Я и не подозревал, что у нашего бравого командора такой приятный, густой баритон с бархатистом оттенком. Кое-где он не дотягивал, кое-где попросту фальшивил. Однако это был первый трезвый мужской голос, раздавшийся на планете за два столетия, и произвел он впечатление на жительниц такое же, какое произвела бы на мух разбитая банк меда.

Они по одной, по двое собирались у изгороди дома и вздыхали, плакали, аплодировали. А Гракх Вильдан, давая первый и последний концерт в своей жизни, пел и пел старинные шлягеры, древние баллады и романсы, в каждом из которых непременно присутствовало слово «любовь».

Примерно через полчаса появился взвод автоматчиц, которые принялись расталкивать толпу, а потом пришла Венда, усталая и взъерошенная.

– Почему вы не хотите вести себя спокойно! – закричала она. – Вы, видно, хотите, чтобы вас связали и заткнули кляпом рты?

– Гораздо проще убить нас. – сказал командор. – Тогда мы успокоимся навеки.

– Позер! – сказала она с презрением.

– А вы– удивительная женщина…

– Болтун!

– У вас прелестный голос!…

– Сумасшедший.

– Красавица!

– Вы это говорите каждой встречной?

– Только тем, кто этого заслуживает. Вы – первая.

– Пошляк.

– Любимая…

– Вы невыносимы! – воскликнула Вендн, отпирая дверь его камеры. – Я вынуждена буду отвести вас в подвал и там запереть.

– Прощай, Барри! – сказал мне командор. – Ей мало того, что она пленила мое сердце. Она хочет еще и похоронить меня в мрачном подземелье. Посвисти им на прощание песенку из телепередачи «Привет, черепашка!»

Они ушли, а я принялся выполнять второй этап операции. Какой борт-радист не сумеет собрать из телевизора и видеоприставки простейший однопрограммный передатчик. Пришлось немного повозиться с пайкой, но в конце концов я скрутил контакты зубами и послал нашей «черепашке» привет.

Она радостно поймала мой импульс и устремилась ко мне. При необходимости в этом маленьком, полусферическом танке обнаруживалась бешеная энергия. Он был специально создан для среды повышенной агрессивности. Но когда мою «черепашку» называли «машиной» меня просто коробило. Душой мы с ней сроднились что ли? Да-да, что бы вы мне не говорили, а я по сей день убежден, что у «черепашки» была своя неповторимая, добрая и работящая душа. Меня она понимала с полуслова, командора – вежливо слушалась, а Метьюза – совершенно не переносила.

Примерно через полчаса во дворе послышались крики, выстрелы, затем дом содрогнулся раз, другой, стена потрескалась, посыпались кирпичи – и в образовавшемся проеме показалась умная, смышленая мордочка моей «черепашки». Она приветливо мигнула фарами и разинула люк. В следующую минуту показался командор, который нес на руках неистово брыкавшуюся Венду.

– Негодяй! – кричала она. – Так-то вы воспользовались моим доверием?! Такова цена вашим клятвам?

Тогда Вильдан крепко поцеловал ее и сказал:

– Дорогая моя стражница. Клянусь вам, что обожаю вас с того самого момента, как увидел вас. Я люблю вас и буду любить все жизнь.

– Ты сумасшедший! – прошептала Венда и робко попросила: – Поцелуй меня еще раз.

Командор не заставил себя долго упрашивать. «Черепашка» глухо заурчала. Командор двинулся к нам.

– Отпусти меня немедленно! – закричала Венда, – Что ты собираешься делать? – Я буду чувствовать себя чужой и одинокой в вашем мире. Здесь у меня подруги, любимая работа.

– Ты и у нас сможешь найти работу по душе.

– Что я у вас смогу делать?

– Будешь диспетчером в порту.

– Я слишком умна для этого.

– Тогда займешься кибернетикой.

– Я для этого слишком глупа.

– Ты будешь учиться.

– Я для этого слишком стара. И потом, зачем мне переучиваться, когда я люблю свою работу.

– И что это, интересно знать, за работа?

– Я офицер сил безопасности. У меня в подчинении целый отдел.

– Нечего сказать, хорошенькая работка – шпионок ловить.

– Это работа шестого отдела, а мы занимаемся вопросами охраны нравственности. Ну что ты хохочешь как сумасшедший?

