Моя соседка оказалась высокой молодой белокурой, загорелой и очень
разговорчивой женщиной. Модные джинсы, соблазнительно порванные на коленке.
Черные ботиночки с блестящими серебристыми пряжками. Она действительно не
любила летать. Я это сразу понял. А от страха она спасалась разговорами во время
полета.
— Лечу домой повидаться с отцом. Вот уж он удивится моему загару. Он
думает, что раз я живу в Калифорнии одна, не замужем, то совсем выжила из ума. А
у меня сейчас новый парень. Из Ливана. Но он постоянно в разъездах, поэтому
видимся только на выходных. И меня это вполне устраивает.
Весь дом в моем полном распоряжении. Кстати сказать, недалеко от пляжа…
Но я давно знаю, что делать, если милая привлекательная женщина сидит
рядом. Как можно быстрее я сообщаю о своей профессии и семейном положении.
Это убережет нас обоих от лишних проблем.
— Моя жена тоже не любит летать, — вставил я, как только она замолчала, чтобы перевести дыхание. — Поэтому я прекрасно вас понимаю. А поскольку я
проповедник, то я знаю место Писания, которое может вам пригодится во время
взлета.
Я вытащил Библию и открыл Псалом 22.
Она наконец-то замолчала.
— Господь Пастырь мой, — прочитала она вслух, а потом вдруг широко
улыбнулась. — Я помню это, — сказала она, когда самолет как раз отрывался от
земли. — Я читала его в молодости.
Она прочитала еще несколько строк. В ее глазах застыли слезы.
— Это было так давно. Так давно!
Она рассказала, что когда-то была верующей. Стала христианкой еще совсем
юной, а сейчас не может вспомнить, когда в последний раз была в церкви.
Мы еще немного поговорили о вере и возможности вернуться к Богу. Я
спросил, могу ли задать один вопрос. Она сказала, что могу.
— Вы верите в Небеса?
— Ну да, конечно.
— А вы попадете туда?
Несколько мгновений она смотрела в сторону, словно размышляя, потом, будто
очнувшись, сказала довольно уверенно:
— Да, конечно, я буду на Небесах.
— А откуда вы знаете?
— Откуда знаю, что попаду на Небеса?
Она немного помолчала, подыскивая слова.
Каким-то образом я догадался, что она скажет, еще
92
до того, как услышал ответ. Я уже почти видел этот список. Сейчас она мне его
представит. (У всех есть такой.)
— Ну, я в принципе не такая уж плохая. Я курю не больше пачки в день. Делаю
зарядку. Мне можно доверять в работе. И еще (все свои «достижения» она
подсчитывала, загибая пальцы) я заставила моего парня пройти тест на СПИД.
Вот это да! Таким был ее список. Ее достоинства. То есть на Небеса можно
попасть, если ведешь здоровый образ жизни и занимаешься безопасным сексом.
Простейшая логика: я придерживаюсь пунктов списка на земле и за это получаю
пропуск на Небеса.
Ну а теперь, чтобы не слишком переусердствовать с осуждением моей
попутчицы, я спрошу тебя: «А что в твоем списке?»
У большинства он есть. Большинство людей очень похожи на эту девушку. Мы
думаем, что не такие уж мы плохие. Достойные уважения, работящие ребята. У
большинства есть список из пунктов, доказывающих это утверждение. Может, там
нет сообщений о количестве выкуренных сигарет и тестах на СПИД. Но сам список
есть.
Я плачу налоги.
Люблю жену и детей.
Хожу в церковь.
Все-таки я лучше Гитлера.
В общем-то, я неплохой парень.
У большинства есть такой список. И у него есть смысл — доказать, что мы
хорошие. Но есть одна проблема: мы не можем быть хорошими в нужной степени.
Апостол Павел подложил пару пачек динамита в третью главу своего Послания к
Римлянам. Первая — в десятом стихе. «Нет праведного ни одного», — пишет он.
Никто не праведен. Ни ты, ни я. Еще одно взрывное устройство зарыто в стихе 23.
«Все согрешили и лишены славы Божией».
