Огонек успокоился и подошел, ткнулся в ладонь мордой.

– Прости, друг, – с улыбкой сказала ему и забормотала заклинание на исцеление себя и его.

Конь совсем успокоился, ощущение боли пропало. Я взяла удила, перекинула ему на шею и, как он был, без седла, взлетела на него. Огонек всхрапнул и помчался по песку загона, с радостным ржанием оповещая, что наша пара конь-наездник состоялась.

– Я же говорил! – услышала довольный голос Матвея.

Он знает меня лучше других братьев. Хотя разница у нас не сильно большая, но все же мы самые младшие, и часто играли вдвоем. Старшие все бороться, да соревноваться любили, а мы больше в догонялки, да по лесу ходить предпочитали. Матвейка видел, как во мне колдовские чары пробуждались и крепли. Как росла сила ведьмы. Бабушка очень заботилась, чтобы мой талант все время совершенствовался, и давала нам задания.

Чаще всего мы находили место и созерцали природу, погружаясь в окружающее. Самое тяжелое для меня было остановить внутренний диалог. А вот Матвейке это давалось легче. Когда мысли переставали скакать в голове, наступала такая ясность, ощущения расширялись, и я начинала чувствовать травинку, листик, шишку на елке. Дальше задания шли сложнее – нужно было почувствовать воду, а потом и до птиц дошли.

Вот и сейчас я остановила внутренний диалог и, пока конь подо мной привыкал к моему присутствию у себя на спине, настраивалась на своего нового красного друга. Я почувствовала его дыхание, как бьется сердце, появилось движение сильных мышц, и желание, огромное желание мчаться на свободе, по полю, навстречу прохладному ветру.

– Огонек, полетели, – сказала ему мысленно.

Красный конь взлетел над оградой и пустился в сторону простора полей, куда его направляла моя маленькая ручка. Огонек стелился над высокими травами. Одуряющий аромат проснувшегося осеннего поля кружил нас, солнце сверкало в каплях росы на ростках. Красный конь летел, как стрела, радуясь бешенной скачке, его сердце билось быстро, но спокойно.

Вихрь росы взлетал после нас, создавая радугу над полем. В легкие врывался прохладный воздух. Мы с Огоньком понимали друг друга, мы были как один организм. Нам хотелось лететь и лететь в бешенной скачке над полем.

Немного уняв эту жажду скачки, повернули к дому. Братья ждали перед загоном, отец удерживал маму, которая уже собиралась выезжать на мои поиски.

Мы гордо прогарцевали мимо них. Я встряхивала своей русой косой, Огонек горделиво выгибал шею и махал своим белым хвостом, всем своим видом показывая, как он счастлив иметь такого друга у себя в наездниках.

– Веселинка, как ты это сделала? – восхищенно спросил Добролюб.

– Очень просто. Мы друзья, – ласково провела ладонью по шее гордого красного коня.

– Я не о том, что ты его объездила – мотнул головой Добролюб. – Он стал … он стал – брат не мог подобрать слова.

– Волшебным он стал. Эка невидаль, – засмеялся Матвей.

Только сейчас обратила внимание, что конь теперь был не просто красный – он сверкал, переливался золотыми искорками. В нем бродила моя колдовская сила. Копыта стали высекать искры, которые осыпались россыпью драгоценных камней.

– Матвейка! – позвала брата, – У меня для тебя подарок, тоже необычный, – улыбнулась ему.

Красного коня передала братьям и вернулась в терем, в своей светелке из сундука достала меч зачарованный. Я его для Матвейки зачаровала. Его вор не украдет, ворога он накажет, от другого меча не сломается, хозяина убережет. В рукоять вставила изумруд, в цвет глаз брата, вот этот камень защищает владельца меча.

Ножны и сам меч мне отец помог подобрать, а зачаровывала подарок сама, в лесу, на опушке леса, у ведьминого круга. Круг тот давний, старый, много поколений ведьм на нем заклинало, а потому силы в нем немеряно.

Матвей сразу понял ценность подарка, он мое колдовство всегда сразу видел. Глаза блеснули от восхищения.

– Спасибо, сестрица, – обнял он меня.

Сбежала я от своих братьев, которые стали рассматривать оружие Матвея и пробовать его в деле. Каждому хотелось мечом махнуть, да в паре побиться. Так утренняя трапеза перешла в вечерние ратные споры между братьями.

