– На кого ты работаешь? – Это был голос Гермунда Филомеля. Откуда он взялся?

– Ни на кого.

Я почувствовал слабое допплеровское смещение голосов: они заговорили между собой.

– Он что, сопротивляется правдосказу?

– Правдосказу не сопротивляются, – ответила Дайана. – От него можно умереть, но сопротивляться ему невозможно.

– В чем же дело? – спросил Гермунд. – Почему Гладстон накануне войны привела на Совет какого-то мазилу?

– А знаете, он может вас слышать, – заметил еще один мужской голос, наверняка одного из громил.

– Это не важно, – сказала Дайана. – Все равно после допроса он покойник. – Ее голос раздался снова, на этот раз обращенный ко мне. – Почему секретарь Сената пригласила тебя на Совет… Джон?

– Точно не знаю. Видимо, хотела разузнать о паломниках.

– Каких паломниках, Джон?

– Паломниках к Шрайку.

Послышался какой-то шум.

– Тише, – прикрикнула Дайана Филомель и снова обратилась ко мне: – Эти паломники к Шрайку находятся на Гиперионе, Джон?

– Да.

– И сейчас идут к Шрайку?

– Да.

– А почему Гладстон расспрашивает о них именно тебя, Джон?

– Я вижу их во сне.

Послышался возмущенный возглас Гермунда:

– Он чокнутый! Даже под правдосказом заливает!.. Давайте закругляйтесь и…

– Заткнись, – перебила его Дайана. – Гладстон не чокнутая. Она пригласила его, разве не помнишь? Джон, что ты подразумеваешь, когда говоришь, что видишь их во сне?

– Я вижу во сне то, что воспринимает первая воскрешенная личность Китса, – сказал я. Мой голос звучал глухо и монотонно, будто я говорил во сне. – Он сбросил себя в одного из паломников, когда его тело убили, и теперь блуждает в их микросети. Каким-то образом его ощущения становятся моими снами. А может, то, что я делаю, – это его сны, не знаю.

– Бред, – пробормотал Гермунд.

– Нет-нет, – возразила леди Дайана каким-то неестественным, срывающимся голосом. – Джон, так ты кибрид?

– Да.

– О Христос и Аллах! – воскликнула леди Дайана.

– Что такое кибрид? – спросил другой громила. У него был высокий, почти женский голос.

На какой-то момент воцарилось молчание, а затем заговорила Дайана:

– Идиот! Любой знает, что кибриды – это человекоподобные существа, созданные и дистанционно управляемые Техно-Центром. Они даже входили в состав Консультативного Совета, но в прошлом веке их запретили.

– Так это что-то вроде андроидов? – спросил головорез.

– Заткнись! – бросил Гермунд.

– Нет, – ответила Дайана. – Кибриды были генетически совершенны. Их воссоздавали по ДНК со Старой Земли. Достаточно было косточки, обрывка волоса… Джон, ты меня слышишь? Джон?

– Да.

– Джон, ты кибрид… знаешь ли ты, кто был твоим прототипом?

– Джон Китс.

Я услышал, как она набрала в грудь воздуха.

– Кем… был… Джон Китс?

– Поэтом.

– Когда он жил, Джон?

– С 1795 по 1821 год, – сказал я.

– По какому летосчислению, Джон?

– По земному, от Рождества Христова, – сказал я. – До Хиджры. Нашей эры…

Меня перебил взволнованный голос Гермунда:

– Джон, ты… ты сейчас в контакте с Техно-Центром?

– Да.

– Ты можешь… способен устанавливать с ним связь, несмотря на правдосказ?

– Да.

– Во блин! – присвистнул головорез с высоким голосом.

– Сматываемся! – рявкнул Гермунд:

– Еще минуту, – сказала Дайана. – Мы должны узнать…

– Может, взять его с собой? – спросил другой громила.

– Идиот! – взорвался Гермунд. – Если он жив и связан с инфосферой и Техно-Центром… черт, так он просто живет в Техно-Центре, его сознание там… И он может стучать Гладстон, ВКС, безопасности, кому угодно!

– Заткнись, – отрубила леди Дайана. – Мы убьем его, как только я закончу. Еще несколько вопросов, Джон.

– Да.

– Зачем Гладстон понадобилось узнавать, что происходит с паломниками к Шрайку? Это имеет отношение к войне с Бродягами?

– Мне точно неизвестно.

– Дерьмо, – прошипел Гермунд. – Разбегаемся!