Бах! И ничего не осталось от списка. Ничего не осталось от «в общем-то
неплохого парня».
Как же тогда попасть на небеса? Если достойных нет, списки не помогают, достижения не засчитываются, кто же может спастись?
Нет вопроса важнее. И чтобы понять, как на него отвечает Сам Иисус, давайте
прислушаемся к Его последнему разговору. К разговору между Христом и
преступниками.
Все троих вот-вот распнут.
Кто-то может решить, что двое воров — невинные жертвы. Не заслужившие
наказания. Хорошие ребята, попавшие в неприятности. Патриоты, умирающие
смертью мучеников. Но это совсем не тот случай. Все подозрения по этому поводу
Матфей рассеивает одной лишь фразой: «Также и разбойники, распятые с Ним, поносили Его» (Мф. 27:44).
Трагедия обнажает характер человека. И распятие на кресте обнаружило, что у
этих двоих совесть отсутствовала напрочь. Они проклинали Иисуса своим
последним дыханием. Вы слышите их вопли? Лающие, полные боли и насмешек
крики, обращенные к Мессии?
— Ну что, царь иудейский?
93
— В наши дни не так-то легко работать Мессией?
— А как на счет небольшого чуда, а, галилеянин?
— Видел когда-нибудь гвозди такого размера в своем Назарете?
Подобного можно было ожидать от фарисеев. От толпы. Даже насмешки солдат
не были такой уж неожиданностью. Но воры…
Распятый проклинает распятого. Двое с петлей на шее издеваются над таким же
третьим.
Можно ли быть более слепым?
Можно ли опуститься ниже?
Не удивительно, что те двое оказались на кресте. Римская власть сочла их
достойными отвратительных мучений. Они только и способны, что развлечь толпу
зевак своей смертью. Раздеты догола, чтобы общество знало: зло не может
укрыться от возмездия. Руки пробиты гвоздями, чтобы было видно: преступление
лишено всякой силы. Вздернуты повыше, чтобы добропорядочные граждане пугали
детей: «Вот так бывает со всяким злодеем!»
Каждый мускул вопил об избавлении. Гвозди прожигали тела нестерпимой
болью. Ноги дергались и извивались в отчаянной попытке найти хотя бы
кратковременное облегчение.
Но на кресте не бывает облегчения.
И вот даже невыносимые страдания не смогли заставить умолкнуть их злобные
языки. Эти двое умрут так же, как жили: ругаясь над невинными. Но в этом случае
невинный даже не пытался защищаться.
Человек, над которым они издевались, не представлял собой ничего
особенного. Тело буквально разорвано в клочья. Мясо содрано с костей. На лице
маска из крови и плевков. Глаза опухли. Над головой надпись «Царь иудейский». В
голову вонзился терновый венец. Губы слиплись. Вероятно, шла кровь из носа.
Возможно, были выбиты зубы.
В общем, человек, над которым они надсмехались, был почти мертв. Зверски
избит. Но пребывал в абсолютном мире. «Отче! прости им, ибо не знают, что
делают» (Лк. 23:34).
После этой молитвы Иисуса один из преступников начал извергать проклятия: «Если Ты Христос, спаси Себя и нас» (Лк. 23:39).
Сердце этого вора осталось каменным. Присутствие распятого Христа никак на
него не повлияло. Иисус казался достойным насмешек, вот он над Ним и насмехался.
И ждал поддержки с креста на противоположной стороне Голгофы. Но не дождался.
Напротив, услышал упрек.
«Или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же? И мы [осуждены]
справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не
сделал» (Лк. 23:40,41).
Невероятно. Те же уста, что совсем недавно поносили Христа, теперь
защищают Его. Что же случилось? Что особенного он увидел и услышал, пока висел
на кресте? Какое-то чудо? Убедительную проповедь? Успел прочитать трактат о
природе Троицы?
94
Конечно же нет. Если верить Луке, он не услышал ничего, кроме молитвы.
Молитвы благодати. И ее оказалось достаточно. Что-то происходит с человеком, находящимся в присутствии Бога. И что-то случилось с тем вором.
