Дело слушалось без присяжных при закрытых дверях. Ответчиком была фирма «Юнайтед Стейтс Роботс энд Мекэникл Мен Корпорейшн», а при ее влиянии добиться подобной уступки было не так уж трудно.

Впрочем, истец особенно и не возражал: попечители Северо-восточного университета прекрасно представляли себе, как будет реагировать широкая публика на известие о проступке робота. То, что проступок этот был совершенно необычного и исключительного свойства, не имело значения. Попечители боялись, что бунт против роботов может перерасти в бунт против науки.

Равным образом и правительство в лице судьи Харлоу Шейна не собиралось поднимать шум вокруг этой истории. Портить отношения и с «Ю. С. Роботс», и с ученым миром было одинаково неблагоразумно.

– Итак, джентльмены, – начал судья, – поскольку ни присяжных, ни репортеров, ни публики здесь нет, мы можем отбросить формальности и перейти прямо к сути дела.

Он криво улыбнулся, не слишком веря в действенность своего призыва, и, подобрав мантию, уселся поудобнее. У судьи была добродушная румяная физиономия, округлый подбородок, нос картошкой и широко расставленные светло-серые глаза. Словом, не такая бы внешность подобала могущественному вершителю правосудия, и судья в глубине души сознавал это.

Первым был приведен к присяге свидетель обвинения Барнабас Гудфеллоу, профессор физики Северо-восточного университета. Сердитый вид, с которым профессор пробормотал стандартные слова клятвы, никак не вязались с его фамилией, означающей «славный малый».

Покончив с предварительными вопросами, обвинитель глубже засунул руки в карманы и спросил:

– Скажите, профессор, когда и при каких обстоятельствах к вам обратились с предложением воспользоваться услугами робота И-Зет Двадцать Семь?

На маленьком, остром личике профессора появилось беспокойное выражение, но от этого оно не сделалось менее сердитым.

– Мне приходится поддерживать профессиональные контакты с директором исследовательского отдела «Ю. С. Роботс» доктором Альфредом Лэннингом, а кроме того, мы знакомы лично. Вот почему я счел возможным выслушать до конца то странное предложение, с которым он обратился ко мне третьего марта прошлого года…

– То есть две тысячи тридцать третьего года?

– Совершенно верно.

– Простите, что прервал вас. Продолжайте, будьте Добры.

Профессор холодно кивнул, нахмурился, припоминая все обстоятельства, и начал.

Профессор Гудфеллоу смотрел на робота с некоторым беспокойством. В соответствии с правилами перевозок роботов на Земле в подвал университетского склада робота доставили в закрытом контейнере.

Это событие не застало профессора врасплох. После телефонного разговора третьего марта он все больше поддавался настойчивым уговорам доктора Лэннинга и вот оказался с роботом лицом к лицу.

На расстоянии вытянутой руки робот выглядел пугающе огромным.

Доктор Лэннинг внимательно осмотрел робота, словно желая убедиться, что его не повредили при перевозке, а затем повернул голову с гривой седых волос в сторону профессора и взглянул на него из-под мохнатых бровей.

– Перед вами робот И-Зет Двадцать Семь, первый серийный робот данной модели. – Лэннинг повернулся к роботу. – Познакомься с профессором Гудфеллоу, Изи.

– Здравствуйте, профессор.

Голос робота звучал совершенно бесстрастно, но от неожиданности профессор вздрогнул.

Робот напоминал пропорционально сложенного человека семи футов росту – внешность роботов всегда была рекламной изюминкой фирмы «Ю. С. Роботс». Внешний вид да основные патенты на позитронный мозг – вот что обеспечило компании полную монополию в производстве роботов и почти полную монополию в производстве вычислительных машин.

Когда двое рабочих, доставивших робота, вышли из подвала, профессор Гудфеллоу несколько раз перевел взгляд с робота на Лэннинга.

– Надеюсь, он не опасен. – Судя по тону, профессор не питал на этот счет особых надежд.

