- Что за дядя Мустафа? Нет у него такого дяди… — сказала тихонько Бугримовой Халида.

- Что это вы там шепчетесь за ширмой?

- Мы не шепчемся, Ислам. И тут нет никакой ширмы. Тебе кажется ширма. Посмотри как следует, здесь ширмы нет…

Ирина Николаевна успокаивала мальчика, помогая устроиться поудобнее, поправила подушку, положила руку на лоб.

- Тебе всё кажется, ты бредишь, Ислам. Это оттого, что у тебя высокая температура. Не ниже тридцати девяти. Весь горишь. Придётся отправить тебя в больницу, Ислам.

- Якши, — покорно согласился мальчик и спросил Бугримову : — Там меня вылечат, да?

- Конечно. Там тебя вылечат.

- И мне будет легче? И пить сумею? Якши будет?

- Всё будет хорошо, Ислам. Всё будет якши.

Она отвела глаза. Ей было ясно, что он обречён.

Ирине Николаевне вспомнился отец, его рассказы о бешенстве. Она отлично знала, что бешенство — неизлечимая болезнь. Больные водобоязнью погибают в страшных мучениях. Дети — на третий-четвёртый день. Взрослые — на восьмой — десятый. Некоторые дотягивают до двенадцати. Но исход всегда один: смерть. Только смерть.

- Я пойду звонить в больницу, Халида. Пришлют машину. А ты помоги ему собраться. До свиданья, Ислам!..

Халида прибежала в цирк через несколько часов, вся в слезах.

- Плохо с Исламом, Ирина Николаевна, совсем плохо! Хотела перед больницей искупать его — не дался. А в больнице ещё хуже стало ему. Всё плюётся, плюётся… Неужели так и с Махмутом и со мной будет? Ведь я в пасть Черныша рукой залезала. Смотрю слюна идёт. Думала, он костью или иголкой подавился, вытащить хотела… Так что теперь — каюк? Черныш ведь точно бешеный. Соседка видела, как он сам свою лапу до мяса грыз. Ой горе нам, горе!

Бугримова как могла успокоила Халиду, объяснила, что если она и Махмут пройдут курс лечения, всё будет в норядке.

- Но ты не волнуйся прежде времени, Халида! Может быть, собачка и не бешеная.

- Бешеная, Ирина Николаевна, точно знаю, чувствую. И много колоться надо?

- Если обнаружат бешенство, то много, очень много, Халида! Уколов шестьдесят — семьдесят. Но ты не бойся уколов, Халида!

- Не буду бояться. Пусть будет больно, надо терпеть, что делать…

- Да и не особенно больно будет, Халида.

- Понимаю, всё понимаю! Завтра всё узнаем?

- Завтра, Халида, завтра! Мне позвонят. Я тебе сообщу. Иди!

Спустя час после ухода Халиды в дверь сильно постучали. Вошёл униформист.

- Ирина Николаевна, скорее к телефону!

- Что такое?

- А вот звонят с санэпидемстанции, вас разыскивают! Она подбежала к телефону.

- Это товарищ Бугримова?

- Да.

- Скажите, что произошло у вас с этой собачкой, останки которой вы прислали на ветеринарную станцию? Они связались с нами. Дело в том, что эта собачка…

- Бешеная? — не выдержала и перебила Бугримова.

- Да, к сожалению. С кем имел контакт этот щенок?

- Это очень долго рассказывать…

- Срочно выезжаем к вам в цирк.

«Бешеная… Бешеная… — повторяла и повторяла про себя Ирина Николаевна. — И я, и Волжанские, и Трефка, и Махмут — все в опасности… Все… И львы… Все».

Ещё до приезда врачей Бугримова выяснила у служителей, что после кормёжки всю семёрку львов поили из одной поилки.

Значит, заразились все. Из головы её не выходил больной Ислам. Минуты до приезда специалистов казались ей вечностью…

После тщательнейших расспросов врачи назначили профилактические уколы пятидесяти двум работникам цирка и тут же приступили к лечению.

Ирине Николаевне категорически запретили выступать со львами, приказали изолировать хищников друг от друга.

Поздней ночью она нозвонила на квартиру управляющего «Союзгосцирком», рассказала во всех подробностях о случившемся.

- Так что положение ужасное, Феодосии Георгиевич. Цирк хотят закрыть. Считайте, что аттракциона больше нет: мер к спасению львов пока не принимают. Говорят, нужна какая-то особая вакцина. Такой в городе нет. Да и дозировки её не знает никто. Опыта лечения львов нет. Одним словом, катастрофа.

