Они садятся на низкий диванчик с изогнутыми золочеными ножками, и скоро вокруг них собирается кружок. Гости все прибывают. Огромный зал полон.

Вдруг ровный гул голосов утих. Все встают. Входит король. Вслед за ним его сын герцог Орлеанский под руку с молодой женой. На грушеобразном лице Луи-Филиппа благодушная улыбка приветливого хозяина. В этот вечер он особенно любезен. Запросто переходит от одной группы к другой, шутит, задает вопросы.

— Как вам нравится Версаль? — опрашивает король у Гюго.

— Эту прекрасную книгу, созданную своим веком, его величество сумел облечь в достойный переплет, — отвечает поэт.

Вот приближается герцогиня Орлеанская. Совсем молодая. Плавная поступь. Лебединая шея, мелодичный голос.

— Как я рада, наконец, познакомиться с мосье Гюго! Мне не раз приходилось еще в детстве беседовать о вас с мосье де Гёте (она так старается хорошо говорить по-французски, эта немецкая принцесса, что даже к имени Гёте прибавляет частицу «де»).

О, я читала все ваши произведения, — продолжает герцогиня и тут же декламирует четверостишие из сборника «Песни сумерек». — И в вашем соборе я уже побывала.

Гюго учтиво кланяется.

После парадного обеда на полторы тысячи персон гости устремляются к театральному залу. Лысые сановники, лощеные дипломаты, толстые финансовые тузы бегут взапуски по навощенному паркету. Куда девалась чинность! Они торопятся занять места поближе к королевской ложе. Быть на виду! А какая пьеса пойдет, им безразлично.

Почтенный старец в лентах и звездах сделал вдруг невообразимый пируэт и — бац! — растянулся во всю длину на скользком полу, вслед за ним споткнулся другой. Минута — и десятка два важных гостей барахтаются на зеркальном паркете. Поток запружен. Давка. Гюго вместе с Дюма помогает подняться поверженным. Какой-то щуплый сановник пытается вцепиться в его руку, Гюго узнает в нем бывшего министра д'Аргу. Нет, поэт не забыл о судьбе своей драмы «Король забавляется», министр был в числе ее душителей, ему не стоит подавать руки.

Гюго и Дюма давно мечтали основать новый театр. Не зависеть от корыстных директоров, от продажных интриганов. Иметь свою трибуну новой литературы, новых идей, театр с романтическим репертуаром. И вот им удалось получить право на его открытие.

С трудом нашли директора, который, сделав денежный заем, снял пустующее помещение. Летом 1838 года срочно приступили к ремонту.

Гюго принялся писать драму для будущего «Театра Возрождения». Драма в стихах. Имя ее героя Рюи Блаз. Слуга, на краткий миг призванный волей судеб к государственной деятельности. Действие происходит в Испании конца XVII века. Мрачная пора истории недавно могущественной державы. Страна гибнет, задыхается, а ничтожный король увлечен охотой. Томится и чахнет в мрачных дворцовых покоях молодая королева. Она родом из Германии. Слуга аристократа Рюи Блаз введен в высшие сферы под чужим именем. И «червь земли поднял глаза на звезду» — Рюи Блаз полюбил королеву. Юноша умен и смел. Он больше понимает в делах государства, чем высокопоставленные интриганы, он, человек из народа, мог бы стать и национальным героем и государственным мужем, но он скован, унижен, обречен на гибель. Рюи Блаз умирает, спасая честь королевы.

Роль Рюи Блаза будет исполнять Фредерик Леметр. Роль королевы автор обещал Жюльетте Друэ. Она выучила ее, переписывая рукопись пьесы, и полна надежд.

— Не стоит рисковать, — говорит директор театра, — лучше бы поручить роль какой-нибудь крупной, известной актрисе и быть спокойным за судьбу спектакля.

Гюго и сам втайне сомневается в артистических возможностях Жюльетты. Как поступить? Имеет ли он право настаивать?

И мечта Жюльетты рухнула. Ей не дали роли. Она никого не винит, но ей очень тяжело.

— Моя скорбь сильнее, чем ты думаешь, — говорит она Виктору. — Эта последняя потерянная надежда — ужасный удар для меня.

