общественного бытия как материальных условий существования социума и определяет реальную «яшзнь» утопического контекста в целом, а также его внутренние трансформации.

Как показал К. Маркс в «Капитале», ключом к пониманию конкретных форм общественного бытия служит

определенный способ производства общественной жизни.

Не менее важно учитывать и те изменения, которые происходят в пределах одного и того же способа производства, т. е. в рамках одной и той же социальной формации. Двухсотлетняя история американского капитализма свидетельствует о том, что эволюция утопического контекста, как и

национального общественного сознания в целом, во многом

определяется характером действующих в обществе универсальных механизмов регулирования производства и вое-

21 Американец, даже если он весьма критически относится к властям, тем легче становится на официальную точку зрения (и

разделяет официально санкционированные идеалы), что не

чувствует себя раз и навсегда отделенным от тех, кто вырабатывает и воплощает эту официальную точку зрения. Здесь та

же психология, что и у изображенного Ильфом и Петровым

американского бродяги, который, не имея ни гроша, считает

необходимым оставить миллионерам по пять миллионов, ибо в

глубине души надеется сам разбогатеть.

79

Производства общественной жизни, йаковьШй в условиях

капитализма являются рынок и государство. На всех этапах своего развития капитализм нуждается в существовании обоих механизмов, но в зависимости от того, на какой

стадии развития он находится, какой-то из этих механизмов оказывается преобладающим, что в итоге определяет и

статус его коррелята (т. е. соответственно либо рынка, Либо государства), и статус тех идеалов, которые рождаются и функционируют в условиях его господства. Гегемония

саморегулирующегося рынка, которому соответствует свободная конкуренция, преобладание мелкой частной собственности над крупной, сельского населения над городским, «деревни» над городом и т. п., предопределяет — через цепь

опосредовапий — гегемонию определенных типов сознания, группирующихся вокруг «рыночного полюса» 22. Тем самым

предопределяется и характер господствующих социальных

идеалов, в том числе и утопических. Перерастание капитализма свободной конкуренции в монополистический, а затем и в государственно-монополистический капитализм

предопределяет поэтапный переход господствующего

статуса к группирующимся вокруг «этатистского полюса»

типам общественного сознания, что в конечном итоге меняет характер господствующих утопических идеалов.

Обратившись к истории, нетрудно установить, что все

четыре фазы подъема утопического сознания в США (отмеченные нами выше) приходятся не просто па периоды

обострения социально-экономических и политических противоречий американского капитализма, по именно па периоды трансформации механизмов регулирования воспроизводства общественной жизни, конкретно — па периоды

усиления роли государства со всеми вытекающими отсюда

социальными и культурными последствиями.

Характерно, что каждый новый этап процесса перехода

господствующей роли от рынка к государству сопровождался однотипными реакциями общественного сознания, порождая однотипные утопические идеалы. Можно выделить три группы или три типа таких идеалов, а именно: а) идеалы романтического (или консервативного) типа, защищающие отношения, институты и ценности, порож-

22 Более подробно вопрос о влиянии этатизации общественной

жизни на общественное сознание, о «рыночном» и «этатистском» «полюсах» общественного (и коикреттто-политического) сознания рассмотрен в коллективной монографии «Современное политическое сознание в СШ А». М., 1980.

80

длемые рынком (и обеспечивающие его господство) й

имеющие более или менее четко выраженный антиэтати-

стский характер23; б) идеалы позитивистского или сциен-

гистско-технократического типа, построенные на гипертрофированном представлении о возможностях государства в решении актуальных проблем, стоящих перед обществом и связывающие реализацию этих возможностей

развитием пауки и техники; в) идеалы социалистического типа, которые при всем их разнообразии ориентированы, с одной стороны, на ликвидацию (или резкое сужение действия) рыночных механизмов, а с другой — на

изменение самой природы государства, вытесняющего рынок, в качестве основного регулирующего механизма.

Эти идеалы, как мы увидим далее, не только находили

воплощение в утопиях всех уровней (народных, официальных, литературно-теоретических), они служили основой

различных но содержанию, социальной сущности и политическому значению утопий. Иными словами, в своей абстрактной форме они не могли быть однозначно идентифицированы ни как «либеральные», «консервативные»

или «радикальные», если брать их в идеологическом плане, ни как «прогрессивные» или «реакционные», если говорить об их политическом содержании. Только в контексте той или иной конкретной утопии получали они определенный смысл и значение. В этом можно убедиться на

примере джефферсоновского идеала «фермерской Америки», который в XIX в. лежал в основе утопий, выражавших интересы леворадикально ориентированных сил, а сегодня составляет основу утопий, выражающих интересы и устремления правых.

Конечно, говоря об однотипных реакциях утопического дознания на процесс этатизации американского общества, мы предлагаем не более, чем схему, но она помогает

понять не только характер прошлых этапов эволюции

американской утопии, но и возможные направления развития социально-утопического сознания США в будущем.

Однако прежде чем ставить вопрос о перспективах или говорить о современном этапе развития этого сознания, 23 Мера отрицания государства романтическим утопическим типом меняется от одного этапа его развития к другому. Каждая

более поздттяя форма этого типа характеризуется дальнейшими

«уступками» в пользу государства, отрицая прежде всего его

новые претензии и «гегсмонистские» поползновения.

81

Необходимо йссДеДоЬатЬ, как происходило формирование

социально-утопической традиции в США в XIX — первой

половине XX в.

§ 2. Народная утопия

Определяя структуру своей книги «Английская утопия», британский историк-марксист A. JL Мортон не без

оснований замечал, что начинать исследование национальной утопической традиции надлежит с народной утопии, ибо, как уже отмечалось, она появилась раньше других и оказалась наиболее распространенной и долговечной.

Суждение Мортона об историческом примате народной

утопии и ее роли в становлении национальной утопической традиции справедливо не только для Англии или Европы, но и для Америки. История социально-утопической

мысли здесь также начинается с народной утопии, которая способствовала последующему становлению официальной и литературно-теоретической утопий.

В своей первоначальной форме американская народная утопия сложилась за пределами Америки и до ее возникновения (как, впрочем, и изначальная форма «американской мечты»). «Как состояние ума и как мечта Америка существовала задолго до того, как ее открыли.

С самых ранних дней западной цивилизации люди мечтали о потерянном рае, о Золотом веке, где было бы изобилие, не было бы войн и изнурительного труда. С первыми

сведениями о Новом Свете возникло ощущение, что эти

мечты и стремления становятся фактом, географической

реальностью, открывающей неограниченные возможности... Томас Мор, создав прецедент для бесконечных подражателей, поместил идеальное государство Утопию в только что открытых землях... Америка как идея уже прокладывала себе дорогу, указывая направление давним и до

того несбыточным поискам счастья» 24.

Американская народная утопия в своем изначальном

виде была «американской» только по названию, точнее, по названию того географического региона, с которым народное сознание связывало долгожданное осуществление