- Ирина Николаевна, дорогая, не волнуйтесь, — стал успокаивать Бардиан. — Завтра же свяжусь с ветеринарной академией, найду нужных специалистов, вместе с ними постараюсь вылететь в Казань сам — словом, приму меры! Не дадим львам погибнуть. И аттракцион будет существовать… Как вы себя чувствуете после уколов?

- Честно признаться, неважно, Феодосии Георгиевич! Всё болит, голова кружится, еле хожу. Да что я! Кое-кому из акробатов наших — мужиков здоровых — после первого же укола плохо стало. Один из гладиаторов, тот, что держит колонну, нижний, сразу на пол без чувств упал. Представляете? Не цирк, а госпиталь! Но всё это ничто по сравнению с мальчиком, умирающим от бешенства. Страшнее картины я не видела, Феодосии Георгиевич…

- Мужайтесь, Ирина Николаевна! Успокойте остальных артистов! Всё будет сделано. До завтра. Думаю, что прилечу к вечеру.

Ночью Бугримова не сомкнула глаз.

Мысли одна чернее другой не давали ей покоя. Мерещился Ислам. Часа в четыре утра она не выдержала, поднялась с кровати, включила свет, накинула нальто и вышла во двор.

Снежная апрельская ночь была холодной. Тяжёлая дверь в воротах конюшни обледенела. Бугримова с силой потянула её… Пахнуло теплом, навозом, конским потом, сеном, специфическим звериным — густым, кисло-сладким — духом.

Услыхав шаги, львы проснулись. Их удивил приход дрессировщицы в столь неурочный час… Звери казались бодрыми, весёлыми, здоровыми… Она медленно переходила от одной клетки-одиночки к другой.

«Что-то будет с вами дальше?.. Рассадила я вас, а вам и невдомёк почему… Вы и понять не можете, какие тучи нависли над нами… Кто из вас будет первым?.. Ты, Аракс? Наверное, ты… Ведь это ты втащил щенка в клетку… А как мы будем работать дальше, если уцелеем?.. Ведь вы отвыкнете друг от друга, от выступлений, от репетиций… Как перенесёте уколы?.. Что-то будет со всеми нами дальше?.. Что-то будет?..»

Она вернулась домой, снова легла в постель. Сон не приходил. Рано утром в дверь постучала Халида. В руках она держала узелок.

- Это передача для Ислама. Сходим к нему в больницу, навестим, а?

- Хорошо, Халида. Только сначала пойдём в цирк, уколемся, потом в магазин зайдём, я тоже для него куплю кой-чего.

Еле добрели до больницы. Их не пускали. Ирина Николаевна пошла к главному врачу.

- Мальчик ведёт себя очень буйно, — рассказывал по дороге в палату врач. — То ложится на пол, то вскакивает, срывает одежду, мечется по комнате». Окно разбил, хотел выброситься… Потом стал прощаться: понимает, что не протянет долго… Типичная картина. Укутал голову одеялом: боится ветра… Прячется под койку, под матрац. Сейчас сами увидите…

Врач тихонько заглянул в палату, тут же прикрыл дверь.

- Спит? — шёпотом спросила Ирина Николаевна.

- Нет, не спит, Ирина Николаевна. Опоздали мы. Умер…

Вечером прилетел Бардиан.

- Всё в порядке, Ирина Николаевна! Вакцину привезли, дозировку установили. Теперь новая проблема: как делать львам инъекции?

- Это не проблема. Я всё продумала. Выход есть.

По проекту Бугримовой соорудили клетку-фиксатор с раздвижными боковыми стенками. Львов поочерёдно вводили в неё, зажимали решётками с обеих сторон их туловища так, чтобы они не могли повернуться. Пока дрессировщица стояла впереди и кормила голодного льва, ветеринар вводил в его ляжку иглу.

С каждым разом колоть львов становилось труднее. Они нервничали и злобно рычали, завидев клетку-фиксатор, ни за что не хотели переходить в неё. А перегонять каждого льва в эту клетку приходилось по три раза в день. Дрессировщица выбивалась из последних сил. Больной, измученной уколами и высокой температурой, ей приходилось долго уговаривать каждого льва, грозить, заставлять лечиться силой, — и так двадцать один раз в день!

По целым дням, с раннего утра до поздней ночи, находилась она возле своих питомцев. Хотя дозировка вакцины была установлена крупными специалистами, можно ли гарантировать, что в один прекрасный день львы всё же не взбесятся?