– Вы же не считаете, что она станет здесь хозяйкой?

– Хозяйкой? Я полагаю, это самое подходящее из всех определение. Она, несомненно, имеет власть над ним. Хотя сама об этом не догадывается, – Амор покачал головой и улыбнулся. Он не понимал, как женщина может не замечать влияния, которое она оказывает на мужчину.

– Будет нелегко скрывать то, кем мы являемся.

Он удивленно посмотрел на Карла и стукнул себя ладонью по лбу.

– О, точно. Ты же еще не знаешь.

– Не знаю чего?

– Она узнала пару часов назад.

Теперь Карл с изумлением на лице смотрел на Амора.

– И она до сих пор с ним?

Громкий глухой стук сказал им, что кто-то захлопнул дверь. Через несколько секунд дверь опять открылась, и её снова захлопнули.

– Мы не закончили, – услышали они разъяренный голос Самсона.

– О да, мы закончили. Я не выйду за вампира, – крикнула в ответ Далила.

Карл и Амор обменялись улыбками.

– Даю сто баксов, она не выйдет за него замуж, – предложил Карл.

Амор покачал головой.

– Тебе ещё столько нужно узнать о женщинах. Далила не только выйдет за него, но и свяжет себя с ним кровными узами.

Он протянул ладонь, чтобы скрепить сделку, и Карл ответил рукопожатием.

– А вам стоит узнать мистера Вудфорда получше. Он ничто так не ценит, как тишину и покой в доме. А судя по звукам, эта женщина не сможет ему дать то, чего он хочет.

Амор громко рассмеялся. Может Карл в последние восемнадцать лет и проводил с Самсоном больше времени, но Амор был единственным, кто действительно знал своего друга.

Тишина и покой – не то, что больше всего любил Самсон в своем доме. Отнюдь не то.

Была одна вещь, которую его друг жаждал больше всего на свете в своей жизни, что-то, чего он не мог получить, став вампиром, несмотря на все дружеские отношения – семью.

Но Карл не знал об этом. Его друг никогда не произносил вслух свое желание, но Амор чувствовал это.

Другая дверь захлопнулась, и Амор понял, что Далила зашла в спальню Самсона.

Второй раз за много дней Далила опустила чемодан на кровать и бросила в него несколько вещей, которые доставала ранее. Она старалась не смотреть на спутанные простыни на кровати – доказательство их ночи страсти.

Как такое могло произойти? Она была в доме вампира. Она занималась сексом с ним, сногсшибательным сексом, и Самсон потащил её к мозгоправу, где объявил, что хочет жениться на ней.

И не только. Связаться с ней кровной связью, чтобы это не значило. Она не стала ждать объяснений.

Не то, чтобы девушке не нравилось время от времени получать предложения, но от вампира? В кабинете мозгоправа? Страннее уже некуда. И Самсон действительно думал, что она запрыгает от этой идеи?

Далила не могла поверить, что мужчина, с которым она занималась любовью – тот же вампир, что слизал кровь с ее руки. Это были два разных человека. Одно она знала – что влюбилась, а в остальном даже не была уверенна.

Девушка чувствовала невыносимую боль в груди от того, что ей придется оставить его. Но она должна была это сделать, и сделать прямо сейчас. Этот человек лгал ей на каждом шагу. Она бы никогда не смогла быть уверенной, где правда в его словах.

– Не отгораживайся от меня, – раздался голос Самсона за её спиной.

Далила не слышала, как он вошел.

– Прошу, поговори со мной, – его голос дразнил её шею.

Девушка лишь покачала головой.

– Чего ты боишься? Я знаю, что не меня. Я чувствую это, – Самсон коснулся её руки, и их пальцы переплелись.

Его прикосновение стало последней каплей для её настрадавшегося сознания.

– Пожалуйста, дай мне уйти. Я не могу быть с тобой.

– Я не могу позволить тебе уйти. Я связан с тобой. И ты связана со мной. Разве для тебя всё по-другому? Я никогда не чувствовал такой близости к кому-либо. Я могу ощущать вещи, связанные с тобой… лавандовый луг… как будто я в твоей голове.

– Нет, пожалуйста.

