Борис – мое наказание. Да, да, именно наказание! И наказание заслуженное. Чем я его заслужила? А своим доброхотством! Люблю, знаете ли, на досуге добрыми делами побаловаться. То старушку от гибели под колесами общественного транспорта спасаю, то молодой мамаше помогаю без коляски не остаться, то подростков от пагубных привычек избавлять бросаюсь. В случае с Борисом я поступила, как всегда, правильно, но опрометчиво.
Ровно пять недель назад я прогуливалась по набережной своего родного Тарасова. Несмотря на декабрь, погода стояла на редкость теплая. Солнце припекало почти как в апреле. Возле воды, пусть и затянутой льдом, было немного прохладнее, но все равно по-весеннему радостно. Вот в таком приподнятом настроении я и наткнулась на Бориса. В отличие от меня он наступления весны посреди зимы не ощущал. Стоял у кромки полыньи и угрюмо вглядывался в водные глубины. Губы его были решительно сомкнуты в тонкую линию. Руки, втиснутые в узкие карманы демисезонного пальто, сжаты в кулаки. Повинуясь порыву, я решила заговорить с незнакомцем:
– Погода чудесная, правда?
Незнакомец косо посмотрел на меня и промолчал. Не удовлетворившись его молчанием, я продолжила попытку завязать разговор:
– Обычно в это время погода не в пример сегодняшней. Холод страшный. И снегопады. В принципе я люблю снег, но солнечные дни зимой так редки, что поневоле радуешься, когда вот так тепло и ярко, будто весной…
Взгляд незнакомца стал более осмысленным, но для разговора он все еще не созрел.
– Вам тоже нравится дышать воздухом матушки-Волги? – продолжила я.
Повернувшись ко мне вполоборота, мужчина разжал губы и процедил:
– Ненавижу воду. Особенно Волгу.
– Что же вы тогда здесь стоите?
– То и стою. Не вашего ума дело, – грубо ответил он.
До меня начал доходить смысл увиденного. Сжатые кулаки, угрюмый взгляд, полынья… Да ведь этот ненормальный решил свести счеты с жизнью! И это в такой замечательный, солнечный день! Вот уж действительно, кому радость, а кому кость в горле! Настроение сразу упало до нуля. Огорчившись больше тому, что мое радужное настроение спугнули, нежели тому, что рядом разыгрывается трагедия, я ляпнула первое, что пришло в голову:
– Прошу вас, подождите с осуществлением своих планов, пока я не налюбуюсь красотой пейзажа! Не очень-то приятно будет лицезреть Волгу с плавающими в ней останками всяких идиотов!
Произнеся эту фразу, я резко повернулась и направилась прочь. Причем шагала довольно быстро, так как была уже порядком на взводе. Мыслимое ли дело, прийти полюбоваться весенними видами любимой реки, а вместо этого встретить человека, способного использовать ее воды в корыстных целях! Да еще каких!
Пройдя метров тридцать, я услышала позади торопливое шарканье. Кто-то догонял меня. Не оглядываясь, я прибавила шагу. Преследователь сделал то же самое. Я стала двигаться еще быстрее. Скорость преследователя тоже увеличилась. И тогда я побежала. Что есть силы. Вперед. К невидимой цели. Лишь бы подальше от преследователя. Я уже догадалась, кого увижу позади себя, если вздумаю остановиться или хотя бы обернуться. А мне до смерти не хотелось снова встретиться с этим отрешенным, безжизненным взглядом!
– Прошу вас, постойте, – послышался за моей спиной голос преследователя, – Я не умею быстро бегать. У меня сердце…
Ну надо же! Минуту назад всего себя не жалел, а тут про сердце вспомнил! Бегать он, видите ли, не умеет!
– Может, вы еще и английский выучить не удосужились перед смертью? – мрачно пошутила я, останавливаясь. – И с парашютом прыгнуть забыли? А может быть, вы надеялись все это успеть уже после зимнего купания в полынье?
Незнакомец стоял против меня, согнувшись пополам и едва переводя дыхание после непривычно быстрого бега. Говорить он в таком состоянии не мог. Я же после пробежки чувствовала себя превосходно. А факт отсутствия у незнакомца возможности отбить мою словесную атаку только усилил поток язвительных высказываний. Злость за испорченное настроение обернулась желанием как можно сильнее уязвить незнакомца.
