Вот такая досадная мелочь, на которую в хорошо поставленных боевиках обычно никто не обращает внимания. Там ведь как все показывают: место происшествия, лица героев (крупным планом и в панораме), кто-то задумчиво лезет в карман за мобилой – и все. В следующем кадре на месте происшествия уже полно оперативно-следственных товарищей, которые деловито занимаются привычной работой, а героев где-то в сторонке по-отечески журит (обратите внимание, не жарит, а именно журит) строгий, но справедливый начальник.

Увы, увы – если бы оно всегда так было в реальности…

– Ну и что теперь нам делать?

Да, это вопрос. Это ведь Иванов у нас мозг, обычно ему все задают такого рода вопросы. То есть связи с контрразведкой нет, время бежит, с каждой минутой и без того незначительные шансы на успех медленно, но верно тают и вот-вот исчезнут совсем.

Посомневавшись с минуту, Иванов тяжело вздохнул, набрал спецпредставителя президента по ЮФО и коротко доложил о ситуации.

Что говорил Витя (это мы так фамильярно зовем его промеж себя, товарищ он совсем не старый и ведет себя соответствующим образом), я не слышал, но, полагаю, в этот момент его голос не звенел переливами восторга. Он ведь не ставил нам задачу заниматься каким-то там Руденко, это мы все сами, по своей инициативе. А теперь, значит, ему давать указание местным властям об экстренной организации заградительных спецмероприятий и воспрещение привлекать нас к следственным действиям по факту случившегося!

– Держи, – Иванов, закончив общаться со спецпредставителем, протянул свой спутниковый телефон Косте. – Остаетесь с Лизой здесь, ответите на вопросы. Если что, сразу звонишь Вите. Лиза, камеру Сергею отдай. Мало ли…

Это означало примерно следующее: Витя, конечно, замолвит за нас словечко… Но нельзя исключать такой вариант, что оставленные на месте происшествия товарищи будут подвергнуты некоторым неприятным процедурам сугубо дознавательного характера.

После этого мы отбыли в дивизию. Помощь Братковского нам уже была не нужна, но надо было срочно перекинуться парой фраз с господином Руденко…

Знаете, есть такая старая песня «А город подумал – ученья идут!». Мужик летел на самолете, маленько недолетел и рухнул. Но вытянул за город и спас всех подряд. Молодец, короче, настоящий мучачо.

Мы тоже сначала подумали, что нам сегодня фатально не везет: приехали экстренно пообщаться с преступником и попали на тактико-строевое занятие или отработку «вводных» по взаимодействию составляющих боевого расчета при отражении нападения на военный городок.

– Та-та-та-та-та…

Сначала была длиннющая очередь поперек дороги, метрах в трех от бампера нашей «Нивы». До транспортного КПП осталось метров семьдесят, вдруг – пулеметный рокот, ровная стежка фонтанчиков грязи, и солидный хлопок в зад. «Таблетка» шла близко, а тормозит она не так легко, как «Нива».

– Ни хера себе, новости! – возмутился Вася, вываливаясь на ходу из машины и кубарем скатываясь в кювет.

Остальные тоже не замедлили последовать его примеру. Ну и что – мирный город, мало ли чего там кому в голову взбрело! Сначала надо укрыться, а уже потом осмотреться и разбираться по ситуации.

Укрылись, осмотрелись. Уже темнело, но диспозиция просматривалась. На крышах – дежурные огневые средства, бойницы в заборе ощетинились стволами. В общем, дивизия в обороне.

– Лежать! – заорал кто-то с КПП. – По одному – на площадку! Руки на голову! По одному! Если двое пойдут – огонь на поражение!

– Это сейчас на «большой земле» вот так вводные отрабатывают? – угрюмо буркнул Иванов, первым направляясь к парковочной площадке у КПП. – С боевой стрельбой и заваливанием всех подряд в грязь? Да, мы там, у себя, отстали от жизни…

Нас поставили под стволы, обыскали и отобрали оружие. Удостоверения наши никого не впечатлили, молодой краснощекий лейтенант – командир ГБР (группы быстрого реагирования) – со здоровым сарказмом заметил, что сейчас можно подделать абсолютно любой документ. Спорить не стали – в курсе мы насчет поддельных документов, но потребовали позвонить Братковскому. Пусть, мол, ваш особист прогуляется к КПП и подтвердит, кто мы такие.