– Это ещё не всё. Я чувствую твою печаль, но не могу понять её. Это происходит, когда ты думаешь о луге. Как будто эта боль связана с ним. Далила, впусти меня…

Как он узнал о боли, которую она пыталась похоронить в своих воспоминаниях?

– Я не могу.

– Сладенькая, я должен понять тебя, я должен знать.

– Ты не сможешь узнать. Никто никогда не узнает, каково это. Что я сделала!

– Я здесь, с тобой. Пожалуйста, расскажи мне, что причиняет тебе боль. Я чувствую её здесь, – он прижал руку к сердцу.

Она не могла объяснить, откуда он знал что-либо о её прошлом, но у неё самой были странные видения, связанные с ним.

– Луг, – начала она, – находится около маленькой деревни во Франции.

Она смотрела на лицо Самсона, но не видела его. Всё, что сейчас стояло перед ее глазами – это луг, и она, в возрасте восьми лет…

Далила убаюкивала на руках своего маленького младшего братика.

– Осторожнее, – предупредила её мама, – Он хрупкий. Придерживай рукой его головку.

– Я смогу, мама, не волнуйся. Я уже большая девочка. Видишь? – она показала матери, что знает, как нужно держать маленького Питера. – Он такой крошечный. Я тоже была такой? – она посмотрела на маму большими глазами, и та одарила её теплой улыбкой.

– Такой же маленькой. И такой же милой, как и он, – сказала мама и поцеловала её в макушку.

– А вот и две мои любимые девочки, – внезапно раздался голос её отца от тропы, ведущей к лавандовому лугу.

Почти каждый день, после обеда, когда заканчивал с преподаванием, он находил их нежащихся на лугу, наслаждающихся долгими летними днями. Они проводили время до вечера вместе, смеясь, играя в игры и разговаривая – идеальная семья. Любящая мать, отец, маленький братик. Это всё, что она когда-либо хотела.

Детство Далилы было идеальным. Она не возражала против того, что жить приходилось в другой стране, на языке которой почти не говорила, и что нужно было заводить новых друзей в школе.

О всех своих трудностях она забыла с рождением брата. Он сделал их небольшую семью идеальной.

Она играла с ним дни напролет, словно с маленькой куклой. И ей никогда не было с ним скучно. Она любила своего брата больше, чем все свои игрушки.

Ее родители доверяли его ей. Однажды в конце лета, родители хотели отметить годовщину и поужинать в местном ресторане. Он был всего в квартале от их дома, поэтому они оставили присматривать Далилу за братом.

Это был ранний ужин, и отсутствовать они должны были не дольше часа. Питер спал, когда родители уехали. Малыша покормили, искупали, и он счастливо спал в своей кроватке.

Далила должна была позвонить старушке, которая жила внизу от них, если бы ее брат проснулся, а та – забрать родителей из ресторана.

Все было спокойно после того, как её родители уехали в ресторан. Далила играла со своими куклами. Она проверяла брата, чтобы убедиться, что он укрыт одеялом. И тогда она заметила кое-что.

Питер вёл себя слишком тихо. Девочка ничего не слышала. Он просто лежал в колыбели в окружении тишины. Она потрясла его.

– Питер, проснись, – но он не просыпался, как обычно, когда слышал голоса.

Она потрясла его снова, но малыш не реагировал. Может быть, он просто крепко спит?

Может, он так сильно устал, что не слышит её,

Но он не устал и не спал. Страх приковал девочку к месту, где она стояла и смотрела на тихое тело. Ни дыхания, ни движения не исходило от него.

И Далила просто стояла, шокированная, не в состоянии двигаться, не в состоянии принять решение. Она не была готова. Она просто стояла.

Далила так и не сдвинулась с места, даже когда её родители вернулись через двадцать минут. Она едва слышала крик матери, когда её отец поднял безжизненное тело Питера из его крошечной кроватки.

Его не стало, потому что она колебалась. Это была её вина. Она отвечала за него, но подвела своих родителей и разрушила семью.

После смерти Питера они вернулись в Штаты. Ее родители никогда не обвиняли дочь в открытую, но она знала, что это её вина. И она больше никогда не видела, как смеется её мама.