Я встречался с Арафатом добрый десяток раз, но не рискну утверждать, что хорошо его знаю: слишком он хитроумен и гибок, если не сказать переменчив. Как говорил мне Ф. Каддуми, «министр иностранных дел» ООП, «это прагматик, он может порой повернуться на 180 градусов».

Впрочем, этому отчасти есть объяснение в объективных обстоятельствах. Известно, насколько сложно сидеть «меж двух стульев». Арафату же приходилось – и он умудрялся делать это с успехом – сидеть между дюжиной «стульев»: многие арабские государства стремились взять ПДС под свое крыло, а некоторые даже имели там свои фракции (на Саудовскую Аравию, например, в руководстве ООП ориентировались братья Хасаны, на Сирию – лидеры так называемого Фронта отказа и т. д.). Но маневрируя между «стульями», терпя неудачи и поражения, перенося иной раз и унижения, он никогда не изменял избранному делу, курсу, который не только держал на плаву палестинский корабль, но и настойчиво продвигал к пункту назначения – независимому государству.

Когда Арафата, которому шел тогда седьмой десяток, допекали вопросами, отчего он не женится, тот отделывался формулой: «Моя семья – Палестина». И при всей ее пропагандистской театральности была в ней своя правда. С этой правдой вяжется и то, что Арафат скромен, даже аскетичен в быту, в еде и одежде (неизменная военная форма, на голове – платок?куфия, стянутая черным шнуром?ухалем), не употребляет, как и большинство арабов, спиртных напитков.

Арафат – не только бессменный руководитель ООП, именно он прежде всего «повинен» в том, что она сохранилась как единая организация и успешно прошла через процесс взросления. Бесконечно лавируя, находя общий язык – но на базе общепалестинских интересов – с самыми различными силами, от «Братьев?мусульман» до коммунистов, он сумел уберечь ООП от раскола, несмотря на всю ее внутреннюю разнородность. И прежде всего именно благодаря Арафату ООП не выродилась в террористическую группировку, а поднялась к политической деятельности.

Хотя руководитель ООП, пожалуй, всегда ходил в «умеренных», ее эволюция – от «сбросим Израиль в море» до нынешнего реализма – это и эволюция самого Арафата, в которой он, как и подобает всякому лидеру, опережал движение. А начинал Арафат в рядах «Братьев?мусульман», был замечен и вытащен на поверхность Насером, сыгравшим огромную роль в его судьбе, как и в судьбе палестинского движения сопротивления, у истоков которого стоял. Воспитанник египетского президента постепенно превратился в крупную самостоятельную фигуру.

Палестинский лидер, несомненно, человек мужественный. Он долгие годы был мишенью номер один израильских спецслужб, от руки которых (это – не терроризм?!) пали его ближайшие соратники: Абу Джихад, шеф военных операций ООП, Абу Айяд, глава ее разведки, и многие другие. Он постоянно менял свое местонахождение, никогда дважды не ночевал по одному и тому же адресу, все время «заметал следы», часто нарушая протокол. Типичный пример: Арафат должен прибыть в иорданскую столицу к назначенному часу, в аэропорт съезжаются премьер?министр, другие официальные лица. Ждут полчаса, час, уезжают, а через некоторое время садится самолет Арафата.

Арафат поразительно неутомим. Этот тщедушный на первый взгляд человек отличается недюжинной выносливостью и энергией. Бесконечно перемещаясь из одной точки арабского мира в другую, он провел в воздухе времени неизмеримо больше всех других политиков.

Внешне мягкий, ои, подобно большинству арабских лидеров, антидемократичен и жёсток в политической практике, навязывая другим свою волю, в частности и с помощью денег: под его контролем солидные финансовые ресурсы ООП, вокруг использования которых было немало разговоров и сплетен. Это не раз, особенно в конце 70 – начале 80?х годов, приводило к обострению положения в Организации, когда оппоненты требовали «демократизации обстановки, создания такой ситуации, при которой председатель (Арафат. – К. Б.) не сможет единолично решать насущные вопросы движения».

