— Боже ты мой! — вздохнула Кэссиди.

— Вся эта моя клиентура — голубая кровь, старые деньги. Нет, очень милые люди, но ЭТО откроет мне доступ в совсем другой круг, в круг людей, которые постоянно устраивают НАСТОЯЩИЕ вечеринки, — заглавными буквами заговорила Трисия.

— И самоубийственная выходка Молли послужит для тебя рекомендацией? — фыркнула Кэссиди.

— Мне-то казалось: это ты у нас безбашенная, — удивилась я.

— Если тебя не прикончит убийца или кто-то из этих сумасшедших, тебя прикончит Кайл. — Судя по интонациям Кэссиди, я давно уже пребывала в глубокой заднице и только такая дура, как я, могла этого не заметить. — Он-то прикончит не насмерть, и все же Кайл вряд ли обрадуется тому, что ты вздумала предложить себя в качестве наживки.

Чем хороши друзья: в нужный момент они открывают тебе глаза на твои же собственные проблемы. Именно это раздражает нас в друзьях: всегда норовят открыть тебе глаза в тот самый момент, когда ты предпочитаешь зажмуриться и помечтать. Я-то считала, что играю во взрослые игры, вся такая умная и клевая, хоть снимай меня в «Тонком человеке»[38] или в том эпизоде «Закона и порядка», что послужит к славе моего трудяги таксиста. Мне и в голову не приходило сравнивать себя с наживкой — фу, какая гадость, червяк на крючке! Неужели я не сумею придать своему замыслу привлекательность в глазах Кэссиди и Кайла?

— Нет.

Кайл посмотрел на меня так, словно я просила разрешения спрыгнуть с моста Джорджа Вашингтона. На Кэссиди и Трисию он метнул огненный взгляд, как будто подозревал их в соучастии, и снова сосредоточился на мне. Он ткнул пальцем в Адама, дрыхнувшего на моем диване. Хотела бы я там оказаться (вместо Адама, не вместе). Было уже за полночь, ступни мои навсегда застыли в той форме, которую им придавали туфли от Стюарта Вайцмана[39], а мысли несколько раз пропустили через мясорубку. И все же я была уверена в преимуществах своего плана, только надо было объяснить так, чтобы до них дошло.

— Разве тебе не случалось блефовать: сказать подозреваемому, будто у тебя есть улики, хотя на самом деле их не было.

— Я запрещу тебе смотреть телевизор.

— Не уклоняйся от ответа.

Трисия схватила Кэссиди за руку и потащила ее в спальню.

— Мы пока заглянем в ванную комнату, а вы позовите, когда закончите.

— Не надо… — пропищала я.

— Ступайте, леди, — угрюмо напутствовал Кайл моих подруг и уставился в пол, выжидая, пока щелкнет замок в ванной. Боже мой, как же я выстою против него одна, без поддержки подруг!

Щелчок. Я двинулась к стулу, собираясь сесть и выслушать продолжительную лекцию насчет профессионализма и прочих вещей, с которыми не поспоришь. Но прежде, чем я успела согнуть колени, Кайл ухватил меня за локти и подтянул к себе. Господи, неужто поцелует? Нет, он уставился на меня с такой яростной решимостью, что ком застрял у меня в горле.

— Я пойду с тобой.

— Куда? — тихо переспросила я.

— На эту чертову вечеринку. Прикрою тебя.

— Но ты же сказал, что…

— Что это плохая идея. И очень опасная. Но решать тебе, а не мне. Я хочу, чтобы у нас с тобой все получилось. С тобой не просто, но я этого хочу.

Наконец-то он поцеловал меня, и притом держал так крепко, что я смогла устоять на ногах. Полностью растворившись в его объятиях, я уже потянулась расстегнуть на нем рубашку, но Кайл перехватил мои руки.

— Один мужчина, спящий на диване, и две женщины, хихикающие в ванной, — предупредил он.

— Отправь их домой. Он дрыхнет беспробудно, какое ему дело, — зашептала я. Только бы не рассеялся этот дурман…

— Не будем торопиться, — напомнил мне Кайл.

— Хватит выставляться.

— Ага, конечно.

— Ты хочешь доказать, что лучше владеешь собой, чем я.

— Просто я хочу, чтобы нам ничего не мешало, когда наступит тот самый момент, — ответил он, кончиками пальцев гладя мою шею. Попроси он меня в эту минуту ограбить банк, я бы спросила только, какие купюры ему принести.

