Он раздраженно выдохнул, запрокинул голову назад и уставился в потолок.

– Ты хоть представляешь, который сейчас час?

Перед умыванием Дженнер сняла свои наручные часы, они так и остались лежать около раковины в ванной. Наклонившись в сторону, она попыталась разглядеть время на электронном будильнике на тумбочке со стороны Кэйла.

– Двадцать шесть минут четвертого. А что?

– А то, что сейчас и в Калифорнии столько же.

– И? Думаешь, меня заботит, что твои подельники не выспятся?

– А должно бы, – серьезно ответил он, – пока твоя подруга у них в руках. Ты же не хочешь, чтобы они рассердились.

– Ты их босс. Прикажи ребяткам хорошо себя вести.

Кэйл на секунду закрыл глаза.

– Черт! – сказал он, а потом прищурился на нее. – Если я позвоню, – вздохнул он устало, – ты ляжешь и заткнешься? Меня не волнует, будешь ты спать или нет, просто ляг и заткнись.

– Я лягу, – пообещала Дженнер. – А заткнусь или нет – зависит от того, дашь ли ты мне одеяло и прекратишь ли дышать на меня. А то такое чувство, будто попала в фильм ужасов.

Кэйл выпустил ее руку, буркнул что-то вроде «бешеная» и «кусака» и еще несколько слов, которые Дженнер не смогла разобрать, схватил свой сотовый с тумбочки и быстро набрал номер. Соединение шло дольше, чем обычно — лайнер в пути уже двенадцать часов, значит, они в сотнях миль от берега. Наверное, сигнал идет через спутник или два. Наконец Кэйл произнес:

– Разбуди мисс Хэзлетт. Редвайн рвется с ней поговорить. Да, я знаю который сейчас час. Я тоже хочу поспать, но у меня не получится, пока она не пообщается с мисс Хэзлетт. Просто передай трубку и прекрати скулеж, если не готов поменяться со мной местами. – Он сделал паузу, слушая. – Я так не думаю. Я считал, что Бриджит уже с вами связалась. – Еще пауза. Кэйл сдавил переносицу. – Да, она кусается. Черт побери, дай Хэзлетт телефон!

Он уныло поставил мобильник на громкую связь и вручил его Дженнер. Та схватила трубку и нетерпеливо воскликнула:

– Сид?

– Минуту. – Мужской голос, тот же самый, что она слышала ранее.

Она различила приглушенные звуки, что-то похожее на удар, затем испуганное бормотание и невнятные слова, которые определенно произнесла Сид. Да, малышка спросонок не легка на подъем в отличие от Кэйла; Дженнер не смогла сдержать улыбку, слушая звуки, похожие на борьбу.

– Джен, – испуганно позвала Сид. – С тобой там все хорошо? Все в порядке? Тебя не били?

– Нет, со мной все хорошо, – сказала Дженнер и заплакала. Она попыталась говорить спокойно, потому что рыдания испугали бы Сид еще больше. – Просто я волновалась за тебя и должна была удостовериться, что с тобой все нормально.

– Я в порядке, и ты в порядке. Все нормально. – Сид внезапно всхлипнула, словно тоже старалась не дать воли слезам. – Похоже на дурацкий аутотренинг. Но это отличная идея. Мы же будем разговаривать каждый день?

– Да, конечно. – Дженнер многозначительно зыркнула на Кэйла и представила, что где-нибудь в Калифорнии Сид точно также посмотрела на своего похитителя.

– Все, хватит, – рыкнул Кэйл, забирая у нее сотовый. – А теперь давай попытаемся немного поспать.

Он закрыл телефон и положил на тумбочку. Свободной мускулистой рукой подхватил одеяло и покрывало с пола и перебросил их на кровать.

– Вот, – проворчал он. Казалось, рычать вошло у него в привычку. Возможно, в одной из прошлых жизней он был медведем.

Дженнер тихонько цапнула одеяло левой рукой и постаралась перетащить на свою половину кровати, затем вытянулась и расправила его на себе.

Вздохнув, Кэйл выключил лампу и устроился рядом. Он плотнее укутал ее в одеяло и даже подоткнул сбоку.

– Вот так. Довольна?

– Ноги все еще мерзнут, но мне уже лучше. – И с неохотой добавила: – Спасибо, что дал поговорить с Сид.

