вместе под Новинском 9. Он каждый день посещал меня.
За несколько дней до своего отъезда он провел у нас
* Хуже всего не то, что некоторые люди терпеливо страдают,
а то, что огромное большинство страдает, не сознавая этого
( фр.) .
382
вечер с Голицыными и Зубовыми. На другой день
я виделся с ним у Оболенских. Его занимала К. В. Пота
пова, тогда еще не замужем. Помню наш спор и ответ
Лермонтова: «Ласковые глазки, теплые ручки, что ж
больше». Одного утра, проведенного у Россетти, я ни
когда не забуду. Лермонтова что-то тревожило, и досада
и желчь его изливались на несчастного Золотницкого 10.
Тут он рассказал с неподражаемым юмором, как Левиц
кий дурачил Иваненко 11. Дуэль напоминала некоторые
черты из дуэли «Героя нашего времени». Мы прости
лись. Вечером, часов в девять, я занимался один в своей
комнате. Совершенно неожиданно входит Лермонтов.
Он принес мне свои стихи для «Москвитянина» —
«Спор» 12. Не знаю почему, мне особенно было приятно
видеть Лермонтова в этот раз. Я разговорился с ним.
Прежде того какая-то робость связывала мне язык в его
<присутствии> 13.
ИЗ ПИСЕМ К И. С. ГАГАРИНУ1
19 июля 1840 г.
Сегодня 19 июля, мой дорогой друг; завтрашний
день в проведу в Ясеневе, а сегодняшний вечер я хочу
посвятить удовольствию беседы с вами. Я давно уже
хотел писать вам; каждый раз, когда мне случится
испытать какое-нибудь впечатление, живо постичь
какой-нибудь занимающий меня предмет, у меня к ра
достному чувству движения вперед присоединяется
желание поделиться с вами и знать ваше о нем мнение.
Вскоре после вашего отъезда я видел, как через
Москву проследовала вся группа шестнадцати 2, направ
ляющаяся на юг. Я часто видел Лермонтова за все
время его пребывания в Москве. Это в высшей степени
артистическая натура, неуловимая и не поддающаяся
никакому внешнему влиянию благодаря своей неутоми
мой наблюдательности и большой глубине индифферен
тизма. Прежде чем вы подошли к нему, он вас уже
понял: ничто не ускользает от него; взор его тяжел,
и его трудно переносить. Первые мгновенья присутствие
этого человека было мне неприятно; я чувствовал, что
он наделен большой проницательной силой и читает
в моем уме, и в то же время я понимал, что эта сила
происходит лишь от простого любопытства, лишенного
всякого участия, и потому чувствовать себя поддавшим-
383
ся ему было унизительно. Этот человек слушает
и наблюдает не за тем, что вы ему говорите, а за вами,
и, после того как он к вам присмотрелся и вас понял, вы
не перестаете оставаться для него чем-то чисто внеш
ним, не имеющим права что-либо изменить в его
существовании. В моем положении мне жаль, что я его
не видел более долгое время. Я думаю, что между ним
и мною могли бы установиться отношения, которые
помогли бы мне постичь многое.
Москва, 3 августа 1841 г.
Пишу вам, мой друг, под тяжким впечатлением
только что полученного мною известия. Лермонтов
убит Мартыновым на дуэли на Кавказе. Подробности
ужасны. Он выстрелил в воздух, а противник убил его,
стрелял почти в упор.Эта смерть после смерти Пуш
кина, Грибоедова и других наводит на очень грустные
размышления. Смерть Пушкина вызвала Лермонтова
из неизвестности, и Лермонтов, в большинстве своих
произведений, был отголоском Пушкина, но уже среди
нового, лучшего поколения.
Он унес с собою более чем надежды. После своего
романа «Герой нашего времени» он очутился в долгу
пред современниками, и этот нравственный долг никто
теперь не может за него уплатить. Только ему самому
возможно было бы в этом оправдаться. А теперь у очень
многих он оставляет за собою тяжелое и неутешитель
ное впечатление, тогда как творчество его еще далеко
не вполне расцвело. Очень мало людей поняли, что его
роман указывал на переходную эпоху в его творчестве,
и для этих людей дальнейшее направление этого
творчества представляло вопрос высшего интереса.
Я лично тотчас же почувствовал большую пустоту.
Я мало знал Лермонтова, но он, казалось, чувствовал
ко мне дружбу. Это был один из тех людей, с которыми
я любил встречаться, окидывая взором окружающих
меня. Он «присутствовал» в моих мыслях, в моих тру
дах; его одобрение радовало меня. Он представлял для
меня лишний интерес в жизни. Во время его последнего
проезда через Москву мы очень часто встречались.
Я никогда не забуду нашего последнего свидания, за
полчаса до его отъезда. Прощаясь со мной, он оставил
мне стихи, его последнее творение. Все это восстает
у меня в памяти с поразительною ясностью. Он сидел
на том самом месте, на котором я вам теперь пишу.
384
Он говорил мне о своей будущности, о своих литератур
ных проектах, и среди всего этого он проронил о своей
скорой кончине несколько слов, которые я принял
за обычную шутку с его стороны. Я был последний,
который пожал ему руку в Москве.
Собираются печатать его посмертные произведения.
Мы снова увидим его имя там, где любили его отыски
вать, снова прочтем еще несколько новых вдохновенных
творений, всегда искренних, но, как все последние его
поэтические вещи, конечно, грустных и вызывающих
особенно скорбное чувство при воспоминании, что
родник иссяк.
13 Лермонтов в восп. совр.
П. И. МАГДЕНКО
ВОСПОМИНАНИЯ О ЛЕРМОНТОВЕ
<Весной> 1841 1 года я в четырехместной коляске
с поваром и лакеем, в качестве ремонтера 2 Борисоглеб
ского уланского полка, с подорожною «по казенной
надобности» катил с лихой четверней к городу Ставро
полю. (В то время на Кавказе возили на почтовых
превосходно, как нигде в России.) Мы остановились
перед домом, в котором внизу помещалась почтовая
станция, а во втором этаже, кажется, единственная
тогда в городе гостиница. Покуда человек мой хлопо
тал о лошадях, я пошел наверх и в ожидании обеда
стал бродить по комнатам гостиницы. Помещение ее
было довольно комфортабельно: комнаты высокие,
мебель прекрасная. Большие растворенные окна
дышали свежим, живительным воздухом. Было обе
денное время, и я с любопытством озирался на совер
шенно новую для меня картину. Всюду военные лица,
костюмы — ни одного штатского, и все почти раненые:
кто без руки, кто без ноги; на лицах рубцы и шрамы;
были и вовсе без рук или без ног, на костылях; немало
с черными широкими перевязками на голове и руках.
Кто в эполетах, кто в сюртуке. Эта картина сбора
раненых героев глубоко запала мне в душу. Незадолго
перед тем было взято Дарго. Многие из присутствовав
ших участвовали в славных штурмах этого укреплен
ного аула.
Зашел я и в бильярдную. По стенам ее тянулись
кожаные диваны, на которых восседали штаб- и обер-
офицеры, тоже большею частью раненые. Два офицера
в сюртуках без эполет, одного и того же полка, играли
на бильярде. Один из них, по ту сторону бильярда,
с левой моей руки, первый обратил на себя мое внима-
386
ние. Он был среднего роста, с некрасивыми, но невольно
поражавшими каждого, симпатичными чертами, с ши
роким лицом, широкоплечий, с широкими скулами,
вообще с широкою костью всего остова, немного
сутуловат — словом, то, что называется «сбитый
человек». Такие люди бывают одарены более или менее
почтенною физическою силой. В партнере его, на кото
