«Мне не нужно было думать; я все знал. Я проходил сквозь все. Я сразу же понял: здесь нет ни времени, ни пространства».

«Я видел самые ослепительные цвета, которые были тем более удивительны, что я дальтоник».

«Боль прошла, и мне стало так хорошо! Я не чувствовал ничего, кроме покоя, уюта, легкости. Мне казалось, что все мои беды ушли. Никогда еще мне не было так спокойно. Никогда еще я не чувствовал себя таким счастливым. Все было так чудесно, что вряд ли мне удастся это описать».

«Мной овладело чувство покоя, которого я никогда не знал на земле… Всепоглощающее чувство любви нахлынуло на меня, не земное чувство, с которым я был вполне знаком, но нечто другое, что невозможно выразить словами. Я видел такую красоту, которую не опишешь словами. Я смотрел на величественный пейзаж, на красивые цветы и деревья, названий которых я не знаю. Казалось, что они находятся очень далеко от меня, за несколько сот миль, и в то же время я видел все до мельчайших подробностей. Все было и далеко, и близко одновременно. Все предметы были объемными и в тысячу раз красивее, чем те края, куда я езжу в отпуск весной».

«Меня все время окружали любящие сверхъестественные существа света».

«У меня сложилось впечатление, что это – совершенно другое измерение. И если там чего-то недоставало, то нашего земного понятия времени».

«Все было пронизано неописуемой любовью».

«Знания и мысли, которые проходили сквозь меня, были ясными и чистыми».

«Я встретился с мистером ван дер Г., отцом лучшего друга моих родителей. После того как я проснулся, я рассказал о встрече родителям, и они ответили, что, пока я был в коме, мистер ван дер Г. умер и его похоронили. Я никак не мог знать о его смерти».

«Я видел и мертвую бабушку, и какого-то мужчину, который с любовью смотрел на меня, хотя я его не знал. Десять лет спустя, на смертном одре, моя мать призналась, что я родился вне брака… Мама показала мне фотографию. [На ней был] тот самый незнакомый мужчина, которого я видел больше десяти лет назад».

«Я пролетал через этот черный вакуум на предельной скорости. Наверное, его можно сравнить с туннелем. Мрак был такой глубокий и непроницаемый, что я совершенно ничего не видел; но я испытал самое чудесное, самое беззаботное ощущение, какое только можно себе представить».

«Я видела яркий свет, и по пути туда слышала чудесную музыку и любовалась яркими цветами, которых никогда не видела раньше. Свет… был такой, какого я никогда прежде не видела; он отличается от всего, к чему мы привыкли, например от солнечного света. Он был белый, необычайно яркий, и все же на него можно было смотреть без труда, не щурясь. Это вершина, кульминация всего сущего. Энергии, особенно любви, тепла, красоты. Я погрузилась в ощущение безграничной любви».

«…с того мига, как свет заговорил со мной, мне стало по-настоящему хорошо – я понимал, что нахожусь в полной безопасности и окружен любовью. Любовь, которая от него исходила, невозможно ни представить, ни описать. С ним было так замечательно! Кроме того, он не лишен чувства юмора! Мне очень, очень не хотелось покидать это существо».

«Вся моя жизнь до тех пор предстала передо мной в виде панорамного, трехмерного изображения, и каждое событие оценивалось по меркам добра и зла; я понимал все причины и следствия. И я все время не только наблюдал за происходящим со своей точки зрения, но и знал мысли всех участников тех или иных событий, как будто они перенеслись в меня. Значит, я видел не только то, что я делал или думал, но даже и то, как мои мысли и поступки влияли на других. Как будто во мне открылось всевидящее око. И еще я понял, что самое важное – это любовь. Не могу сказать, сколько времени продолжались обзор моей жизни и проникновение в ее суть; наверное, довольно долго, потому что я успел увидеть все события. В то же время мне показалось, что прошла всего доля секунды, потому что я видел все одновременно. Время и расстояние как будто перестали существовать».

