Ганс – дал. Без разбега, просто качнувшись своим телоумножением с таким расчетом, чтобы траектория движения плеча упиралась в дверь. Дверь не выдержала и открылась. Я думаю, в бурной трудовой биографии Ганса эта дверь не была ни первой, ни даже сотой.

Как только путь был проложен, мы дружно сделали шаг навстречу неизвестности, которая ожидала нас в семнадцатой квартире.

– Стоп! – Ганс тормознул с инерцией трактора, ноги уже стояли, а туловище все еще продолжало движение. Алиса, остановившись на пороге, поманила меня к себе:

– Ты у нас детектив, так займись своим делом, осмотрись, а мы тут подождем…

Польщенный доверием, и в то же время ругая себя за то, что не сообразил сразу взять дело в свои руки, я осторожно вошел в семнадцатую. Пусть детективом я числюсь всего несколько месяцев, но опыта мне не занимать – служба в гвардии плюс «карьера» в банде Киселя что-нибудь да значат. У Сергея Киселева, в шестнадцатилетнем возрасте трансформировавшегося в Киселя, работать мне доводилось в основном головой. Собственно, это и заставило Киселя меня аккуратно уволить. Пацаны понемногу начали прислушиваться ко мне больше, чем к боссу. Опять-таки, хорошо отделался – Кисель мог бы и голову открутить. Вместо этого он благородно выпроводил меня и даже выплатил премию, всё обставив так, будто я решил заняться частным сыском. Квартирку эту я тоже с его подачи получил. То ли Кисель – Алисина крыша, то ли они друзья детства… Скорее, друзья: что она ему не платит – это факт.

Неудивительно, что мы не могли открыть дверь. Квартиранты, вероятно, считали, что цифра «три» гораздо лучше единицы: именно три замка украшали эту дверь. Теперь – только украшали. Два из них вообще открывались только изнутри. Если отвлечься от двери, уныло повисшей на петлях, квартира поражала своей чистотой и опрятностью. Последний раз что-то подобное я видел в больничке у доктора Лейзеровича. Если подумать, кого он лечит, то ничего удивительного: я был там в качестве одного из дюжины охранников, сопровождавших пациента…

Такая чистота – это, конечно, и само по себе подозрительно, но… Что-то еще в этой квартире было не то. В целом она не так уж сильно отличалась от моей. Кухня побольше, потолки повыше, обои подороже… Запах! Точно: запах, запах свежей краски и деревянной стружки.

– Алиса, ты что делала тут ремонт?

– Я каждую весну делаю ремонт!

– Нет, ты не поняла. Я не о побелке потолка и не о новых замках на старых дверях. Серьезный ремонт ты тут делала?

– Где же я деньги возьму на серьезный ремонт?

Черт, и верно, трудно даже представить, сколько в наши дни стоит настоящий ремонт и кому он по карману. Я внимательнее присмотрелся к обстановке. Будь я проклят, но то, что я видел, просто не могло быть правдой. Чтобы удостовериться, я вышел на кухню и занялся исследованием сантехники. Ну-ну. Всё так и блестит. А что если… Чем черт не шутит – я крутанул вентиль горячей воды. Нет, наверное, все-таки надо ограничивать свою фантазию… Как и положено, из-под крана шла холодная вода, Стоп… Так, вода потеплела, еще потеплела, еще… Э! Так можно и руку обварить.

Горячая вода. Из-под крана. Без магии, без огня… Судя по всему, нагревала воду махонькая коробочка, через которую и проходила труба. Интересно, как она работает? Я-то думал, что такие штуки бывают только на электричестве. То есть как раз на том, чего у нас нет.

Может, у кого-то в городе и есть такое удовольствие. Я знаю, что у Киселя, который держит весь правый берег города, такого нет точно. И на Лысой горе такого нет тоже. Хотя, кто может сказать, что у них там есть, а чего нет? Все чудесатее и чудесатее. Так, пороемся в шкафах. Одежка висит, какая-то плащ-палатка безразмерного типа, у меня, кстати, была такая, осталась от деда. Только эта совершенно нереального размера, вероятно именно палатка была основной функцией этого плаща, причем человек на десять. Так идем дальше – чемоданчики стоят. Удобные, с колесиками.

