Существенный вклад в решение проблемы происхождения земледелия внес американский археолог Р. Брейдвуд. Изучив обширную ботаническую и ботанико-географическую литературу, Р. Брейдвуд пришел к принципиально важному выводу, что идеальной географической зоной для возникновения земледелия была «арка», образованная предгорьями и межгорными долинами хребтов Тавр и Загрос. Эта зона получила название «Благодатный полумесяц».
В отличие от Г. В. Чайлда Р. Брейдвуд имел возможность проверять свои теоретические положения во время раскопок. Так, он обнаружил классический раннеземледельческий памятник Калат Джармо в Северном Ираке, ряд неолитических поселений в Киликии (на границе Турции и Сирии). В его работах принимали участие зоологи, ботаники, геологи. Однако в своих построениях Р. Брейдвуд исходил из ошибочного, но достаточно широко распространенного предположения о постоянстве природных условий на Ближнем Востоке на протяжении последних 12 тыс. лет. Р. Брейдвуд считал, что в конце эпохи верхнего палеолита совершенствование орудий охоты привело к резкому уменьшению поголовья животных. Человек был вынужден перейти к сбору растительной пищи. Одновременно увеличивалась оседлость; сборы дикорастущих злаков производились на одних и тех же полях, охотились на определенных животных в зависимости от их сезонных циклов. Накопленный опыт позволил людям постепенно перейти к искусственному выращиванию злаков и к одомашниванию животных. Эту стадию Р. Брейдвуд назвал «зарождением земледелия».
Существуют гипотезы, которые объясняют возникновение земледелия демографическим стрессом, т. е. избыточным населением. Американские археологи Ф. Смит и К. Янг считают, что за последние 20 тыс. лет благоприятные природные условия способствовали значительному увеличению населения в области «Благодатного полумесяца». В результате в конце плейстоцена появились оседлые поселения, что еще более усилило рост народонаселения, а это, в свою очередь, требовало поиска более устойчивых источников пищи. В этих условиях начались эксперименты по искусственному выращиванию злаков.
Оригинальная теория была предложена американским археологом Л. Бинфордом. Он различает две демографические системы в первобытном обществе: закрытую, регулировавшую свою численность за счет внутренних факторов (в основном за счет ограничения рождаемости), и открытую, из которой в случае демографического стресса начиналось отселение в соседние области. На Ближнем Востоке в период зарождения земледелия существовали обе системы. Открытая система располагалась в области «Благодатного полумесяца», наиболее богатой ресурсами растительной и животной пищи, наиболее обеспеченной водой. Периодически эта область оказывалась перенаселенной, что вынуждало часть населения мигрировать в соседнюю область, населенную охотниками и собирателями, — в закрытую систему. Вследствие этого на границе двух зон возникала напряженная ситуация, и именно там отмечался технологический прогресс (местные собиратели высевали злаки и создавали искусственные поля, «имитируя» естественные травостои, распространенные в исходной зоне). Несмотря на свою кажущуюся стройность, схема Л. Бинфорда является чисто умозрительной и не подтверждается археологическими фактами.
Огромный вклад в решение проблемы происхождения земледелия внес выдающийся советский биолог Н. И. Вавилов. Основываясь на огромном фактическом материале, полученном в ходе многочисленных экспедиций в различные районы мира, он определил пять основных центров происхождения культурных растений: юго-западноазиатский, включавший Индию (мягкие и карликовые пшеницы, рожь, лен, бобовые, некоторые огородные культуры); юго-восточноазиатский, включавший Японию (некоторые формы ячменя, овса и проса, соя, отдельные плодовые деревья); средиземноморский (твердые пшеницы, многие формы овса, огородные и плодовые деревья); абиссинский (темноцветные сорта зерновых и бобовых, некоторые эндемичные растения); мексиканско-перуанский (расы картофеля, земляной груши, кукурузы, фасоли, табака, подсолнечника, американского хлопчатника, плодовые растения).