«Мне стало ясно, почему я заболел раком. И самое главное, зачем я пришел в этот мир. Какую роль в моей жизни играли все члены моей семьи, где место каждого из нас в общем великом замысле и в целом – в чем смысл жизни. Ясность и прозрение, которые пришли ко мне в том состоянии, просто невозможно описать».

«Мне хотелось остаться там… и все же я вернулся. Назад, к боли, к оглушительным крикам и пощечинам врача. Я вне себя от ярости, просто вне себя! С того мига началась настоящая борьба за то, чтобы жить своей жизнью внутри моего тела, со всеми ограничениями, которые сковывали меня тогда… Но позже я понял, что на самом деле то ощущение было благословением, потому что теперь я знаю, что сознание и тело раздельны и что жизнь после смерти есть. Мое мировоззрение перенесло радикальную трансформацию».

Позже, изучая свои ОСП со всех точек зрения, испытавшие их люди сразу отметают предположения, будто увиденное ими было ярким сном или галлюцинацией. Они верят, что в самом деле побывали в потустороннем мире. Вот почему они неохотно делятся своими воспоминаниями с врачами и даже с друзьями и родными. Было бы легко сказать: «Вы не представляете, какие чудеса приснились мне во время операции! Все было как наяву! Хотите послушать?»

Но так они сказать не могут.

Они верят, что все было на самом деле, что их переживание – больше чем просто сон. Им не по себе. С ними произошло событие, в корне изменившее их жизнь, но они боятся, что им никто не поверит. Не зная о распространенности подобных явлений, они держат свои воспоминания при себе или осторожно рассказывают о них самым близким людям, родственным душам²⁰.

Ван Ломмель проводил повторные опросы пациентов, испытавших ОСП, через два года и восемь лет после события. И все говорили о том, что их жизнь изменилась кардинально. В этом отношении они отличались от пациентов из контрольной группы, которые перенесли сердечный приступ, но без ОСП. Пациенты, испытавшие ОСП, больше не боятся смерти, понимают, что самое главное в жизни – это любовь. Они, как правило, тяготеют к профессиям, направленным на помощь людям, и выказывают большее сочувствие и сострадание.

Кроме того, материальные ценности уже не играют для них такой важной роли. Поэтому им иногда бывает неудобно жить в земном, вещественном мире, где не принято ставить на первое место духовные ценности²¹.

ОСП пытаются объяснить с разных точек зрения, и стремление понять суть явления можно только приветствовать. Наука развивается по мере того, как ученые предлагают тому или иному явлению возможные объяснения или выдвигают различные гипотезы об их причинах и стараются понять, какие гипотезы наиболее разумны в свете доступных данных.

Есть много людей, считающих, что ОСП – это реальные ощущения жизни после смерти. Доводы в пользу подобной позиции я рассмотрю позже. Вначале мне бы хотелось представить доводы противоположной стороны. Моуди²², Сейбом²³, ван Ломмель²⁴, Сартори²⁵ и другие ведущие исследователи ОСП уделяют много внимания гипотезам своих оппонентов и в конечном счете находят их объяснения недостаточными.

Так как книга, которую вы держите в руках, не претендует на исчерпывающую информацию и служит скорее введением в тему, я вкратце рассмотрю некоторые основополагающие материалистические доводы, а другие источники информации лишь назову (ниже, в приложениях и примечаниях, я подробнее остановлюсь на содержании дискуссий) для тех, кто хочет ознакомиться с вопросом подробнее.

Более всесторонние сведения содержатся в труде Криса Картера «Наука и околосмертные переживания» (Chris Carter. Science and the Near-Death Experience). Вся книга (почти 300 страниц) посвящена вдумчивой, аргументированной оценке основных «естественных» гипотез ОСП, подкрепленной научными обоснованиями.

Основные «естественные» гипотезы разделяются на пять категорий: материалистические, теоретические, методологические, психологические и физиологические. Возможно, вам скоро станет скучно (кое-кто из моих первых читателей признался, что терпеть не может подробностей). В таком случае смело читайте только главные вопросы, схватите суть и переходите к следующему разделу, вместо того чтобы бросать книгу совсем и не узнать о позитивных свидетельствах.