В Африке Че видел возможность осуществить наконец свою давнюю мечту: создать новый антиимпериалистический альянс под эгидой кубинских революционных властей взамен неэффективной Организации солидарности афро-азиатских народов. Это бы придало его планам по-настоящему глобальный масштаб, а латиноамериканская континентальная революция получила бы дополнительный импульс от союза со схожими движениями в Азии и Африке. В идеале Фидель должен был взять на себя политическое руководство этим союзом, а две социалистических сверхдержавы — Китай и СССР — финансовую и военную поддержку.

Осенью 1964 г. Че получил от Фиделя разрешение отправиться в Африку. Кастро всегда хотелось играть важную роль на международной арене, и, после того как американцы отказались иметь с ним дело, он вновь начал прислушиваться к предложениям Че. Стараясь не принимать открыто сторону Пекина, он тем не менее задумался над тем, стоит ли придерживаться кремлевской политики «мирного сосуществования», если та не приносит ему почти никакой пользы.

В сентябре Организация американских государств приняла новую резолюцию, которая еще более ужесточила торговые санкции против Кубы. Одновременно усилились диверсии со стороны кубинских эмигрантов, поддерживаемых ЦРУ: угоны самолетов, акты вредительства, вооруженные нападения на кубинские суда стали происходить с пугающей частотой. 24 сентября группа боевиков-коммандос, базировавшихся в Никарагуа, напала на испанское грузовое судно «Сьерра де Арансасу», направлявшееся на Кубу с грузом оборудования. Были убиты капитан и два члена экипажа, а само судно подожжено и выведено из строя. Инцидент повлек международные протесты и разбирательства внутри ЦРУ. Выяснилось, что нападение произошло по ошибке: коммандос приняли испанский корабль за кубинское военное судно «Сьерра-Маэстра». А приказ к нападению дал не кто иной, как Феликс Родригес.

С конца 1963 г. Родригес координировал действия финансируемой ЦРУ антикастровской бригады коммандос, которую возглавлял Мануэль Артиме и база которой находилась в Никарагуа. Группа состояла из более чем трехсот активных членов, которые были рассредоточены в Никарагуа, Майами и на Коста-Рике. По словам Родригеса, за два года коммандос потратили шесть миллионов долларов и совершили четырнадцать атак на кубинские объекты, в том числе весьма успешное нападение на сахарный завод в Кабо-Крус (неподалеку от места высадки «Гранмы»), в результате которого ему был нанесен серьезный ущерб.

В конце 1964 г., однако, их бюджет был урезан, так как приоритеты администрации Джонсона сместились с Кубы на Вьетнам, и неудачная атака на «Сьерра де Арансасу» подвела итог деятельности кубинских коммандос. Родригес писал по этому поводу: «Вскоре после инцидента наши операции были свернуты. ЦРУ забрало у нас быстроходные суда и отправило их в Африку… Некоторые из тех, кто служил со мной в Никарагуа, отправились туда добровольцами».

Сам Феликс Родригес вернулся в Майами и возобновил работу в тамошнем отделении ЦРУ. До того судьбоносного дня, когда у него в кабинете раздастся телефонный звонок и ему предложат роль охотника за Че Геварой, оставалось еще три года.

Когда 4 ноября 1964 г. Че садился на самолет, вылетавший из Гаваны, в аэропорту его провожали три высокопоставленных кубинских чиновника: Рауль Кастро, Рауль Роа и Эмилио Арагонес. Присутствие в одной компании главы вооруженных сил Кубы, министра иностранных дел и секретаря правящей партии страны — Единой партии социалистической революции[34] — имело большое символическое значение. Че вновь был избран на роль посла Кубы на родину мирового социализма, на сей раз для участия в торжествах по случаю сорок седьмой годовщины Октябрьской революции и в мероприятиях, посвященных созданию Общества советско-кубинской дружбы. Алейда вместе с двумя детьми тоже пришла проводить мужа. По ее животу уже было заметно, что она снова беременна — в четвертый и последний раз за время их брака с Че Геварой.

