Впрочем, отсутствие «украинского патриотизма» — не единственное «преступление» Православной Церкви. Оказывается, Православие вообще сыграло роковую роль в исторической судьбе «украинцев»: «Они забыли даже свою этническую принадлежность… Когда украинцев спрашивали: кто вы? То они тупо отвечали: мы — православные»[112]… Та же Православная Церковь «глумится над исторической памятью украинцев»[113], «следует своим колонизаторским позициям, которые унаследовали оригинальный фашизм (!) Московских светских властей»[114]; «хочет прокрутить историю назад и возродить Российскую царскую империю»[115]; «развернула информационную войну на Крымском полуострове против собственно украинских церквей — УГКЦ и УПЦ — КП»[116]; «вместе с политиками Востока и Юга объявила войну украинскому языку»[117]. Вдобавок к этому «путинская администрация использует РПЦ на нашей территории как способ пропаганды российской державной стратегии»[118]. Словом, Православная Церковь — главный враг «украинцев», тем более что «российский православный фашизм (!) очень коварный. Его не сравнить с немецким, который открыто шел на захваты. Тут мы имеем коварную и тихую сапу»[119]…

Ненависть «самостийников» к Русской Православной Церкви столь беспредельна, что они готовы выдвигать против нее любые, даже самые бредовые обвинения. Например, в том, что она… «подразделение ФСБ-КГБ»\ Подобным «открытием» поделился с украинскими СМИ в августе 2009-го директор Института Трансформации Общества Олег Соскин: «Есть одна вещь, для нас очень опасная», — заявил этот украинский «политолог» во время визита в Малороссию патриарха Московского и всея Руси Кирилла. — Это — посещение монастырей. Монастыри фактически стали центром их… ну, я считаю, что это фактически центры ФСБ (!!)… Это — сети. Они фактически формируют вокруг себя агентурные сети. К ним же приходят люди, там исповедуются… Поскольку Московская церковь — это структура КГБ (!), то вся эта информация соответствующим образом передается вверх. Соответствующим образом они формируют и продвигают свои кадры. Фактически они внутри нашего государства выращивают на сегодняшний день вражескую армию… Но Бог попран не бывает! И не будут московиты править Украиной! И не смогут они установить свою звериную, сатанинскую лапу тут, на нашей духовной территории. Ия думаю, что придет наша государственная власть — и мы заберем у них монастыри, которые сегодня являются пристанищем российских спецслужб и ФСБ»[120]…

Православная Церковь в Малороссии — «вражеская армия». А раз так, в отношении ее приемлемы любые методы борьбы, сколь бы подлы и жестоки они не были. Уже в 1990-м в Галиции начался неприкрытый униатский террор против православных. Заняв ключевые посты и получив подавляющее большинство мандатов в местных органах власти, «самостийники» сбросили маску и явили свой истинный сатанинский облик, развязав открытую войну по уничтожению Православной Церкви. Дошло до того, что православные боялись, чтобы об их вероисповедании не узнали у них на работе, опасаясь тут же быть уволенными. А то, что творилось на приходах, живо напомнило о событиях четырехсотлетней давности. Тогда в Малороссии, после заключения предательской Брестской унии (1596), при активной поддержке государственной власти (на тот момент польской), отступники принялись силой насаждать униатство, причем по одной и той же отработанной схеме. В наше время всё повторилось, вплоть до самых мелких деталей. Если в какой-либо деревне большинство составляли сторонники унии, — они захватывали храм и делали жизнь православных невыносимой. Если же большинство прихода составляли православные, греко-католики собирались из всех окрестных сел, и опять-таки силой захватывали православный храм. Все обращения православных к властям с просьбой восстановить законный порядок оказались безрезультатными. Тогда православные консолидируются (их же все-таки в селе большинство!) и собственными силами отбивают свой храм. А здесь сразу же приезжает милиция и дубинками выгоняет из храма православных (они же нарушили «правопорядок»!!). Наиболее активных организаторов избивают, арестовывают, а храм остается за униатами. Далее: районные и областные органы суда и прокуратуры тоже, как правило, на стороне униатов. Иногда удавалось добиться правды в Киеве, но решения Верховного суда, Высшего арбитражного суда на местах просто не исполняются. Таким вот образом при откровенном поощрении украинской власти и были разгромлены с 1990-го по 1998 год три православных епархии: Львовская, Ивано-Франковская и Тернопольская. Погром сопровождался насильственным захватом более тысячи храмов, избиениями, а в ряде случаев и убийством православных священников и мирян.