Вдоволь насмеявшись, командор сказал:

– Я привезу тебя к себе домой и ты будешь моей женой. Ты будешь любить меня и рожать мне детей. Ты будешь хозяйкой моего дома – и это будет твоей основной работой.

– А ты будешь прилетать ко мне на неделю раз в полгода, одаривать меня своим благосклонным вниманием, и с сожалением глядеть на то как я с годами буду превращаться в старуху. Нет уж, если хочешь жениться – бросай свой дурацкий космос, и будем жить как все люди…

– Бросить космос?! – взревел командор.

У-у-у-у-у! – на нас спикировал реактивный истребитель, и земля ходуном заходила от бомб. «Черепашка» ужом проскользнула сквозь фонтаны вздымающейся земли и, подняв себя воздушной подушкой, стремглав понеслась над полем.

– Гракх, миленький, останься здесь! – умоляла Венда. – Ну, хороший мой, ну пожалуйста! Нам здесь будет так хорошо вдвоём!

– Чтобы меня поместили в этот вертеп для алкоголиков? – воскликнул командор.

– Ну что ты, что ты! Я сама устрою тебе самый прелестный, самый миленький загончик…

– Благодарю покорно, я вам не жеребец!

«Черепашка» вылетела на поляну, где стояла ЧЧ, подкатила к кораблю и встала.

– Дьявол! – пробормотал командор, – Такой подлости я от них не ожидал.

Я, признаться, тоже. Теперь я искренне посочувствовал Метьюзу. Не знаю уж, что предпринял бы я на его месте. Хотя несладко мне было и на своем.

Вокруг ЧЧ были дети.

Их было сотни полторы или две. Карапузы от двух до пяти лет. Мальчики и девочки. Они были заняты своими детскими делами: играли в золе, лепили песочные пироги, гонялись за бабочками и друг за дружкой. Увидев «черепашку» они бросились к ней и облепили со всех сторон. Я заглушил мотор.

На экране появилось посеревшее лицо Метьюза.

– Это вы? – спросил он. – Придумайте что-нибудь, командор. А то я уже собрался ломать предохранители.

– Этим ты ничего не добьешься. У ЧЧ характер упрямый. Она все равно взлетит. А ну-ка, Барри, попробуй пугнуть их инфразвуком.

Я попробовал. Детишки, конечно, перепугались, но спасения они начали искать под дюзами корабля. Минут пятнадцать мы пытались выкурить их оттуда, но всё впустую.

– Может быть, возьмем их с собою? – предложил я.

– У нас хватит места для двух-трех десятков – не более. Ну что ты молчишь?! – набросился он на Венду. – Небось ты сама и предложила этот остроумный способ задержать корабль? Но запомни, хотим мы этого или нет, звездолет все равно взлетит через полчаса и кровь этих сопляков падет на твою голову.

Венда заплакала.

А детишки осмелели и вновь полезли на «черепашку».

– Покатайте нас, дяденьки, пожалуйста!

На краю поляны опустился вертолет. Из него вышли почтенные матроны, члены совета.

– Я пойду к ним, – сказала Венда.

– Иди и объясни, что через двадцать семь минут корабль взлети с нами или без нас. Скажи, что ты полетишь со мной. Если они согласны, то я сохраню тайну планеты. Если же нет, то я остаюсь здесь до прихода наших и организую такую гражданскую войну!…

Она вернулась минут через десять и сказала:

– Нас раскусили, командор. Я остаюсь здесь заложницей. И день когда сюда прилетит еще один ваш звездолет, будет моим последним днем.

– Тогда я остаюсь с тобой.

– А как же они?!

Они висели у нее на шее, карабкались в открытый люк, один из них пробовал мою шевелюру на прочность, другой потянулся к панели управления.

– Значит не судьба? – спросил командор. Она покачала головой.

– Я пойду и скажу им, что ты согласен, ладно?

И вновь потекли, понеслись, помчались минуты нервозного ожидания.

Вскоре появились дамочки в белых халатах и начали строить детей парами, а они держали друг дружку за платьица, как и во всем мире не хотели уходить. Воспитательницы сбивались с ног, пробуя их согнать, но им, видно, здорово понравилось жить на воле, и мы с бессилием видели, что до катастрофы остаются считанные минуты.