– Тихо. Джон, откуда ты?

– Последние десять месяцев я жил на Эсперансе.

– А до этого?

– До этого – на Земле.

– На которой Земле? – вмешался Гермунд. – На Новой Земле? На Земле-II? В Земле-Сити? На которой?

– На Земле, – ответил я. Потом уточнил: – На Старой Земле.

– На Старой? – переспросил один из головорезов. – Ни хрена себе! Я сматываюсь.

Раздалось шипение бекона на сковородке – выстрелили из лазерного пистолета. Запахло, однако, не беконом, а чем-то сладковатым, и на пол шлепнулось что-то тяжелое.

Дайана Филомель как ни в чем не бывало задала следующий вопрос:

– Джон, ты говоришь о жизни твоего прототипа на Старой Земле?

– Нет.

– Ты – как кибрид – был на Старой Земле?

– Да, – ответил я. – Я пробудился там после смерти. В той же комнате на Пьяцца ди Спанья, в которой умер. Северна там не было, но доктор Кларк сказал, что были другие…

– Он псих, – изумленно сказал Гермунд. – Старая Земля погибла четыре века назад… Разве кибриды могут жить столько?..

– Не могут, – отрезала Дайана. – Заткнись и дай мне закончить дело. Джон, почему Техно-Центр… вернул тебя?

– Мне точно неизвестно.

– Это как-то связано с гражданской войной, которая идет между ИскИнами?

– Возможно, – сказал я. – Вероятно. – Она задавала интересные вопросы.

– Какая группа создала тебя? Богостроители, Ортодоксы или Ренегаты?

– Не знаю.

Послышался вздох досады.

– Джон, ты кому-нибудь сообщал, где находишься и что с тобой происходит?

– Нет, – ответил я.

Этот запоздалый вопрос свидетельствовал о весьма скромных умственных способностях дамы: ей следовало задать его гораздо раньше.

Гермунд тоже вздохнул, но, скорее, с облегчением.

– Отлично, – пробормотал он. – Давай убираться отсюда, пока…

– Джон, – методично продолжала Дайана, – знаешь ли ты, почему Гладстон затеяла эту войну с Бродягами?

– Нет, – ответил я. – Или, вернее, на то существует масса причин. Самая вероятная – она хочет что-то выторговать у Техно-Центра.

– Каким образом?

– Руководящие элементы постоянной памяти Техно-Центра боятся Гипериона, – сказал я. – Гиперион – единственная неизвестная переменная в Галактике, где все переменные известны.

– Кто боится, Джон? Богостроители, Ортодоксы или Ренегаты? Какая из групп ИскИнов боится Гипериона?

– Все три, – ответил я.

– Дерьмо, – прошептал Гермунд. – Послушай, Джон… Гробницы Времени и Шрайк связаны со всем этим?

– В каком-то смысле – да.

– В каком же? – быстро спросила Дайана.

– Не знаю. Никто не знает.

Гермунд или кто-то другой со злобой ударил меня в грудь.

– Хочешь сказать, что Консультативный Совет Техно-Центра не предсказал результата этой войны, этих событий? – прорычал Гермунд. – Думаешь, я поверю, что Гладстон и Сенат решились на войну, не имея прогноза?

– Нет, – ответил я. – Прогноз был сделан много веков назад.

Дайана Филомель ахнула, как ребенок, увидевший сладкое.

– Что за прогноз, Джон? Расскажи нам все.

У меня пересохло во рту. Сыворотка-правдосказ впитала всю мою слюну.

– Была предсказана война, – сказал я. – Кто именно отправится в паломничество к Шрайку. Предательство Консула Гегемонии. Он включил устройство, которое откроет – открыло – Гробницы Времени. Проклятие Шрайка. Последствия войны и Проклятия…

– Что же это за последствия, Джон? – жадно прошептала женщина, с которой я занимался любовью всего несколько часов назад.

– Крах Гегемонии, – сказал я. – Разрушение Великой Сети. – Я попытался облизнуть губы, но язык пересох. – Гибель человечества.

– О Иисус и Аллах, – прошептала Дайана. – Есть ли шанс, что предсказание не сбудется?

– Нет, – сказал я. – Точнее, все зависит от событий на Гиперионе. Остальные переменные учтены.

– Убей его! – закричал вдруг Гермунд Филомель. – Убей эту штуку… чтобы мы могли убраться отсюда и оповестить Харбрит и остальных.