Этот последний визит Че в Москву произошел ровно через три года после первого. Много воды утекло за это время. В Советском Союзе случились серьезные изменения. За несколько недель до визита Че со своего поста был смещен Никита Хрущев. Вместо него новым главой государства стал Леонид Брежнев.

По требованию главы аргентинской компартии Викторио Кодовильи, который имел претензию к Кубе из-за операции Мазетти, Кремль настоял на проведении первого в истории конгресса латиноамериканских компартий, который должен был состояться в том же месяце в Гаване. С одной стороны, это было на руку Фиделю, так как Кремль тем самым подчеркивал, что признаёт значение Кубы для региона; с другой стороны, этот жест отражал надежду на то, что Кастро договорится с просоветскими партийными лидерами и поможет тем самым изолировать Пекин. Довольно скоро китайская сторона своей агрессивной поддержкой сторонников маоистской линии еще более усугубила разногласия с СССР.

В октябре официальный «рупор» Фиделя — президент Дортикос — уже обозначил новую позицию своего шефа на конференции неприсоединившихся стран в Каире. Подтвердив приверженность Кубы политике «мирного сосуществования» со странами Запада (то есть приняв линию советского руководства), Дортикос вместе с тем поставил под сомнение возможность мирного сосуществования в условиях «империалистической агрессии против маленьких стран». В связи с событиями в Юго-Восточной Азии и в Конго требовалась более четкая демонстрация солидарности со своими партнерами из стран третьего мира.

В Москве Че для проформы посетил торжества на Красной площади и вместе с космонавтом Юрием Гагариным открыл новый Дом дружбы. Но «за сценой» он провел ряд секретных встреч с кремлевскими чиновниками, предложив им свою помощь в урегулировании советско-китайского конфликта, а также изложив кубинские предложения относительно развития революционных процессов в странах Латинской Америки. Однако на сей раз рядом с Че не было его старого приятеля Николая Леонова (ранее выступавшего в роли переводчика). После предыдущего визита Че в СССР КГБ вновь отправил Леонова в Мексику, где тот, помимо исполнения других функций, принимал участие в подготовке гватемальских партизан.[35]

Вместо Леонова Че помогали Олег Дарушенков (кремлевский эмиссар на Кубе), а также другой представитель советской разведки, Рудольф Шляпников. Шляпников работал под началом Юрия Андропова в Международном отделе ЦК и специализировался на молодежных коммунистических группировках в Латинской Америке; он уже несколько раз бывал на Кубе и был знаком с Че. По словам Шляпникова, во время пребывания Че в Москве у них появилась традиция сидеть ночи напролет на лестничной площадке и играть в шахматы. За игрой и разговорами Че попивал молоко, а Шляпников потягивал коньяк.[36]

Среди высших советских чиновников, с которыми Че встречался во время своего визита, были шеф Шляпникова Юрий Андропов, а также Виталий Корионов, который отвечал за отношения с компартиями стран капиталистического лагеря, и, по словам Корионова, Че особо попросил о встрече с ним, чтобы обсудить «взгляды» латиноамериканских компартий.

До Корионова уже дошли жалобы ряда видных латиноамериканских коммунистов — в частности, боливийца Марио Монхе и венесуэльца Хесуса Фарии — на то давление, которое оказывал на них кубинский режим с целью заставить принять свой план «общеконтинентальной революции».

Из разговора с Геварой Корионов понял, что Че с Фиделем толкуют не о чем ином, как о несколько осовремененной версии той эпической освободительной войны, которую вели за сто лет до них Сан-Мартин и Боливар: объединенные «красные» армии северных стран, таких как Венесуэла, Колумбия и Эквадор, подобно войскам Боливара, должны были постепенно продвигаться на юг навстречу армиям южных стран — Чили, Перу, Уругвая и Аргентины, — аналогу войск Сан-Мартина. Встретиться армии должны были в стране, получившей свое название от имени латиноамериканского «Либертадора» («Освободителя»), — в Боливии.