Мы видим трупы, мертвых детей, двух собак, которые грызутся у оторванной руки… лужи крови, которая застыла и почернела… Перевернутые столы, стулья… несколько разбитых витрин…
Мы слышим закадровый комментарий оператора-любителя.
е… же получается… Рашке пизде… – говорит он.
…раися вперде… – говорит он.
…охуенные кадры, – говорит он.
…мое, щас блядь в жж-шечку, – говорит он.
…и в фб-шечку, – говорит он.
…в контактик, – говорит он.
.. се блядь обосрутся от зависти, – говорит он.
…ак и на стажировку в Лё Мон… – говорит он.
…ери выше, в Ньй-Йорк Тайм… – бормочет он.
Разворот камеры – как будто человек снимает себя сам (т. н. «самострел», которым грешат девушки в социальных сетях, но их хотя бы трахнуть можно, в отличие от человека, который сейчас себя снимает – прим. сценариста).
Это некрасивый, рыжий, полный молодой человек.
У него такое лицо, как будто он съел говна, и еще не решил, сохранить ли ему хорошую мину, или все-таки признаться, что это было чертовски невкусно. Поэтому на его губах играет дебильная улыбочка, в любой момент готовая стать гримасой обиженного человека. Под мышкой у него газета. Мы видим часть названия. Там написано:
…ерсантЪ».
На мужчине кожаная курточка, в свободной руке тросточка. Мы видим под дорогим пиджаком тельняшку. Перед собой он толкает тележку из супермаркета, нагруженную колбасой, банками с икрой, айфонами/айподами, ананасами… Он свистит собаке, говорит:
Дзы, – говорит он.
…во пиздатый кад… – говорит он.
…сь рунет взбеситс… – говорит он.
Снимает, как собака возится у трупа. Мы снова видим все через экран мобильного. Затем мы слышим ровный и мощный гул. Экран резко – сильно дрожа – разворачивается. Мы видим мощнейшую грозу, какие показывают в научно-фантастических фильмах про сотворение Земли. Это гроза, расколовшая пополам атмосферу.
Она пожрала собой половину Москвы и идет прямо на нас. Мы видим ее дрожащей.
Прямо в экран летит гигантская молния.
ХХХ
…трещина в виде молнии на весь экран. Она увеличивается. Мы видим, что это потолок бункера, с которого осыпается штукатурка. Внимательный взгляд Мишель.
…йня, 500 метров под землей да еще три ската брони… – говорит Зоя.
.. ое выдержит еще, – говорит она.
Расступаются. Мы видим на столе для совещаний совершенного голого мужчину. Он привязан к столу, лежит на спине, у него эрекция, и Скарлетт Йохансон делает ему минет. Сцена показано подробно, как в порнофильмах. Камера показывает мужчины сверху и мы видим, что у него завязаны глаза, но в нем есть что-то такое знаком… ба, да это же Джонни Депп!
Скарлетт, доведя мужчину до предела, раздувает щеки, держа член во рту, и Лукаво глядя на нас.
Отходит, сплевывает в чашку. Облизывается.
Ну ни хуя себе, – негромко говорит актер Депп.
К столу подходит Мишель. Наклоняется и начинает делать минет.
Нет, нет, – слабо протестует мужчина.
Прям вот так блядь сра… – говорит он.
Сцена второго минета дана так же подробно, как и первого. Это обычная порноработа, Мишель делает ее, глядя на нас, как полагается в этом жанре (конечно, я не видел а лишь Слышал, что так надо, я ведь Конечно не смотрю порнофильмов – прим. Сценариста). Доводит мужчину до кульминации, сплевывает семя в ту же емкость, что и Скарлетт. Шпионка Зоя проделывает с Деппом то же самое. Крупно – стеклянный сосуд.
Это обычный стакан для виски.
Примерно на четверть он заполнен. Молчание. Склонившиеся к нему женщины. Сначала смотрят на сперму, потом друг на друга. Голый Депп. Крупно – член на весь экран. Он подвязан у основания нитками. Он торчит, он подрагивает, он очень большой (тут, разумеется, без автора сценария не обойтись, он будет дублером в этой сцене – горделивое примечание автора сценария). Он в слюне и блестит. Он весь… багровый. От напряжения член подрагивает.
Потом еще. Еще.
Отъезд камеры. Мы видим, что член продолжает, что называется Жить Своей Жизнью на уже мертвом теле. Оно обезглавлено. Мы видим, что Мишель, Скарлетт и шпионка Зоя обнажены. Они стоят вокруг маленькой стеклянной пирамидки, – на которую насажена голова мужчины, – и держатся за руки. Мы слышим страшный треск и видим, как буквально расходится бетонная плита на потолке бункеры. Мы видим девушек сверху. Мишель поднимает голову, и смотрит на нас.
Она говорит:
Добро пожа… – говорит она и замолкает.
На ее лице отражаются, по очереди, сначала удивление, потом – абсолютная паника.
Мы видим в ее глазах отражение пламени.
ХХХ
На нас укоризненно смотрит Богородица.
Мы видим на иконе отблеск пожара. Несмотря на то, что доска с ликом вся увешана золотыми цепочками, она не создает у нас впечатления чем-то фальшивого. Мы еще раз убеждаемся, что вопрос веры – вопрос обстоятельств («найди атеиста в день Апокалипсиса, и выиграй миллион» – прим. В. Л.). Мы слышим истеричный шепот.
…сучки ебанные, – шепчет голос.
.. едьмы сраные, – шепчет он.
Прошмандовки ебаные, – говорит он.
Аа-а-а-а, – в бессильной боли говорит он.
Разворот камеры. Мы видим горящую церковь, и юродивую Матренушку, которая стоит на коленях перед иконой. Мы видим пустые глазницы Матрены. Мы видим, что она в спортивных штанах, тапочках, белых носках, и в халате.
Ну хорошо, хорошо, матушка, – говорит она.
Как повелишь, – говорит она.
(Примечание сценариста – в тоне юродивой нет никакого сюсюкания. Это грозный разговор боярыни Морозовой с царем, а не сериал «Березы и священство», ОРТ, каждые пятница и вторник. Матрена говорит с иконой, как с первым среди равных).
Ладно, матушка, ладно, – говорит она.
На живца, матушка, на живца, – говорит она.
Кланяется несколько раз – с большим достоинством – и вынимает из кармана спортивных штанов что-то, напяливает себе на голову.
Мы видим, что это чулок.
Постояв немного и нелепо подпрыгнув, Матрена начинает кричать, словно бесноватая.
Приди, да приди, – поет она.
Приходи, батюшка исполатушку, – поет она.
Напои силушкою, – кричит она.
Накорми горынушкою, – поет она.
Приди да владей батюшко, – кричит она.
Мы с матушкой ужо тебя… – кричит она.
Повстречемо да привечаемо, – кричит она.
Белы рученьки возьмем, – кричит она.
Да и в баньку приведем, – кричит она.
В баньку купаньку с блядьми да попадьянки, – кричит она.
Распотешишься ты любо, – кричит она.
Словно батюшка наш Йосав, – поет она.
