– С кем имею честь? – осведомилось создание гортанным голосом, в котором безошибочно угадывался иностранный акцент.

– Я-то лесник, – сказал Костя, внезапно осмелев, – и еще исполняю обязанности рыбохотнадзора, а вот вы кто?

– О, – произнесло существо, отступая на шаг, – тысяча извинений! Гром и молния! Доннерветтер! Прошу достопочтенного лорда-хранителя не сердиться, мы ещё так многого здесь не знаем! Мы бедные эмигранты и только вчера покинули берега Туманного Альбиона и долго плакали, прощаясь навсегда с родными краями! Лишь благодаря милости нашего господина мы смогли попасть в ваш благословенный край, ибо жизнь на старом месте стала невыносимой! Вы не представляете: каждые полчаса над нами пролетали огромные железные птицы, которые свили гнездо неподалеку от нас… Мы почти оглохли от страшного шума! В старой доброй Англии уже не осталось мест, подобных вашим. И когда наш господин и поручитель пригласил нас сюда, мы со слезами и страхом оставили старый кров и пустились в неизвестность!

– А кто этот ваш господин? – подозрительно осведомился Костя.

Существо испуганно оглянулось:

– Можно ли произнести его имя здесь? Ведь для непосвященных оно звучит столь страшно, что многие теряют разум при первых звуках его имени!

– Ничего, – сухо сказал Костя, – нам это не грозит. Говорите!

– Значит ли это… – полюбопытствовало существо, но Костя его перебил:

– Это ничего не значит. Говорите!

– Кощей Бессмертный! – с пафосом произнес незнакомец и в ужасе закрыл глаза.

– Так я и думала, что старый болван все это учудил! – воскликнула Яга. – Надо же, чаво удумал! Это же… Это же вся экология треснет!

– Экология? – удивилось существо. – Напротив!

– Демография, – поправилась Яга, – оговорилась я.

– Ничего, ничего, – сказал Костя, – сейчас разберемся.

Существо низко поклонилось и показало рукой в сторону своего племени:

– Прошу! Я познакомлю вас с моим народом.

Костя кивнул и зашагал следом.

– Лорд-хранитель волшебного леса! – торжественно провозгласил старший, подходя к толпе.

Странные создания мигом расступились, но, очевидно, не так проворно, как следовало бы. Поэтому старший отвесил несколько быстрых затрещин и что-то рявкнул на гэльском наречии. Все угомонились и вежливо уселись на траву.

– Повторюсь, – сказал старший, – у вас благословенные места! А какой вкусный валежник! Мы давно так сытно и сладко не ели! Однако позвольте представиться: мистер Дриблинг, старейшина сего многострадального народа!

– Очень приятно, мистер Дриблинг, – сказал Костя, пожимая твердую мохнатую лапку. – Константин. А это – Яга Степанидовна, наш лучший общественник!

Мистер Дриблинг церемонно поклонился:

– Нам удивительно приятно такое знакомство! Мы, бедные гоблины, теперь всегда будем считать вас своими главными друзьями и наставниками! Скажу честно, мы хотели просить приюта у горных гномов, ибо соседство с человеком для нас слишком обременительно. Но гномам и самим приходится последнее время несладко. Рядом с их обиталищем проложили подземную дорогу, и теперь у них все время дрожат стены и потолок, угрожая в конце концов рухнуть!

Кстати, Кощей намекал на некоего супостата, который грозит сему дивному краю. Твердо обещаю: ни один гоблин не пожалеет сил, чтобы примерно наказать злодея!

А сейчас я хотел бы попросить прощения у достопочтенного лорда-хранителя и его помощника, но нам пора репетировать. Ибо мы не мыслим своего существования без чарующих звуков музыки.

Мистер Дриблинг ещё раз поклонился и повернулся к толпе. Тролли быстро выстроились в две шеренги, откуда-то извлекли волынку, балалайку, бубен и гармонь. Старейшина взмахнул руками, тролли на мгновение замерли и через секунду со свистом и уханьем ударили по струнам. Самый шустрый тролль выскочил на середину и, сделав несколько прыжков, запел: «Калинка, калинка, калинка моя! В саду ягода малинка, малинка моя!..»

– Э-эх! Калинка! – рявкнул хор, и с деревьев посыпалась птичья мелюзга.

– Ну видишь, чего творится?! – ткнула Костю в бок Яга. – Пошли отседа, пока не оглохли!