Гюго хотел бы превратить новый спектакль в новую битву за романтическое искусство. Жаль, что армия «Эрнани» рассеялась. Бывшие «кудлатые разбойники» давно остриглись по моде, сбрили бороды и уже не носят пурпурных жилетов или испанских сомбреро. Многие из них стали видными, преуспевающими деятелями, респектабельными буржуа, рантье.

А новое поколение молодежи совсем другое, чем было в 1830 году; царство «золотой середины» — плохая питательная среда для высоких страстей, другие страсти волнуют теперь юных парижан; все больше появляется среди них расчетливых честолюбцев, похожих на бальзаковского Растиньяка, все меньше гордых и самоотверженных юношей, подобных Дидье.

И все же романтические юноши не перевелись окончательно. С двумя такими Гюго недавно познакомился: Огюст Вакери и Поль Мерис. Студенты, энтузиасты-романтики; поклонники его таланта. Когда они пришли вдвоем в дом на Королевской площади, ему вспомнился первый визит Теофиля Готье. Тот же восторг в глазах юношей, та же беззаветная преданность. Теофиль стал теперь видным писателем, он остается верным другом, но у него много собственных дел и забот, а эти двое готовы целиком отдать «мэтру» все свои силы, все досуги, только бы служить ему, только бы приобщиться к его воинству. Поль и Огюст сделались частыми гостями в доме Гюго и его верными адъютантами.

Первое представление «Рюи Блаза» состоялось в сырой ноябрьский вечер 1838 года. В зале установлены калориферы, но они не греют, и зрители ежатся от холода. Гюго, как и в прежние времена, с волнением глядит в бездну зала. Разогреют ли публику страстные монологи Рюи Блаза? Фредерик Леметр блистательно исполняет эту роль. Публика благосклонна, но до триумфа далеко.

В прессе на следующий же день начались атаки на «Рюи Блаза». Особенно злобствовал Гюстав Планш, его статья была помещена в «Ревю де дё Монд». Критик усматривал в пьесе «раздражающий цинизм» и словесные излишества. «Автор относится к словарю как к лотерейному колесу, — писал Гюстав Планш. — Слова ему ничего не стоят, и он нагромождает их с беспримерной щедростью». «Вся пьеса не что иное, как ребячески неумное нагромождение невероятных сцен…»; «…аплодировать „Рюи Блазу“ — это провозглашать падение драматической поэзии».

Друзья старались отстоять пьесу. В газете «Монитер» появилась хвалебная рецензия Теофиля Готье. Он отметил превосходную игру Фредерика Леметра, выдающиеся поэтические достоинства новой пьесы Гюго. Но все же настоящего успеха не было. Скорее полууспех. Гюго ждал совсем другого. Вероятно, публика уже пресытилась романтическим пафосом, высокими чувствами. Может быть, миновала пора романтического театра и окончательно укрепилось царство мелких чувств и дел, царство «золотой середины»?

После этой пьесы Гюго-драматург на несколько лет умолк. Мечта о «Театре Возрождения» не осуществилась. Новых романтических драм не было в репертуаре. Директор в коммерческих целях соглашался на постановку ходовых оперетт. Лицо театра стало совсем другим, чем представляли себе Гюго и Дюма, когда хлопотали о его основании. И скоро они утратили интерес к своему неудачному детищу.

«Рюи Блаз» завершает вереницу драм, созданных Гюго в 30-е годы. Это блестящий финал романтической сюиты, в котором особенно ясно выступают ее главные темы, господствующая тональность.

Утверждение демократического героя, мужественного человека с большим сердцем, противостоящего бессердечным, коварным вельможам, — главный мотив «Рюи Блаза» звучал и в «Марион Делорм», и в «Эрнани», и в «Марин Тюдор».

Раскаты народного гнева против тиранов слышатся во всех пьесах Гюго. С духом тираноборчества сочетается стремление сокрушить старые литературные запреты, дать волю свободному вымыслу художника, создать новые образцы стихотворной сценической речи.

Виктор Гюго обогатил французскую сцену. Но в драмах его с большей отчетливостью, чем в других жанрах творчества, сказались и некоторые романтические «крайности». Злодеи, чудовища и рыцари без страха и упрека порой становились в его пьесах на место живых людей. Индивидуальное, конкретное нередко сглаживалось в событиях и людях, уступая место «общечеловеческому», «абсолютному».