- Вероятно, ты должен прийти к нему на помощь, – неуверенно предлагает она.

- Ты думаешь, он в опасности? Тогда – лучше, если пойдешь ты. Уверен, женщине они ничего не сделают.

- Трусишка, – отвечает Хеновева, передавая мне папку с грифом “СРОЧНО”.

Какое-то время я бездельничаю, слоняясь по коридору и стараясь услышать обрывки разговора. Я хоть и слышу голоса, но не могу различить, что они говорят, различаю лишь то, что гости говорят больше, чем Хосе Мануэль. Для русских они очень гладко говорят по-испански.

Целый час я занимался инвентаризацией, изучая отчеты о продажах материалов за

месяц, сопоставляя их с закупками на следующий месяц. И вот теперь мне предстоит в течение короткого времени произвести подсчет непроданного товара, и, возможно, попробовать разместить в интернет-магазине не понятно почему никому не нужный кафель. Он не страшнее и не красивее других видрв, которые расходятся намного быстрее. А также разместить плохого качества карнизы и слишком дорогие аксессуары для ванной. В самом худшем случае мы должны будем избавиться от этого даром, чтобы они не занимали место на складе.

Хосе Мануэль входит, как обычно, без стука.

- Слушай, тебе никогда не приходило в голову, что я могу дрочить?

- В рабочее время? Нет, не приходило, но, если ты этим занимаешься, то мне хотелось

бы об этом знать.

- Или ковыряюсь в носу. Я могу заниматься расчетами, ковыряясь в носу.

- Не будь свиньей. С тобой все в порядке?

- Отлично.

Я слишком поздно понимаю, что ответил ему слишком беспечно и беззаботно, с излишней

легкостью, не так, как ответил бы человек, у которого только что погибла его девушка, пусть даже и бывшая.

- Разумеется, ты для меня загадка.

- Кто это был?

- А, это. Инвесторы.

- Ты хочешь сказать – мафиози. У тебя сделки с русской мафией?

- Это не русские.

- Так я и говорил. Но, если ты не расскажешь, откуда они приехали, я подумаю, что

это албанцы.

- Они из Косово.

- Ни хрена себе! Мы будем отмывать для них деньги? Великолепно! Просто супер!

- Я уже сказал тебе, что они инвесторы.

- Косовские инвесторы. Брось, ты не поверишь, но я читаю газеты.

- Возможно, они сделают у нас заказ. Огромный заказ.

- Ну, конечно, они приехали в Испанию искать стройматериалы, потому что в Косово на

них подскочили цены.

- Какой же ты тяжелый человек, ты просто невыносим! Чем занимаешься?

- Ты считаешь, что уйдешь отсюда, не объяснив, кто это был. Я – совладелец этого

предприятия.

- Иногда у меня такое чувство, что я у тебя мальчик на побегушках. Ты остаешься в тени в

то время, как я делаю все. За все отвечаю, веду торговлю, веду трудные переговоры по телефону.

- Ты старший компаньон. В тебе больше очарования. Ладно, скажи, что они хотели.

- Я только что тебе сказал. Возможно, они сделают у нас большой заказ. Они хотят

возводить разные гостиничные комплексы на испанском побережье. Тебе нужно будет составить очень точную смету. Мы должны заключить с ними сделку. Неважно, что прибыль будет маленькой.

- Они тебе угрожали? Похитили жену?

- Да, вот еще, возможно, они заинтересованы также купить долю в компании.

Хосе Мануэль нервничает. Я знаю его столько лет, что различаю его настроение еще до

того, как он сам его осознает. Он не сел, а продолжает стоять передо мной, по-американски засунув руки в карманы. Только теперь до меня доходит, что он выглядит элегантнее обычного. Хосе Мануэль всегда ходит в костюме, но этот он надевает на важные встречи или по праздникам. Похоже, что костюм пошит на заказ.

- Тебе идет серый цвет.

- Иди ты к черту! Что ты думаешь?

- Если ты продолжишь запираться и не дашь информацию, я почти ничего не смогу

сказать.

- Я тебе сказал…

- Ты ничего не сказал. Ты сказал только, что они хотят сделать заказ, и, возможно, хотят

также вложить капитал в предприятие. Но, для чего им делать заказ, если они хотят купить предприятие? Они купят у нас все предприятие, или часть? Ты продашь им свою долю и оставишь меня с этой бандой торгашей?

- Они не торгаши, а деловые люди.

- Косовцы, строящие отели на Коста-дель-Соль.

- Не знаю, там ли.

