Когда до Титова, наконец, дошло, что задумал профессор, он покрутил у виска пальцем. Навскидку адмирал видел как минимум две проблемы, которые тут же и озвучил: во-первых, развитие техники и технологии идет в первую очередь в результате конкуренции между государствами, причем конкуренции военной. Тот, кто получит абсолютное превосходство, вначале сделает рывок вперед, а затем остановится, и начнется коллапс. Примеров в истории достаточно, какие уж тут звезды. Во-вторых, что случится с теми, кто инициировал сам процесс темпоральной диверсии такого масштаба? Реальность изменится, и им просто не будет места в новом мире.

Как ни странно, профессор к критике отнесся совершенно нормально и честно сказал, что лично он видит проблем на порядок больше, но адмирал прав – эти две основные. И как решить их, они знают, опять же, теоретически.

Проще всего решался вопрос о самосохранении. Процесс изменения реальности займет доли секунды. На этот период достаточно окружить планету силовым полем, энергосистема такое надругательство выдержит. Фактически, произойдет замещение планеты новообразовавшейся реальности на уже существующую, и дай бог, чтобы та оказалась незаселенной. Решение людоедское, но единственное. С развитием все несколько сложнее, однако и здесь не все так мрачно, ведь информацию о том, зачем все это осуществляется, можно предкам и оставить. Кстати, в этом случае и вопрос о заселении Малого Алтая решается автоматически. Ну а дальше – как повезет…

Титов откинулся на спинку стула, побарабанил пальцами по колену – дурная привычка, от которой он не мог, да и, честно говоря, не очень старался избавиться. В голове было не то чтобы пусто – скорее мысли остановились, избыток принципиально новой информации, ничего не поделаешь. Впрочем, спустя несколько секунд все начало утрясаться, раскладываться по полочкам, и адмирал понял, что план, только что предложенный чокнутым профессором, реален. Причем остальные находящиеся здесь в его реальность тоже верят, и если мнение самого профессора и Ольги можно было не учитывать, то отец ни за что не влез бы в авантюру, не имеющую серьезных шансов на успех. И ведь, что интересно, его осуществление не мешает продолжать работы по подготовке к эвакуации… Адмирал кашлянул, а затем, внутренне уже приняв решение, спросил:

– Кто еще в курсе?

– Немногие, – ответил отец. – Но они сидят на ключевых точках. Этого достаточно, чтобы мы смогли реализовать проект.

– Откуда ты про него вообще знаешь?

– Я таких проектов с десяток курирую, – усмехнулся тот. – Сам понимаешь, надо держать руку на пульсе.

– Это хорошо. – Адмирал задумчиво покачал головой. – На кого делаем ставку?

– На наших предков, естественно. Лично мне Мейгеры и прочие Алланды наверху уже надоели.

– Очень логично. Особенно учитывая, что именно у нас создали эту аппаратуру… Хорошо. Давайте список точек фокуса.

Профессор, словно того и ждал, открыл ящик стола и извлек оттуда старомодную бумажную распечатку. Не очень длинную – с полсотни строчек. Адмирал пробежался по ним глазами, усмехнулся:

– Карандаш есть?

Получив искомое, он старательно отчеркнул верх и низ списка, оставив три строки. Поймал удивленные взгляды остальных:

– Те, что позже, бесполезны – может не хватить времени на задуманное. Те, что раньше – тоже. В те времена слишком слабо развиты системы сохранения и передачи информации, и то, что мы вобьем в головы предкам, может просто утонуть в ворохе последующих наслоений. Да и не поймут нас там, не поверят… В общем, выбираем.

– А какая по большому счету разница? – на этот раз вмешалась Ольга. Все же во многом женщины рациональнее, и она сразу уловила суть.

– Вы правы, абсолютно никакой, – кивнул профессор.

– Ну, тогда берите первую по списку и не мучайтесь. – Отец никому в рационализме уступать не собирался.