Так, в городе Жидачове Львовской области униаты отобрали у православных церковь еще в начале 90-х и тем приходилось добираться в ближайший храм за 70 километров. При этом православным пришлось столкнуться с угрозами униатов, которые обещали поступить с ними так, как они обычно, по их словам, привыкли поступать: «Обмотать православными кишками их дома!». Местные власти грозили увольнением с работы тем, кто пытался зарегистрировать в Жидачове православную общину. Прибегали и к другим методам запугивания. Одну из православных семей поставили перед выбором: Православие или возможность жить в своем доме. Те выбрали веру отцов и вынуждены были покинуть город… С 1995-го не могут молиться не то что в храме, а даже в обычной хате православные верующие села Уриж Дрогобычского района той же Львовской области. В Уриже было два православных храма, но в 1989-м возникла община греко-католиков, и один из храмов сразу же перешел к ним, а второй по-прежнему оставался православным. Казалось бы, интересы униатов соблюдены, и существуют все условия для религиозного мира, но не тут-то было. Немного времени спустя униаты заявили претензии и на второй храм, угрожая своим православным односельчанам физической расправой, а вскоре принялись и за осуществления этих угроз. В июле 1995-го в дом, где жил молодой православный священник, ворвалась группа озверевших униатов и тут же принялась крушить всё вокруг, срывая двери, выбивая окна. Они не посчитались даже с тем, что в помещении, кроме священника, находились его супруга и маленькая девятимесячная дочь. Перепуганная женщина умоляла не выбивать окно хотя бы в той комнатке, где спала дочь, чтобы не испугать ребенка, но эти человекообразные существа, по явному недоразумению называющие себя «христианами», ничего не слушали и выбили и это окно. Мать с ребенком едва успела убежать к соседям. Затем стали выбрасывать в окна личные вещи семьи священника, даже мебель, даже детскую кроватку. При этом кричали, что в селе не будет ни православного священника, ни православного храма. Потом схватили священника и повели к церкви, требуя открыть храм. Ключей у батюшки не было, и дверь взломали, а священнику приказали уехать и больше не появляться в селе, иначе он будет убит. Православные вызвали милицию, но та не явилась. Через несколько дней в село приехал православный епископ Львовский и Дрогобычский Августин, в надежде усовестить униатов. Но когда он подошел к захваченному православному храму, расположенному на высоком обрыве, униаты попытались владыку с этого обрыва столкнуть. «Визит мира» завершился ничем. Так был захвачен и второй храм, а православную общину объявили… «греко-католической»! Это удивительное превращение стало делом рук местных чиновников: тайно от православных внесли изменения в официальный дубликат их общинного устава, а потом заявили, что в селе все — греко-католики. Однако православные не захотели отрекаться от своей веры и отправили посланцев с жалобой в Киев. Подобных жалоб к тому времени в «самостийной» столице скопилось огромное количество, и поэтому украинская власть решила изобразить некую «объективность». В конце ноября 1995-го на Львовщину приехала высокопоставленная комиссия: народные депутаты, представители Генеральной прокуратуры, Госкомрелигий, Кабинета министров, администрации президента Кучмы. И… ничего не произошло. Вообще ничего. Разве только тех членов комиссии, которые поехали в Уриж, там чуть не избили. Приехав в Киев, комиссия сдала официальный отчет — достаточно объективный! — но в области так ничего и не изменилось… Владыка Августин обратился с письмом к местному униатскому епископу — Юлиану Вороновскому, а в Киеве члены Союза Православных Братств — его председатель врач-кардиолог В.Б. Лукияник и доктор экономических наук А.И. Радзиевский отправились на прием к папскому нунцию — послу Ватикана в Киеве. И владыка, и братчики получили от католических архиереев только лицемерные заверения в «христианской любви» — и больше ничего. Примерно через год удалось восстановить регистрацию православной общины в Уриже — областной прокурор А. В. Баганец внес протест на решение областной администрации об изменении устава общины. Но храм так и не удалось вернуть, более того, униаты не дают служить даже в хате, угрожают. Поэтому православные ходят молиться в близлежащее село Монастырей, в частный дом. Когда владыка Августин приезжал туда служить Божественную Литургию, люди не поместились в доме, большинство их стояло на улице, под дождем. Владыка вышел на улицу причащать прихожан. Как обычно, первыми к чаше поднесли маленьких деток, а в чашу капал дождь, и дождевая вода смешивалась с Кровью Христовой[121]…