всем очень понравилась.

– Замечательно, – согласилась Шишига. – Да ведь только сбегут!

– Не сбегут! – твердо сказала Яга.

– Это почему же? – заинтересовался Евстигнеев. – Такое вполне возможно. Не следить же за каждым их шагом?

– Зелье! – напомнил ему Леший.

– Тьфу ты! – Евстигнеев кивнул головой. – Верно. Не сбегут. Но, погодите, главный-то их исчез!

– Никуды он не денется, – мрачно возразил Леший, – там же в лесу и прячется.

– И долго прятаться будет? – спросил Евстигнеев.

– Пока всю картошку не съест! – расхохотался Горыныч.

Кощей важно кивнул:

– Верно. Съест картошку – и придет сдаваться. Сам. Как вот эти пришли. А теперь давайте решать, куда их трудоустроить?

– Мне рабочие в ремонтно-механический цех нужны, – сказал Шлоссер, – пусть ремонтом занимаются.

– А может, все-таки к Лисипицину? – предложил Полумраков.

– На предмет будущего сговора? – нахмурился Кощей. – Нет уж, спасибо! Я против. Федор Семеныч, забирайте своих работников!

Шлоссер вздохнул и посмотрел на бандитов:

– Все слышали?

– Ага! – уныло закивали братки.

– Возражения есть?

– Есть вопрос! – осмелел Толян. – Как жить будем?

– Так и будете, – коротко ответил Шлоссер. – Зарплата у нас хорошая, премии постоянно. Квартируете вы у Маланьи, так что вопрос решенный.

– А если… – начал было Толян, но Шлоссер его не дослушал:

– Никаких «если». Из села вам не убежать. А вздумаете чудить, снова рогами обзаведетесь. Хотите вы этого?

– Нет, нет! – разом задрожали бандиты.

– Хорошо, – сказал, поднимаясь, Кощей. – Таким образом, вопрос считаем решенным.

Братки смотрели на Шлоссера преданными глазами. Из всего сказанного они поняли только одно: шеф сменился и они переходят под начало главного механика. Шлоссер в их глазах сразу стал крутым.

– Командир! – начал Серый, прижимая гирю к груди, но Шлоссер его остановил.

– Во-первых, положи гирю. Она тебе не нужна.

– А разве она отклеилась? – пробормотал Серый. – Вот те на! А я уж привык. – Он положил гирю на пол и отнял руку. – И вправду отклеилась!

– Естественно, – сказал Шлоссер. – А теперь самое главное: никогда не называйте меня командиром. Ясно?

– Ясно, шеф! – весело гаркнули братки.

Шлоссер поморщился:

– И шефом тоже не называйте.

Парни почесались, переглянулись, и Толян, как самый умный, тихонько осведомился:

– Как вас теперь называть?

– Федором Семеновичем, – пояснил механик.

– Класс! – обрадовались парни, а Костя, наклонившись к Евстигнееву, прошептал:

– Тут без волшебного камня не обойтись!

– Это точно, – кивнул Евстигнеев.

– Федор Семенович, вопрос можно? – неожиданно чистым голосом сказал Колян.

Шлоссер кивнул:

– Задавай. Только учтите, – тут он посмотрел на чаны, – сейчас начнется обеденный перерыв. Чтобы через час были в РМЦ. Без опозданий!

– А я как раз насчет обеда и хочу спросить. – Колян сглотнул слюну. – Маланья готовит плоховато…

– Точно, – завздыхали Серый и Толян, – надоели рыбьи головы! И капустный лист надоел!

– Знамо, надоел, – сказала Яга Степанидовна, поднимаясь с места. – Так ведь я с Маланьей уж все обговорила. Теперь она готовить будет как положено. Раньше-то вы жили по-свински, и она вам готовила, как, извините, поросятам. А коли людьми решили стать, так и будет все по-человечески.

Ошалевшие братки вышли на улицу. Костя посмотрел им вслед и зевнул:

– Всю ночь из-за этих монстров не спали!

– Да какие ж они монстры? – удивилась Яга. – Так, монстрики!

– А в начале?

– И в начале монстрики! – безапелляционно заявила Яга. – Вот Лисипицин – так это и впрямь сущий демон.

– Шлоссер изобрел дезинтегратор, – усмехнулся Евстигнеев. – Мы можем превратить Лисипицина в солнечный свет и чистый воздух.

– Не думаю, что от Лисипицина будет много света, – поморщился Кощей. – Пусть уж лучше село подметает! Хоть какая-то польза. А мы…

– Мы будем ловить шефа! – загорелся Горыныч.

– Еще чего! – отмахнулась Яга. – Поголодает и сам явится.

Тем временем Эдик на хорошей скорости мчался по лесной дороге. Почему-то он никак не мог выехать на шоссе и все наворачивал и наворачивал одинаковые крути. Через час его охватил панический страх. Шеф и сам не понял, чего он так испугался, но ужас сдавил его с нечеловеческой силой и заставил заглушить мотор. Парень вылез наружу и вытер вспотевший лоб.

– В натуре! – пробормотал он, затравленно оглядываясь. Первым его побуждением было бежать обратно в село, под надежный Маланьин кров, к баланде с селедочными головами. Шеф невольно облизнулся и почувствовал на языке металлический привкус селедки.

«Что делать? – мелькнуло в его голове. Лес, страшный и густой, обступал со всех сторон. – Может, менты впереди пасут?»

Тут ему пришла мысль, что впереди его и впрямь ждет засада. И тогда прости-прощай, золото, прощай, вилла на солнечном берегу в красивом городе Майами. Тогда вместо девушек с шоколадным загаром его будет встречать вертухай с дубиной. Только не это!

«Нужно спрятать золото, – подумал он, – зарыть в лесу и приметить место, а потом, когда все утрясется, приехать и забрать».

За все это время Эдика ни разу не посетила мысль о брошенных братках. С самого начала он решил, что эти дебилы обойдутся и так. И вот теперь его мечта исполнилась!

Он раскрыл багажное отделение, вынул лопату и, кривясь от боли в спине, на которую наступила Маланья, вытащил мешки.

«Здорово! – подумал бандит. – Много золота! На всю жизнь хватит!»

Не в силах удержаться, он дрожащими руками развязал один из мешков.

– Картошка! – усмехнулся он. – Молодцы, парни. Сверху картошкой присыпали. Надо же, сколько навалили, не пожалели!

Закатав рукава до самого плеча, он запустил пятерню в мешок, но все равно ничего, кроме картошки, к тому же довольно мелкой, не обнаружил.