Ей определенно стало лучше. Она убедилась, что Сид жива, что внезапная паника необоснованна, – и это принесло такое облегчение, что Дженнер будто обмякла. Свернувшись калачиком под шелковыми простынями и приятным теплым одеялом, она великодушно решила промолчать, если Кэйл снова на нее задышит.

Дженнер бесконечно устала. Теплота и облегчение накрыли ее, точно приливная волна. Она ощущала, как все глубже проваливается в сон.

Но прежде чем окончательно отключиться, почувствовала как пара больших, теплых ног устроилась под ее ледяными ступнями.

ОБЫЧНО ПО УТРАМ ДЖЕННЕР БОДРО ВСКАКИВАЛА С КРОВАТИ – скорее по старой привычке, чем по велению души. До выигрыша в лотерею семь лет назад она не могла позволить себе роскошь вставать когда выспится или, проснувшись, нежиться в постели. Даже ребенком ей приходилось самостоятельно подниматься по будильнику и собираться в школу: отец редко пробуждался в такую рань, а иногда и вовсе не ночевал дома. Привычка просыпаться и быстро раскачиваться так глубоко укоренилась в характере Дженнер, что она продолжала вскакивать чуть свет, хотя в этом больше не было нужды. Теперь по утрам она обычно никуда не торопилась, а лишь читала утренние газеты, сидя на балконе и неспешно попивая кофе – черт побери, у нее было на это право.

Однако этим утром, даже окончательно проснувшись, Дженнер не стала сразу же подниматься, а продолжила дремать, убаюканная темнотой и легким покачиванием лайнера. Постепенно она осознала, что причина темноты вовсе не раннее время суток, а натянутое на голову одеяло. Она согрелась от макушки до пят и чувствовала себя довольной и... не прикованной наручниками.

Дженнер как ошпаренная выскочила из-под одеяла.

Первой отчаянной мыслью стала надежда, что в номере она одна. Воображение мигом подсказало, что все произошедшее было страшным сном или что за ночь наблюдений шпионы получили достаточно сведений и всей шайкой смылись на подлодке, или что-нибудь в этом духе. Упование развеялось как дым: Кэйл сидел поблизости на том самом стуле, к которому приковал ее накануне.

На нем были наушники, но, едва Дженнер вскочила на ноги посреди кровати, похититель оглянулся и коротко бросил:

– Прорвало.

Удрученная, Дженнер скорее с силой, чем с грацией бухнулась обратно на постель.

– Как ты снял наручники, не разбудив меня?

– Ты спала, словно граф Дракула в яркий полдень. Я подумывал окропить тебя водичкой, но слишком дорожу тишиной и спокойствием.

А он побрился: с подбородка исчезла синева. Неужели принимал душ, оставив ее в спальне одной? Устроил проверку ее лояльности? Или при попытке к бегству обнаружилось бы, что под дверью дежурит Бриджит и следит, не взбрыкнет ли заключенная? Или же никаких игр не было, и Бриджит просто присутствовала здесь и присматривала за ней? Наверняка последнее: трудно представить, чтобы Кэйл хоть что-то отдал на волю случая, если его работа настолько важна, что оправдывает все эти противозаконные выходки. Будь Дженнер на его месте, точно не стала бы искать дополнительных приключений.

Кэйл сменил одежду: теперь он был в брюках цвета хаки и ярко-голубой шелковой рубашке, приглушавшей синеву его глаз до фантастического оттенка. Должно быть, Бриджит принесла одежду из номера, в который он вселился с Тиффани. Дженнер удивлялась, как это она умудрилась не проснуться, когда вокруг кипела такая бурная деятельность.

И тут до нее дошло еще кое-что, от чего перехватило дыхание: Кэйл таращился на ее грудь, поднимавшуюся под легкой тканью топа.

Дженнер нелегко было смутить, но на этот раз ее лицо вспыхнуло. Ночью ей было наплевать на отсутствие лифчика, но она наконец выспалась и – более того – спала рядом с этим типом. Сама она всю дорогу куталась в одеяло, но Кэйл-то по большей части оставался почти обнаженным, а такое рельефное тело забыть непросто. Дженнер пообещала себе приложить к этому все усилия.

А может, и нет. Она вдруг обнаружила, что тычет в него пальцем.

– Даже не надейся, что я поддамся  стокгольмскому синдрому и проникнусь симпатией к своему похитителю. Понял?