Тут глазеющий через турникет дежурный по КПП проснулся: вспомнил, что мы здесь были полтора часа назад и точно, Братковский звонил, велел нас пропустить…

На информацию дежурного лейтенант отреагировал неадекватно: переглянулся со своим помощником – рослым сержантом и заорал страшным голосом:

– Все на землю!!! Легли все, я сказал!!!

И неизвестно, чем бы вообще все это закончилось, но в этот момент как раз прибыл вызванный по поводу нашего появления оперативный дежурный – целый подполковник, и с ходу опознал Петрушина и Костю. Оказывается, служил с ними вместе.

– Вам лучше уехать, – посоветовал дежурный. – Тут сейчас такое творится – не до вас…

Что именно творится, подполковник объяснять не пожелал – замялся, а на заявление Иванова о том, что нам необходимо срочно переговорить с Братковским, нервно дернул ртом и сообщил, что это невозможно.

– Вот же черт… Но почему? У вас что, внезапно карантин ввели?!

Подполковник покачал головой и заметно напряг извилины, подбирая слова для доходчивого объяснения. А пока он собирался с мыслями, из тамбура КПП дежурный поинтересовался, не полковника ли Иванова группу тут задержали?

Точно, это мы! А с какой целью интересуетесь?

– Начштаба звонил. Сказал, что если это Иванов – пусть быстренько топает со всей оравой к узлу связи. Там военный прокурор, весь горит желанием пообщаться.

– Не понял… – у Иванова в буквальном смысле челюсть отвисла. – А с какого боку тут прокурор?

– В общем… У нас восемь «двухсотых», – собравшись с духом, отчеканил оперативный. – Братковский, с ним четверо особистов и трое связистов. В общем, все, кто был в здании узла.

Вася с Петрушиным синхронно присвистнули – на два тона, у остальных как минимум на минуту пропал дар речи. Новости, сами видите – оторви да брось. Жизнь с каждым часом становилась все насыщеннее.

– А Руденко? – резонно поинтересовался Петрушин. – А даги?

– В отпуске Руденко, – буркнул оперативный. – Если командировки отметить – к Дышлюку. А какие-такие даги?

– То есть на узле его не было?!

– Кого не было?

– Да Руденко же!

– Если это шутка, то я чего-то не догоняю, – оперативный устало вздохнул и укоризненно посмотрел на Петрушина. – Я сказал: все, кто был на узле, – «двухсотые». Шестеро особистов и двое связистов. А Руденко давно уже в отпуске…

Бойцы мои в грязь лицом не ударили, все сделали как надо. Трупы выгрузили через окно и пропали как минимум на пару часов. Когда вернулись, занялись уборкой. К утру в номере был идеальный порядок – думаю, даже самому дотошному эксперту трудно было бы наскрести что-нибудь для анализа. Ильяс, правда, продолжал по инерции права качать. Когда я спросил, куда они пристроили наших приятелей, он пожал плечами и ответил:

– А тебе это зачем? Ты ж сказал – «сами, это ваше дело, где и как»…

– Да, сказал. Но если ты забыл, напомню – я вами командую и несу ответственность за каждый ваш неверный шаг.

– Неверный?!

– Если в колодец канализации, что в сквере напротив, придется перепрятывать. А это целое дело.

– Ну убил! – обиделся Артур. – Ты нас за кого держишь? Что ж мы, по-твоему, даже трупы не в состоянии спрятать? Зачем тогда согласился с нами работать? Сказал бы сразу – не подходят, давайте других…

– Значит, не в люк?

Бойцы внимательно посмотрели на меня, переглянулись и прыснули.

– Может, хватит прикалываться?

– Может, и хватит…

Перед тем как подсесть на закорки к контрактникам, мы, естественно, осмотрели местность. Это одно из основных правил диверсанта: если есть возможность, обязательно как можно тщательнее изучи подступы к объекту, на котором тебе предстоит работать. Люк в сквере хорош для укрытия только с первого взгляда: вроде бы в кустиках, скрыт от посторонних глаз и в то же время рядом, далеко тащить не надо. Со второго взгляда видно, что на крышке свежие царапины, тропинка к люку протоптана основательная. Открывать не стали, но и так понятно – часто пользуются.