В дальнейшем в ходе исследований Н. И. Вавилов и его ученики неоднократно меняли ареалы и ботаническое содержание центров. Н. И. Вавилов выделял как центры, так и очаги в них. Три очага были выделены в пределах юго-западноазиатского центра: кавказский, переднеазиатский и северо-западноиндийский. В средиземноморском центре насчитывалось четыре очага (пиренейский, апеннинский, балканский и сиро-египетский). Более поздние исследования подтвердили правильность основных положений учения Н. И. Вавилова. Наряду с этим было подтверждено давно сделанное наблюдение, что разнообразие форм того или иного культурного растения в ограниченном регионе не всегда доказывает то, что оно произошло именно здесь. Важно определить причину этого разнообразия, так как оно могло быть вызвано гибридизацией, поздней интродукцией и т. д. Так, установлено, что культурная флора Эфиопии имеет по преимуществу западноазиатское или западноафриканское происхождение, а эндемы появились там сравнительно поздно.
Археологические раскопки на Ближнем Востоке дали богатый палеоботанический материал, обработка которого позволила реально представить себе, как начиналось земледелие. В связи с этим становится все более очевидным, что можно говорить о едином центре происхождения большей части зерновых культур. Этот центр совпадает с областью «Благодатного полумесяца», т. е. входит одновременно и в юго-западноазиатский и в средиземноморский центры Н. И. Вавилова.
Какие же были предки у современных хлебных злаков?
Ячмень. Установлено, что наиболее ранний ячмень произошел от дикой формы, известной под названием Hordeum spontanaeum. Это растение ныне широко распространено на Ближнем Востоке. Лучше всего оно развивается там, где вегетационный период достаточно длителен, причем преобладает прохладный климат, а уровень осадков не превышает 90 см в год. Не встречается оно на плоскогорьях с высотами, превышающими 1500 м, однако проникает в полупустынные и пустынные районы (обычно растет в сухих руслах — вади). Наиболее густые всходы дикого ячменя сосредоточены в нижней части пояса дубовых лесов, окружающих Сирийское плоскогорье и бассейн Евфрата, в том числе предгорья Загроса и Тавра, в горах Леванта и в бассейне Иордана.
Ближний и Средний Восток 10—8 тыс. лет назад
1 — ареал дикорастущего ячменя; 2 — ареал дикорастущей пшеницы; 3 — поселения докерамического неолита; 4 — ареал культуры чатал-гююк; 5 — ареал поселений энеолита Закавказья; 6 — ареал джейтунской культуры; 7 — Тепе-Сиалк
Пшеница. Наиболее ранние формы культурной пшеницы, которые находят в земледельческих поселениях на Ближнем Востоке, принадлежат однозернянке (Triticum monococcum) и эммеру (Т. dicoccum). Однозернянка происходит от дикорастущей пшеницы Т. boeoticum, представленной двумя расами, Более мелкая разновидность встречается на Балканах и в Анатолии, более крупная — в Южной Турции, Ираке и Иране. Первичный ареал дикой однозернянки почти точно совпадает с областью «Благодатного полумесяца»: Южная Турция, Северная Сирия, Северный Ирак. Это растение более устойчиво к холоду, чем дикий ячмень, оно может расти на плоскогорьях с высотами до 2 тыс. м.
Что касается эммера, то его дикий предок Triticum dicoccoides морфологически очень близок к своему культурному потомку. В отличие от других прародителей культурных злаков дикий эммер более требователен: он не переносит ни холода, ни жары, ни недостатка влаги; лучше всего растет при сравнительно высоких летних температурах и годовых осадках 500–750 мм.
Различают две расы дикого эммера. Разновидность с мелкими зернами встречается на горных склонах Тавра и Загроса в Турции, Ираке и Иране; она не образует сплошных массивов, встречается спорадически в нижней части яруса дубовых лесов. Другая разновидность, представленная крупными растениями с зернами больших размеров, образует сплошные массивы на базальтовых и известняковых склонах гор, выходящих к верховьям долины Иордана.