– Вот и ладушки. – Адмирал хлопнул ладонью по столу, припечатывая к нему бумагу. – А теперь давайте проработаем детали…

Вице-адмирал Андрей Августович Эбергард уже пятую ночь подряд не мог нормально спать. Точнее, за сыпал-то он как раз нормально – ему, офицеру флота, прошедшему жестокую войну и не кланявшемуся японской шимозе, иметь расстроенные нервы – моветон-с. Тем более в мирное время, у благодатного Черного моря, контролируемого флотом – его, адмирала Эбергарда, флотом… Максимум, что могло ему грозить, – это происки морского министра Григоровича. Правда, стоит признать, что как раз последний-то и впрямь может вымотать все нервы, но Эбергард относился к его недовольству спокойно. В конце концов, он пока что в фаворе у императора, да и поважнее есть дела, чем склока с далеким недругом. К примеру, организовать учебные стрельбы, и, хотя Андрею Августовичу постоянно пеняли за перерасход средств, он лишь отмахивался. Итоги последней войны еще были свежи в его памяти, и, получив под начало лучший в России флот, он взялся за боевую подготовку всерьез. Пожалуй, если бы при Цусиме оказались корабли, экипажи которых были бы подготовлены так, как у него сейчас, японцев раздавили бы походя, но Эбергарду этого было мало. И корабли снова и снова выходили в море, и стреляли, и маневрировали… Больше всех, пожалуй, да и то сказать, какие там все. На Тихом океане после того позорного поражения мало что осталось, на Балтике – тоже. И хотя на стапелях уже стояли гиганты-дредноуты, но набирать прежнюю мощь исполина флот будет еще очень-очень долго. Особенно когда средств не хватает, и бюджет трещит по швам. Эбергард, человек редкой для военного широты взглядов, хорошо понимал – не все ладно в империи, и внешний лоск зачастую прикрывает такое, что становится жутко. Так не из-за этого и понимания у него проблемы со сном?

Как бы то ни было, но это повторялось раз за разом. Среди ночи Андрей Августович просыпался от мерзкого ощущения, что чья-то холодная рука копается у него в голове. Пренеприятнейшее ощущение, кстати, словно мозг берут в горсть и переворачивают. Адмирал просыпался в холодном поту и с дикой головной болью, которая, впрочем, почти сразу же проходила, не оставив и следа. После этого он долго не мог уснуть, бродил по комнатам, выходил на балкон, но постепенно возбуждение уходило, накатывала усталость, и Эбергард вновь засыпал, на этот раз уже без сновидений, будто проваливаясь с головой в темный холодный омут.

Естественно, происходящее не добавляло командующему Черноморским флотом душевного равновесия, и сегодня ему стоило огромного труда сдержаться и не наорать на подчиненных, хотя, конечно, они частенько этого заслуживали. В самом деле, ошибки, которые они допускают, простительны мичманам и лейтенантам, но не ранговым офицерам. Увы, даже война и сопутствующие ей бунты не научили многих старших офицеров ничему, и капитаны второго и первого рангов, командиры броненосцев и крейсеров, пребывали в благодушном настроении, расслабляясь, словно находились не на службе, а на модном курорте. Да и то сказать, маловато их было здесь, тех, кто прошел позор Порт-Артура и ад Цусимы. Все же из Черноморского флота воевали немногие, а жаль…

Однако же вечер. Андрей Августович отодвинул бумаги, с которыми работал, мрачно посмотрел на дверь спальни. Идти туда категорически не хотелось, он и работу-то с собой взял, будем говорить честно, чтобы отвлечься и оттянуть этот момент, но деваться некуда. Спать надо в любом случае, тем более что от места, где он заснет, ничего не зависело. Один раз пробовал – заночевал на «Пантелеймоне», и что в результате? Да то же самое. Так что оставалось выцедить небольшую порцию коньяка, так, на сон грядущий, и постараться не думать о ночных переживаниях.

Но на этот раз все было по-другому. Войдя в спальню, адмирал не успел даже снять домашний халат, как был ослеплен ярким зеленоватым сиянием. Может, и не таким ярким, конечно, но глаза, успевшие привыкнуть к сумраку, отреагировали болезненно, заставив адмирала инстинктивно вскинуть руку, прикрывая их ладонью. И в тот же миг свет померк…