Открываем – пустые. Что тут у нас еще на вешалочке? Вещички. Вот вещички меня и добили. Шмотки были фабричные. Я таких лет сто уже не видел. Собственно, дальше можно было не смотреть.

– Алиса, выкладывай, – я жестом пригласил Алису и Ганса в комнату. Ганс не пошел, Ганс мужик ушлый, знает: чем дальше от начальства, тем ближе к спокойной жизни. – Алиса, я больше шага не сделаю, пока ты мне не расскажешь, что тут случилось!

– Ты нашел что-нибудь?

– Я много чего нашел, но если ты не хочешь, чтобы я о своих находках побежал докладывать в канцелярию гвардии, тебе придется мне все-таки что-нибудь объяснить…

Вряд ли на Алису подействовала моя угроза. Каждый, кто ведет более или менее успешную жизнь в нашем городе, рано или поздно договаривается с каждой из значимых сил. А их не так много. Гвардия, организованные бандиты и обитатели Лысой горы. Впрочем, с последними договариваться бесполезно, от них надо просто держаться подальше, а если уж попадешься на их пути – молиться. Говорят, молящиеся вызывают у них безудержный смех. А когда они смеются, то убивают всего лишь через раз. Все ж таки пятьдесят шансов из ста за выживание лучше нуля.

Алиса весьма успешна. Значит, с гвардией у нее всё в порядке. Такую не напугаешь.

Она и не пугалась.

– Так, даю вводную… – Иногда у Алисы проскальзывает этакий лексикончик не то преподавателя математики со стажем, не то штабного аналитика. К счастью, впечатление о человеке складывается в первую очередь благодаря работе глаз и только во вторую – ушей.

– Комнату сняли двое чудиков, заплатили за год вперед. Ты меня услышал?

Я услышал. В Киеве, впрочем, что там Киев – во всем Славянском Аду, заплатить за год вперед мог только умалишенный, причем богатый умалишенный. Согласитесь, такая человеческая порода встречается крайне редко. А чтобы целых два, да еще на нашей улице… С другой стороны – зачем Алисе врать?

– А на следующий день пропали. Сначала я думала – уехали – вернутся. Только никто не видел, ни как они выходили, да и в городе их не замечали. Но это всё мелочи. А вчера я получила посланьице, вот, смотри сам, – Алиса уже протягивала мне лимонно-желтый конверт. Интересно, конверт-то она откуда вытянула. И не помялся даже. Может, у нее сумка-невидимка? Знаем мы, кто такие конверты шлет. Бумажный клапан я отгибал осторожнейшим образом. Кто их знает, стерв с горы, может, он только на Алису настроен. Конверт вел себя вполне невинно. Записка на плотном картоне цвета слоновой кости сама легла в руки. Текст явно писала рука каллиграфа. Глянешь на такой почерк – и стыдно брать перо в руки. Впрочем, форма совершенно не спасала содержание. А содержание было следующим:

Чужим с Той стороны, поселившимся в квартире номер семнадцать десятого дома по Прорезной улице, в сопровождении хозяйки доходного дома Алисы Сергеевны Копачевской явиться в субботу на место сбора. Время будет сообщено позднее.

Даже не знаю, что меня больше поразило в этой записке. То, что у Алисы есть отчество? Нет. Ерунда все это. Главные слова стояли первыми: «Чужим с Той стороны». Значит, жильцы Алисы были чужими, что я и так уже начал подозревать. Точнее – не подозревать – фантазировать на эту тему. Вопрос только в том, как они к нам просочились. Еще секунду назад я считал эту затею даже теоретически невозможной. Кстати, сегодня вторник, и если жильцы не объявятся, то Алисе… Стоп, не так. Алисе Сергеевне, о как! Алисе Сергеевне придется явиться на шабаш одной, не исполнив волю наших великих и ужасных. Меня на месте Алисы уже и в городе не было бы. Сибирь большая – там не найдут. Правда, по Сибири на каблучках не походишь… Вот в таких случаях и вспоминают про детектива Алекса.