– Куда менее опасен, чем, например, я, – ответил Лэннинг. – Меня вы можете вывести из себя настолько, что я вас ударю. А с Изи у вас ничего не получится. Вам ведь известны Три Закона Роботехники?

– Да, конечно.

– Эти законы встроены в структуру связей позитронного мозга, и робот не в состоянии их нарушить. Для робота Первый Закон – охранять жизнь и благополучие людей – определяет цель его существования.

Он помолчал, потер щеку и добавил:

– Как бы нам хотелось убедить наконец в этом все человечество.

– Очень уж он огромен.

– Верно. Но вы убедитесь, что его внушительная внешность не помешает ему быть полезным.

– Каким все-таки образом? Из наших бесед по телефону я ничего определенного так и не узнал. Но я согласился взглянуть на ваше изделие и, как видите, сдержал свое обещание.

– Взглянуть мало, профессор. Вы захватили с собой, как я просил, какую-нибудь книгу?

– Да.

– Покажите ее, пожалуйста.

Не спуская глаз с металлической громадины в человеческом облике, профессор нагнулся и достал из портфеля толстый том.

Лэннинг посмотрел на корешок.

– «Физическая химия растворов электролитов». Прекрасно. Вы выбрали ее сами, наугад. Я не просил вас захватить именно эту монографию. Не так ли?

– Совершенно верно.

Лэннинг протянул книгу роботу И-Зет-27.

– Погодите! – Профессор даже подпрыгнул. – Это очень ценная книга!

Лэннинг приподнял лохматые брови.

– Уверяю вас, Изи вовсе не собирается рвать книгу с целью продемонстрировать свою силу, Он умеет обращаться с книгами не менее бережно, чем я или, вы. Продолжай, Изи.

– Благодарю вас, сэр, – сказал Изи. Затем слегка повернувшись, добавил: – Если позволите, профессор Гудфеллоу.

Профессор изумленно уставился на робота.

– Да… да, разумеется.

Медленными и плавными движениями металлических пальцев Изи принялся листать книгу; он кидал взгляд на левую страницу, затем на правую, переворачивал страницу и так минуту за минутой.

От робота исходило такое ощущение мощи, что двум людям, наблюдавшим за его действиями, начало казаться, что цементные своды стали ниже, а сами они превратились в карликов.

– Освещение здесь неважное, – пробормотал Гудфеллоу.

– Не имеет значения.

– Но что он делает? – уже более резким тоном спросил профессор.

– Терпение, сэр.

Наконец перевернута последняя страница.

– Мы слушаем, Изи, – сказал Лэннинг.

– Книга сделана в высшей степени тщательно и аккуратно, и я могу отметить лишь несколько мелких погрешностей, – начал робот. – На странице двадцать семь, строка двадцать вторая, слово «положительный» напечатано как «пойложительный». На тридцать шестой странице в шестой строке содержится лишняя запятая, а на пятьдесят четвертой странице в тринадцатой строке запятая пропущена. На странице триста тридцать седьмой в уравнении четырнадцать знак плюс следует заменить на минус, иначе это уравнение противоречит предыдущему…

– Постойте! Постойте! – вскричал профессор. – Что он делает?

– Что делает? – с неожиданным раздражением переспросил Лэннинг. – Да он все давно уже сделал. Он откорректировал вашу книгу.

– Откорректировал?

– Да. За то короткое время, которое понадобилось, чтобы перелистать страницы, робот обнаружил все орфографические, грамматические и пунктуационные ошибки, Он отметил все стилистические погрешности и выявил противоречия. И он сохранит эти сведения в своей памяти – буква в букву – неограниченное время.

У профессора отвисла челюсть. Он стремительно направился в дальний угол подвала и столь же стремительно вернулся обратно. Затем скрестил руки на груди и уставился на Лэннинга, потом на робота. После паузы он спросил:

– Вы хотите сказать, что это робот-корректор?

Лэннинг кивнул.

– В том числе и корректор.

– Но для чего было демонстрировать его мне?

– Чтобы вы помогли мне предложить его университетскому совету.