Бежала я к подружкам своим, Беренике и Ягушеньке. Девчонки поджидали меня на полянке, радостно обняли, и мы закружились в хороводе, песню запели. Этим летом нам всем троим восемнадцать исполнилось.

Береника уже давно в свою силу вошла, пела свои зачарованные песни над речкой у ивы и сводила парочки.

Ягушенька тоже свою силу получила от бабушки этим летом, но только не всегда могла ей управлять, и иногда вспыхивала сама, или поджигала чего ненароком. Огонь в ней жил живой, тоже от природы даденный.

Подружки надели венок из цветов мне на голову, и мы со смехом побежали к речке купаться, пока вода еще теплая. Одежда полетела на кусты, сапожки туда же. Мы со смехом, распустив косы, поплыли среди кувшинок.

Русалки выглянули, улыбнулись, помахали нам рукой, мне прокричали поздравления и обратно нырнули в глубину.

Накупавшись, вышли на берег, а одежды-то нет! Уж мы искали, искали.

– Веселинка! Это опять все твои братцы-озорники удумали! – возмущалась Ягушенька, которой очень приглянулся Доброслав.

И ведь не путает его с Добролюбом, хотя они на одно лицо, и одежду одинаковую носят. Спросила как-то раз ее, Как она их различает? Говорит: «Сердцем», и засмущалась сильно. Ну, мне, колдунье, можно было больше не говорить. Все понятно сразу же стало. Да только Ягушеньке ни о каких мужьях думать нельзя, пока в крепость своего дара не войдет. Вот и старается девушка поскорей Ягой стать.

– Не было их тут, – потянула носом воздух, – Тут другой дух. Не сказочный.

Береника тут же в воду вернулась.

– Негоже людям на Беренику смотреть, – ее беловолосая с зелеными прядями голова ушла под воду. Береники людям не показываются, только нашептать могут, когда те у воды сидят, да вопросы задают.

– А кто ж тогда? – удивилась Ягушенька.

– Не знаю, может, заблудился кто? – предположила я. – Эй! Кто здесь? Зачем забрал нашу одежду?

А вечер все клонится к закату, солнышко над прудом совсем низко висит, кувшинки в розовый цвет покрасило.

Молчание нам ответом, да только ветки у кустов шелохнулись – я приметливая, увидела.

– Вижу тебя, выходи, не бойся. Если в беду попал ты, поможем. Если совета ищешь, подскажем. Что хочешь ты? – звонким голосом спрашиваю пришлого.

Снова тишина мне ответом.

– Веселинка, не нравится мне это, полетела я отсюда, – сказала Ягушенька, обломила ветку, села на нее боком и взлетела в небо, на прощание помахав мне рукой.

– Выходи, а то сейчас в прах развею! – пригрозила пришлому.

Кусты раздвинулись, и на полянку перед прудом вышел добрый молодец. Очи у него карие были, а вот искорка веселья в них украшала золотым. А может это просто солнце своими лучами озарило его.

Сам статен, почти как мои братья, только старше их. Не старый, в самом возрасте. Волосы локонами лежат. На плечах плащ развевается, на поясе меч весит.

– Ай да красна девица! – восхитился молодец, глядя на меня.

Стоя перед ним, вся в лучах заходящего солнца, протянула руку к нему:

– Платье отдай! – приказала ему.

Ишь, выставился на меня! Что я ему, писанка что ли? Подошла к нему, платье к себе потянула. А он меня вдруг обнял, к себе прижал и поцеловал, да так жарко! Я со всего размаха рукой его и приложила. Меня еще никто не целовал, а этот ….

– Ты как посмел?! – возмутилась на него.

Молодец лежит на песке и улыбается. А что? У меня семь братьев, да все богатыри. Я с детства драться умею. Что мне там какой-то молодец?

– Такая красота! – сказал он мне снизу, а сам так на песке и лежит.

– Вставай, песок холодный, потом лечи еще тебя, – сказала ему и руку протянула для помощи.

Он руку взял, а потом дернул на себя, и упала я прямо на него. Его глаза стали так близко, искорки сверкают в глазах. Он перевернул меня на песок, а сам сверху оказался.