-Н ичего. Отслужил, женился недавно.
-Ну и правильно. П огулял, и будя! А чего заранее-то хомут напяливать. Ты пей, пей, не жмись, как девка.
-С пасибо. Я смотрю, у вас магнитофон. Лишних батареек нет? Я бы купил...
Романыч глянул на усатого востроносого:
-Геш, кажись , у тя есть.
-Есть. Лёха цельну ю коробку привёз. Что, очень надо?
-Спрашиваешь, - дёрнулся Романыч. - Слухай, паря, меня. Пойдёшь по ущелью, выйдешь к речке, чуть левее мосток, по тропке прямиком на улицу попадёшь. Так вот справа второй дом, рядом с колонкой. Спросишь Аньку, ну, для теб я Анна Викторовна. Скажешь: мол, Генка велел дать батареек. Сколь надо, скажешь. Будет спрашивать про Генку, скажи: трезв как стёклышко. Ну, и не в службу, а в дружбу, заскочи к моим - это дом напротив, зелёные ворота. Скажи: Романыч просил сбегать к Рубцовым, пусть завтра Антон привезёт цепь для пилы...
Батареек Жене выделили 12 штук. Без слов. Анна Владимировна, высокая сухая с хмурым деревянным лицом, грубовато спросила:
-Генка, поди, уже лыка не вяжет?
-Да нет, трезвый...
-Сказывай, а то я Генку не знаю, - повернулась и пошла в сарай, проигнорировав женино "до свидания".
У Романыча же его ждала полная противоположность. Жена, Раиса Матвеевна, дочь Тонька, куча ребятишек. В се полные, словно сдобные булки, говорливые, весёлые. Зат о рмошили, забросали ворохами вопросов, когда узнали, чей сын. Силой усадили за стол, наволокли снеди, как на Меланьину свадьбу , и посекундно "кушай, кушай".
Посмеялись от души, вспомни в, как Женя приезжал "женихаться" к Тоне. Она старше, на четыре года, тогда была маленькой, худосочной, казалась, наоборот, младше Жени.
-Да-а, - с грустью протянула Тоня, - тогда я была, как пузырёк, а теперь... даже не бочонок...Очень страшная?
-Не очень. Хорошего человека должно быть много.
-Спасибо, Женечка, ублажил.
Опомниться не успели, как убили два с половиной часа. Хором стали отговаривать Женю возвращаться в горы, порывались затащить на чердак, где готовы совершенно бесплатно предоставить ему "почти люкс".
-Чего ты как бирюк будешь там. Перебирайся к нам, глянь, как шумно и весело у нас. Поди , и питаешься в сухомятку?
-Каждый день супчик варю...
-В от именно: супчик, - усмехнулась Тоня.- Тощий, постный.
- Поди, из этих, из пакетов,- Раиса Матвеевна поморщилась, - с отвратительным запахом. А у нас всё свеженькое, прямо с огорода. Ну, что, уговорили?
-Нет. Как только надоест мне мой тощий супчик, так приду.
-Милости просим. В любое время.
Довольный и осветлённый вернулся к себе Женя. Сразу же вставил батарейки в транзистор, включил. Передавали погоду: опять синоптики пугали ливневым дождём и возможными селевыми сходами.
-Мели Емеля, ваша неделя, - хмыкнул Женя, разводя костёрчик: чайку захотелось. А потом, наконец, засесть за рукопись. Столько времени потеряно!
Пока возможно было писать при дневном свете, Женя работал, прихлёбывая чай и гоняя во рту карамельку. Изредка заглядывал в книги и подготовительные записи.
Едва стемнело, совершил пробежку, затем с наслаждением нахлюпался в тёплой "ванне". Весьма удовлетворённый , залез в спальник, и моментально заснул.
Разбудил его дождь. Шел, видимо уже давно, ибо спальник был в воде. Сквозь "крышу" шалаша лились ручьи, вокруг царили библейская мгла и невообразимый шум. Кинулся, по памяти, собирать книги, тетради. К ак назло, не мог вспомнить, где оставил непромокаемый пакет. Засунул всё в спальник. Натянул мокрые джинсы, рубашку и кожаную курточку. Не хватает ещё одной книги и блокнота...
Налетел ветер, ударяя со всех сторон, точно имел цель обнажить Женю и как можно больше залить водой его жилище.
Дождь крепчал, оправдывая прогноз. Где-то недалеко рокотало. Видимо сотни ручейков сбегали к роднику, и, образовав уже бурную речушку, подхватывая камни из запруды, уносили вниз по ущелью.
Из - под ног Жени вымывало грунт, обнажая острые, как щебень, края камней и корни. Дважды он зацепился и упал, в кровь, ранив колено, в щ иколотке резануло нестерпимой болью. Не вывих, успокоил себя, просто ушиб.
Что-то ещё искать было бессмысленно , и Женя несколько успокоился. Скатал спальник, сверху водрузил рюкзак - за этой преградой и спрятался от ветра.
Который час? Почему-то циферблат не светился. Оказалось: часы без стекла, на ощупь определил, что стоят , без четверти четыре. Что ж, до рассвета недалеко, можно подождать, не бумажный, не размокнет. Но вскоре с тревогой понял, что ощутимо замерзает: губы постепенно деревенею т , а самого вроде в сон клонит. Пожалуй, так он утра не дождётся, окоченеет, потом хоть на костёр сажай, дабы отогрелся... Если будет, что отогревать.
Вскочил, попробовал попрыгать, энергично вращая руками, но вновь упал, пребольно зашиб локоть, добавил уже разбитому колену.