Но Кайл не попросил меня ограбить банк. Вместо этого мы отправили по домам Трисию и Кэссиди, дав им последние наставления, и свернулись в большом кресле, задремав под хитросплетения «Гильды»[40] с Ритой Хейворт и Гленном Фордом.

Проснувшись, я обнаружила, что занимаю все кресло одна, а Кайл и Адам варят на кухне кофе. Я поскакала к ним со всей скоростью, какую допускала онемевшая за ночь поясница.

Адам приветствовал меня смущенной улыбкой:

— Извини.

— За что ты просишь прощения? — Я глянула в сторону Кайла, который, не оборачиваясь ко мне, решительно рубил на куски дыню.

— Не знаю. Но я забыл почти все, что было ночью, а в таких случаях мне обычно приходится извиняться.

— Я сообщил Адаму твою теорию насчет того, что Грэй Бенедек подсыпал ему таблеток в коктейль, — прокомментировал Кайл, продолжая разделывать канталупу.

— Почему этот засранец не поверил мне, когда я ему сказал, что ничего не знаю? — возмутился Адам. — Не знаю, где пленки. Это все мама виновата.

Ритмичные удары ножа о разделочную доску прекратились, и я поняла, что Кайл удивлен не меньше моего.

— Ты думаешь, Грэя подослала твоя мать?

— Нет, но если б она разрешила ему продать пару песен, он бы так не озверел. — Адам сложил губы трубочкой и тихо присвистнул. — И что же мне теперь делать?

— Поможешь мне? — предложила я.

Кайл обернулся и уставился на Адама в упор. Надо же было мне проспать их разговор — их уговор — их сделку! Судя по лицу Адама, он еще что-то хотел выторговать, но едва он раскрыл рот, Кайл глянул на него с холодным изумлением, как хозяин на щенка, пристраивающегося уделать ножку стола.

— Да, — односложно ответил Адам.

Надо будет потом выяснить, каким образом Кайл укротил своего подопечного, но пока что я вкратце описала мальчикам планы: Адам позвонит матери и сообщит, что с ним все в порядке, после чего заляжет на дно. Не стоит чересчур волновать Клэр — ее чувства меня лично мало интересовали, но если она пустится искать Адама повсюду, это может помешать моему Плану.

Перспектива залечь на дно Адама устроила с тем условием, что сидеть с ним будет самая длинноногая бебиситтер Нью-Йорка. Трисия готовила вечеринку, но Кэссиди согласилась работать в моей квартире и присматривать за Адамом, мы же с Кайлом хлопотливо принялись за дело. И первым делом я завербовала Кенни.

Распрощавшись с Кенни и поблагодарив Конни, я решила разобраться со Скайлер.

— Что у тебя есть, — заговорила я, остановившись у ее стола и глядя на секретаршу в упор, — что у тебя есть, кроме зависти и презрения?

Преспокойно усмехаясь, Скайлер вручила мне папку с конкурсными ответами. Ни фига себе, какая толстая — все жаждут завладеть моей колонкой?

— Я перед тобой преклоняюсь, ты даже не знаешь как! — столь же спокойно сказала она.

— Если б я занималась ядерной физикой, всеми этими электронами, кварками, может, сумела бы оценить такую малость, — парировала я.

— Я тебе не нравлюсь, и поэтому ты решила, будто ты сама не нравишься мне.

Впервые в голосе Скайлер прозвучало что-то похожее на искреннее чувство. Либо она говорит почти правду, либо берет уроки театрального мастерства.

— Мне кажется, скорее наоборот, — пробормотала я.

Скайлер опустила веки, затаилась, словно кошка.

— На ответ стоят пароль, ключ к паролям у Адриенны, секретаря Генри.

— Какой ответ ты бы выбрала? — спросила я.

Скайлер потерла нижнюю губу о верхнюю — то ли раздумывая, то ли размазывая помаду.

— Пусть они говорят сами за себя.

— Молодец! — похвалила я. Я-то думала, она захочет подсунуть свой вариант, по крайней мере, обольет грязью соперниц.

— Эйлин хочет знать твое мнение до конца рабочего дня.

— А Клэр Кроули хочет получить твою голову на блюде, — пошутил возникший рядом с нами Генри. На палача не похож: руки в карманах, беззаботная улыбка на губах.