Однако мировоззрение «разгребателей грязи» было весьма ограниченным. «Они знали, — пишет Ван Вик Брукс, — что от капиталистов, по выражению Иды Тарбелл, «нечего ждать справедливости», и все же продолжали уповать на «перевоспитание» с помощью реформ руководителей «высокой политики» и «большого бизнеса», хотя уже Норрис в романах «Спрут» и «Омут» указал на всю нереальность подобных представлений». Другим существенным недостатком являлась литературно-художественная слабость произведений этого направления.

«Финансист» Драйзера был первым крупным художественным произведением, получившим общенациональную известность, в котором приоткрывалась завеса над святая святых американского бизнеса — деятельностью огромных финансовых монополий.

Драйзер, прежде чем приняться за работу над «Трилогией желания», много времени посвятил скрупулезному изучению доступных материалов, знакомству с воротилами финансовой жизни. Для журналов он создает целую серию портретов крупнейших финансовых дельцов под рубрикой «Жизненные истории преуспевших людей».

За основу для романа писатель взял жизнь и карьеру небезызвестного «барона-разбойника» миллионера Чарлза Тайзона Йеркеса. Он изучает досье филадельфийских газет, встречается с людьми, лично знавшими Йеркеса, читает биографии других миллионеров. Почему он избирает в качестве прототипа героя своей трилогии именно Йеркеса, а не кого-либо другого? Нам кажется, что выбор писателя диктовался несколькими обстоятельствами. Прежде всего Йеркес действовал в Филадельфии, Чикаго, Нью-Йорке, то есть именно в тех городах, которые хорошо знал писатель. Йеркес умер в 1905 году, и легко было собрать подробные материалы о его деятельности, услышать рассказы очевидцев. Вероятно, не последнюю роль играло и то обстоятельство, что после Йеркеса не осталось прямых наследников, которые могли бы воспротивиться публикации книги о своем родственнике.

Возобновив работу над романом, Драйзер первым делом снова отправляется в Филадельфию. Он изучает там книги записей актов гражданского состояния за 1870 и 1871 годы, с помощью своего друга Джозефа Уоутса разузнает мельчайшие подробности жизни Йеркеса — к каким клубам он принадлежал, какие устраивал приемы и где, в каком доме размещалась его фирма. Он также знакомится с точным планом помещений фондовой биржи, с подлинной историей фирмы и многими другими материалами. В конце июня Драйзер снова обосновался в Нью-Йорке, поселившись с женой в квартире на Бродвее. Работа над романом продвигалась успешно — 2 июля ушли в набор первые 350 страниц, а к концу августа он был закончен. Писатель внес очень большие и существенные поправки в корректуру, издательство предъявило ему счет за эти поправки на внушительную сумму в 726 долларов 90 центов. Как бы там ни было, в октябре 1912 года новый роман Теодора Драйзера вышел в свет.

«Финансист» многим отличается от предыдущих двух романов писателя. И сестра Керри, и Дженни Герхардт были слабыми женщинами, пытающимися как-то устроить свою судьбу и являющимися в разной степени жертвами стечения обстоятельств. Такие герои теперь уже не привлекают писателя. «Может быть, это прозвучит нелояльно, но характер типа Дженни больше не привлекает меня», — заявил он в июне 1912 года корреспонденту «Нью-Йорк таймс». И герой его нового романа — мужчина-бизнесмен, человек, пытающийся подчинить своей воле не только других людей, но и сами обстоятельства, бросивший открытый вызов общепринятым моральным нормам.

Фрэнк Алджернон Каупервуд — образ собирательный, типический. Менкен, прочитавший роман в корректурных гранках, писал Драйзеру: «Вы изобразили, объяснили и описали Каупервуда почти блестяще. Вы создали его настолько реальным, насколько может быть реальным человек. Его окружение, и люди, и обстановка также совершенно правдивы. Никогда еще не была создана лучшая картина тайного политико-финансового сообщества. Она полностью точная и полностью американская».