Они уже поднимались в гору, когда вслед им грянуло: «Ехал на ярмарку ухарь-купец!» Костя вздрогнул и прибавил шагу.

Всю дорогу они молчали, почесывая в затылках и не зная, то ли сердиться, то ли смеяться.

– Да! – наконец произнес Костя, присаживаясь на ступеньку своей сторожки. – Хороши эмигранты! Такого я еще не встречал.

– Ты не встречал! – вскинулась Яга. – А я-то? Я-то вся обалделая! – Она села рядом.

– Одно хорошо, – сказал Костя, – они валежником питаются. Глядишь, лес подчистят.

Шеф спал так плохо, как еще никогда в своей жизни. И дело было не в раскладушке, хотя этот предмет только с большой натяжкой мог носить столь заслуженное и уважаемое имя. Скорее уж это была развалюшка. Ветхая, с растянутыми пружинами, она провисла сразу, и Эдику в поясницу больно уперлась алюминиевая перекладина. Через пять минут ему стало казаться, будто его пытаются переломить пополам. Вдобавок в головах уселся давешний мужик-маломерок и уставился на Эдика голодными глазами.

– Тебе чего? – прохрипел шеф, с трудом борясь со сном.

– Ты спи, – жутковато улыбнулся мужичок, – а я тебя посторожу, не то мало ли…

Эдик хотел сказать, что никуда сбегать не собирается, но тут сон навалился на него, как огромный, душный медведь, и шеф, тихо пискнув, заснул.

Всю ночь ему снились кошмары, содержание которых было столь же бессмысленным, сколь и тревожным. Вдобавок кто-то уселся ему на грудь, и стало так тяжко и скверно, что Эдик едва не заплакал чистыми детскими слезами. Увы, чистые слезы он выплакал еще в трехлетнем возрасте. С тех пор, сколько шеф себя помнил, плакали другие, чаще всего те, кто жил рядом. Раньше это доставляло Эдику угрюмую затхлую радость. Теперь же он хотел проснуться, но вместо этого провалился в еще более глубокий и глупый сон. Пробудился Эдик оттого, что кто-то крепко шлепнул его по лбу.

– Что? А? Кто?! – вскрикнул шеф и уселся на раскладушке, с трудом переводя дыхание. Рядом, идиотически улыбаясь, стоял Колян.

– Шеф, ты это, не обижайся. По тебе таракан полз! Хотел в ноздрю залезть, еле успел пришибить. – Колян показал изуродованный тараканий труп своему боссу.

– Убью, змей! – зарычал Эдик и полез было с раскладушки, но, схватившись за поясницу, рухнул обратно. – Ой, болит! Шевельнуться не могу!

– Это с непривычки, шеф! – жизнерадостно откликнулись Колян и Толян. – Сейчас мы тебя поднимем. – Они бережно подхватили Эдика и поставили его на ноги. – Порядок!

В следующую минуту скрипнула дверь, и на пороге появился четвероногий петух. Он мрачно клекотнул и поскреб пол ногой, после чего удалился.

– Змей пернатый! – проскрежетал Эдик. – Ну ты у меня получишь!

– Это он нас завтракать приглашает, – смутившись, сказал Колян.

– А ты откуда знаешь? – оскалился Серый. – Тоже в петухи записался?..

– Почему в петухи? В курицы! – пошутил Эдик и тут же заржал кашляющим, истерическим смехом. Шефа поддержали все, кроме Коляна, который обиделся и отвернулся.

Эдик открыл рот, чтобы добавить что-то еще, но дверь отворилась снова и в проеме показалась Маланья.

– Вам что, одного приглашения мало? Дважды повторять не буду. Не успеете – ходите голодные, Авдотья только спасибо скажет! – И она гордо повернулась спиной. Бандиты шумно бросились следом.

Старуха, вздыхая и покачивая головой, налила им по чашке баланды и, посмотрев на Эдика, не выдержала:

– Что это с тобой, милок, никак, на тебе всю ночь черти катались?!

– Так и было, – сказал Эдик, отведя глаза. – На такой-то раскладушке!

– А чем, скажите, плоха моя раскладушка? – подбоченилась Маланья. – Для всех хороша, а тебе, видите ли, не годится?

Шеф побагровел и хотел было уже высказать старухе все, что о ней думает, но из-под бабкиной юбки вынырнул мрачный, набыченный петух и, не мигая, уставился на братков.