Арафат, по крайней мере прежде, охотно прибегал, мягко выражаясь, к нетривиальным приемам. Например, летом 1982 года, в трудные дни, когда израильтяне вторглись в Ливан и палестинцам пришлось эвакуироваться через Бейрут, он собрал корреспондентов и объявил о получении от Брежнева послания (которого не существовало в природе) с выражением полной поддержки: очевидно, чтобы подбодрить своих и произвести впечатление на США и Израиль. После некоторых раздумий в Москве было решено с опровержением не выступать. И это не единственный подобный случай. Многие видные деятели ООП, правда большей частью из оппонентов, считают, что у Абу Аммара (псевдоним Арафата) амбициозный характер, его «точит» страсть к лидерству, желание быть на виду.

Из моих встреч с Арафатом лучше других запомнились две. Одна – в декабре 1977 года в Бейруте, где ООП чувствовала себя хозяином. Мне поручили обратить его внимание на бесцеремонное поведение, если не сказать самоуправство, палестинцев в Ливане (которое в конечном счете весьма осложнило их отношения с местным населением), а также настоятельно рекомендовать принять меры к прекращению террористических акций. Арафат не возражал, по сослался на то, что эти акции совершаются организациями?дисси? дентами, и старался избегать твердых обязательств. Он, как это часто бывало, поставил вопрос о поставках оружия и о своем визите в Москву.

Раз уж речь зашла о Ливане, я не хотел бы, чтобы описанный демарш создавал впечатление об особой принципиальности советской политики в отношении этой страны. Начиная с 1964 года я довольно часто бывал в Ливане, не раз встречался с ее президентами – Ильясом Саркисом, Амином Жмайелем, почти со всеми видными ливанскими политическими деятелями.

С изумлением и горечыо наблюдал, как внутренние распри вкупе с внешним вмешательством разоряют и разрушают эту богатую, живописную страну («Ближневосточную Швейцарию»), населенную самым предприимчивым народом арабского мира. Видел, как Бейрут («Париж Ближнего Востока») из красивой, изящной, явно зажиточной столицы, с особым, гедонистским, жизнелюбивым нравом, превращался в мертвый и объятый страхом город (хотя его жизнерадостные жители в перерывах между обстрелами мгновенно заполняли пляжи и уцелевшие бары), в каменное кладбище с кварталами домов?скелетов, с пустыми глазницами «вчерашних» окон.

Понятно, что Советский Союз не в силах был бы изменить эту ситуацию. Но зажатый в тиски противоборства с США, скованный связями с Сирией и ООП, а также с одной из сторон внутриливанского конфликта, СССР ограничивался лишь призывами к прекращению междоусобицы и заявлениями о поддержке суверенитета Ливана, громогласным осуждением израильской оккупации и силовых акций

Тель?Авива – пусть наиболее болезненного, но все же лишь одного из факторов, которые взрывали обстановку в стране.

Правда, в подобной манере, словно перенятой у нас, ныне, когда СССР уже нет на ливанской сцене, ведет себя Вашингтон: покровительствует Израилю и христианским силам, закрывает глаза на действия Сирии, выступает с широковещательными декларациями о поддержке суверенитета Ливана. И тем самым как бы доказывает, что советская позиция была в свое время обоснованно прагматичной…

Другая моя встреча с Арафатом относится к началу 1984 года: моей задачей было подтолкнуть его к поискам путей нормализации отношений с Сирией. Он же говорил, что, отвергая ближневосточную инициативу Рейгана, палестинцам и другим заинтересованным сторонам необходимо перейти к более активным политическим действиям, ибо «время работает против нас». Идет интенсивное заселение Западного берега Израилем, который создает ситуацию совершившегося факта. Арафат и в этот раз просил принять его в Советском Союзе, где все еще царило прохладное к нему отношение.

Разговор в очередной раз зашел и о признании палестинцами резолюции Совета Безопасности № 242 (т. е. существования Израиля). Арафат в очередной раз отвечал, что был бы готов добиваться этого от руководства ООП, если бы существовали выстроенные параллельно гарантии реализации палестинских прав. Он повторял, что фактически это их основное средство давления и они не могут «просто так» отказаться от него.