– Пальтишко-то могли бы и на берегу оставить. Каким-никаким бомжам пригодилось бы. Рыбы человеческую одежду не носят, разве вы не знаете? Так что в следующий раз, когда пойдете топиться, одежонку советую снять. Хоть какая польза от вашего безумного поступка будет!
Выместив таким образом свою злость, я немного успокоилась и развернулась, чтобы уйти. Но тут незнакомец сказал первую вразумительную фразу:
– Простите меня! Вы совершенно правы. Я вел себя как настоящий идиот.
Теперь он казался абсолютно разумным существом. Смотреть на него было даже приятно.
– Борис, – протянув мне руку, произнес он.
Поколебавшись секунду, я ответила:
– Татьяна.
– Очень приятно, – выдал Борис банальную фразу.
– Очень приятно, – откликнулась я заученным шаблоном.
Одновременно оценив абсурдность ситуации, мы громко расхохотались.
И вот теперь, спустя долгие пять недель, я могу констатировать факт, что этот недолгий дружный смех был единственным светлым моментом в длинной череде наших встреч. После своего неожиданного спасения Борис решил, что знакомство со мной не случайно, а предопределено на небесах. В тот день он вызвался проводить меня до дому. Я неосторожно согласилась, о чем потом неоднократно жалела. Уж лучше бы наше знакомство закончилось прямо там, на набережной! Но, как известно, история не знает сослагательного наклонения. А Борис, как оказалось, не знает слова «нет».
Через два дня после нашего знакомства в дверь моей квартиры позвонили. На пороге я с удивлением увидела Бориса. В строгом, официального покроя костюме, начищенных до блеска зимних туфлях, с огромной охапкой белых роз в руках, он стоял и лучезарно улыбался. Я невольно заулыбалась в ответ.
– Это вам, – он протянул мне букет.
Я приняла цветы, вежливо поблагодарила гостя, но войти не предложила. Борис помялся на пороге, а потом преувеличенно бодро произнес:
– Собирайтесь, сегодня у нас запланирован поход в театр. Дают «Летучую мышь». Вы любите это произведение.
Честно говоря, я слегка опешила. Такой напор и льстил, и немного пугал. Но отвечать согласием на предложение Бориса я не собиралась. В первую очередь потому, что не люблю, когда за меня решают, чем заниматься в свободное от работы время. К тому же на тот момент я расследовала весьма запутанную историю и отвлекаться на походы в театр, пусть даже на один вечер, возможности не имела. Я попыталась мягко объяснить Борису причину отказа, но он и слушать ничего не хотел. Стоял столбом в дверях и твердил одно и то же как заведенный:
– Дорогая, но это же театр! Всегда можно выкроить вечерок для культурного отдыха!
Короче говоря, в тот раз мне пришлось смириться и посетить-таки местный Академический театр оперы и балета. Как ни странно, от спектакля я даже получила удовольствие. А вот по его окончании со всей решимостью обратилась к своему спутнику и объяснила, что не буду больше выполнять ни одного пункта его плана, что бы в нем ни содержалось. И даже просто встречаться с Борисом больше не собираюсь. Чтобы подсластить пилюлю, в конце я прибавила, что как только у меня появится время или желание развеяться, Борис будет первым, кого я приглашу в спутники. Эта невинная фраза оказалась роковой.
С того дня Борис звонил не реже трех раз на дню, выясняя, не возникло ли у меня стремление к прекрасному или с предложением посетить модную выставку, которая открылась в Тарасове и продлится считаные дни. Еще хуже бывало, когда, вопреки моему строжайшему запрету, он поджидал меня на скамеечке возле подъезда, надоедая соседям расспросами. Теперь то и дело кто-нибудь из соседей, завидев меня издалека, начинал понимающе улыбаться и ехидненько так спрашивал: «Вы с Борюсей уже встретились?» Или того хуже: «Что же вы, Танечка, кавалера своего по пять часов на морозе держите? Он ведь не борщ, от тепла не прокиснет». Сначала я отнекивалась, объясняла, что это вовсе не кавалер, а случайный знакомый. Соседи согласно кивали, но в очередной раз на горизонте вырисовывался Борис, и все начиналось сначала. Неудивительно, что тон мой в те моменты, когда я была вынуждена с ним разговаривать, становился резким, а порой даже грубым.