- Я что-то не пойму, они купят только твою часть, или хотят купить все. Они что же,

велели тебе убедить меня или предложить мне выгодную сделку, от которой я не смогу отказаться? Я так и представляю тебя там, в кабинете, упрашивающего их: “Нет, подождите, дайте мне несколько дней. Вот увидите, я его уговорю, только не причиняйте ему вреда”.

- Это только планы, Самуэль.

- Выходит, дело-то нешуточное, все идет всерьез.

- Мне кажется, это не будет для тебя трагедией. Тебе не нравится это дело, оно не

подходит тебе. Ты работаешь, а выключив компьютер, запираешь ящики на ключ и идешь домой. Или, может, ты лишился сна из-за того, что в этом году продажи снизились на шестнадцать процентов? Должно быть, в твоей жизни нет бессонницы.

- В этом году продажи упали во всем мире, так почему я должен лишиться сна из-за того,

что они упали на нашем предприятии?

- Потому что у нас есть служащие, потому что социальное страхование и обеспечение не

снижается, и ты настаиваешь на том, чтобы не заключать временные договоры…

- Ты предпочел бы не временные, а дерьмовые разовые договоры.

- Я говорю о том, что выгнать рабочего обходится нам дороже, чем купить квартиру.

- Тогда ты идешь к косовцам, и они занимаются рационализацией предприятия.

- Я сыт по горло.

- Ты живешь, как король.

- Я пашу, как раб.

- Давай, скажи, что ты решил с ними.

- Я решил поговорить с тобой. Мы заключили бы отличную сделку. Они хотят держать в

руках поставки, строительство и продажу имущества.

- Они хотят иметь контроль над разными дополнительными предприятиями, чтобы

оформлять липовые поставки и отмывать то, что заработали на продаже наркотиков.

- Да почем тебе знать?

- Они оставят меня на месте, или вышвырнут?

- Ты остался бы работать на них?

- Стало быть, тебе они тоже не нравятся.

Вот теперь Хосе Мануэль сел на единственный стул в моем кабинете помимо моего.

Садясь, он поддернул брючины вверх, словно боясь намочить их в луже, приоткрыл носки с узором в синие и зеленые ромбики. На фоне строгого костюма носки с ромбиками смотрелись так игриво, что при других обстоятельствах я бы над этим от души посмеялся. Да, Хосе Мануэлю, должно быть, совсем нелегко продать предприятие, уступить косовцам эту маленькую, созданную им, империю, которая, как он думал, будет существовать долго. Ему всегда хотелось быть предпринимателем, возможно, из-за своего классового происхождения. Насколько я помню, его отец был простым механиком, работавшим в цехах концерна “Мерседес”, а среди людей этого класса всегда считалось, что только твоя собственность предоставляет тебе независимость, и ты можешь сказать, что достиг успеха только тогда, когда ты сам себе хозяин. Продвижение вверх по социальной лестнице для Хосе Мануэля было делом повышения самооценки, а не погоней за капиталом. Он не любит показуху и терпеть не может хвастовства. Он мог бы доставить себе символическое удовольствие, купив “Мерседес”, но, являясь отцом обеспеченного семейства, и, не греша ложной скромностью, благоразумно ездит на японской “Мазде”, разумеется, достаточно большой, комфортабельной и надежной и, естественно, угольно-черного цвета. Еще во время учебы Хосе Мануэль имел четкое представление о том, что не хотел бы работать на другого или спекулировать на фондовой бирже, потому что на самом деле он был высоконравственным юношей, и ему казалось бесчестным и позорным обогащаться, ничего не производя. Ему хотелось иметь кампанию, базирующуюся на чем-то стабильном. Я всегда думал, что он закончит тем, что станет владельцем рудника или обувной фабрики, но, в конце концов, он приобрел фирму стройматериалов. Хотя предприятие и не занималось непосредственно производством, завозимые стройматериалы служили в конечном счете конкретным целям. Благодаря им растут города, люди укрываются и питаются, окруженные тем, что мы туда завезли. Хосе Мануэль уступил мне пятнадцать процентов собственности по смехотворной цене. По дружбе, а также по тем самым моральным принципам, о которых я говорил: без моей помощи он не сдал бы статистику и микроэкономику. Благодаря мне он мог усаживаться перед листком, испещренным цифрами, с ясным, не помутившимся взглядом. Я подшучивал над ним, потому что какого черта он хотел быть предпринимателем, если математические расчеты вызывали у него головокружение. “Предпринимателем с хорошим бухгалтером”, – сказал он мне.