В образе Фрэнка Каупервуда писатель изобразил человека, который не признает никаких ограничений и пределов. Один из первых советских исследователей творчества Т. Драйзера, С. С. Динамов, отмечал, что личность Каупервуда характеризуется весьма определенными чертами: стремлением к богатству, холодной рассудочностью и отсутствием сентиментальности, наклонностью к спекулятивным сделкам. В то же время он финансист крупного масштаба, просвещенный капиталист. Его, как и весь класс, характеризует предельная внутренняя опустошенность, отсутствие общественных целей, ограниченный эгоизм.

Каупервуд еще с детства усвоил, что в окружающем его мире «все затруднения разрешает сила, умственная и физическая. Ведь вот промышленные и финансовые магнаты могут же поступать — и поступают — в этой жизни, как им заблагорассудится!.. Более того, все эти жалкие блюстители так называемого закона и морали — и пресса, церковь, полиция, и в первую очередь добровольные моралисты, неистово поносящие порок, когда они обнаруживают его в низших классах, но трусливо умолкающие, если дело коснется власть имущих, они и пикнуть не смели, покуда человек оставался в силе…»

И Каупервуд делает все, чтобы «оставаться в силе», его девиз: «Мои желания — прежде всего». Для него не существует иного закона, чем закон наживы; он не признает никакой морали, кроме своих желаний, и действует по принципу «с волками жить — по-волчьи выть». Хищническая сущность натуры Каупервуда, натуры капиталистического воротилы, раскрывается писателем постепенно. В детстве Фрэнк — любознательный мальчишка, прирожденный вожак, независимый, смелый и задорный.

Он рано начал задумываться над смыслом жизни. «Что это за штука, жизнь, и как она устроена?» — вот вопрос, на который ищет ответ десятилетний Фрэнк. Однажды он видит, как в аквариуме омар уничтожает каракатицу. «Этот случай произвел на Фрэнка неизгладимое впечатление. В общих чертах он давал ответ на загадку, долго мучившую его: как устроена жизнь? Вот так все живое и существует — одно за счет другого… Одни люди живут за счет других».

Усвоив этот принцип, Фрэнк продолжает присматриваться к жизни и постепенно уясняет силу денег, силу золота; его привлекает и увлекает карьера финансиста, «с тринадцати лет все его помыслы были обращены на финансовое дело…». К двадцати годам он приходит к выводу, что «настоящий человек никогда не станет… покорным исполнителем чужой воли», и он стремится открыть собственное дело. Став владельцем учетно-вексельной конторы, Каупервуд начинает понимать закулисную сторону многих финансовых операций: «Все чиновнике города и штата занимались спекуляцией… В Филадельфии действовала целая шайка: в долю входили мэр города, несколько членов муниципалитета, казначей, начальник полиции, уполномоченный по общественным работам и другие чиновники. Их девиз был «рука руку моет».

Да и Каупервуд не принадлежал к людям, склонным терзаться угрызениями совести. Вскоре он отлично поладил с шайкой чиновников-казнокрадов и стал в их среде своим человеком. К тридцати четырем годам «его банкирская контора оценивалась в два миллиона долларов, из которых едва ли не полмиллиона принадлежали ему лично, и, судя по перспективам, открывавшимся перед ним, он в скором времени мог стать соперником любого американского богача».

Но разразившийся в конце 1871 года финансовый кризис вскрыл неблаговидные финансовые операции Каупервуда, и он оказался в тюрьме, где провел тринадцать месяцев. По выходе из тюрьмы Каупервуд снова подвизался на бирже. Биржевая паника 1873 года помогла ему стать миллионером. Он решает покинуть Филадельфию и попытать счастья в Чикаго, ибо именно туда «в огромных количествах» текло золото, манившее его с детства. Он «понимал, что значит направление золотого потока. Там, куда оно течет, процветает деловая жизнь, там все кипит, все находится в состоянии непрерывного роста. Теперь он хотел собственными глазами увидеть, чего можно ждать от Запада».

На этом заканчивается первый роман «Трилогии желания», в котором писателю удалось нарисовать впечатляющую картину мрачного мира империалистических дельцов, показать всю фальшь буржуазной морали, раскрыть разъедающую американское общество коррупцию.