Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Подставы больше не бью! — глумливо сказал Александр Петрович.

Но не убрал подставу к борту, шар, свесивший ножки, решил издевательски выбить. Сам не ам и другим не дам. Да не просто выбить, а вкатить его «своячком» в среднюю лузу. Ух, как хотелось щелкнуть гонористого хохла по носу!

Задачка была не из легких. Попробуй ударь метко: кругом борта, сетка, луза. Да сибиряки тоже не лыком шиты, берестой подпоясаны. Исхитрился Александр Петрович, из неудобнейшей позы ударил, в меру легонько, в меру резко, шар, идеально по «толщине» задев другой, закатился в среднюю лузу.

Знатно Александр Петрович несмешливому хохлу нос утер..

Тот, после кацапской выходки, тоже зверски насупился на игру. Дрался за каждый шар, откуда, что взялось? Нос в нос пошли. Шар в шар. Александр Петрович вырвется вперед, днепровец достанет. Опять Александр Петрович исхитрится вогнать шар, тут же соперник обнулит преимущество. Первую партию хозяин площадки играючи 8-3 сделал, в принципиальной дошли до 7-7. Два шара осталось на зеленом поле."Ах ты хохол упрямый!» — злился Александр Петрович безрезультатно пытаясь склонить чашу бильярдных весов в свою пользу. Днепровцу тоже не удавалось вколотить победную точку. Шары колотились от борта, с треском бились друг об друга… В лузы не шли. После одного из неточных ударов днепровца замерли в разных концах на прямой, делящей стол надвое.

— Как там по-хохляцки «штанишки» будут? — не без ехидства спросил Александр Петрович, прицеливаясь для удара. — Шаровары?

— Трусищи! — зло ответил днепровец.

— «Трусищи?» Очень хорошо! — сказал Александр Петрович и ударил. Блестяще ударил, выполнив те самые «штаны», когда один шар влетает в правую дальнюю лузу, а другой — в левую.

ПОБЕДА!!!

— Еще сгоняем? — великодушно предложил Александр Петрович.

Соперник отказался.

— Приглашаю в следующий раз сыграть на вашей территории, но в нашем санатории — в Крыму. Мы как раз отправили в Судак шикарный бильярд.

— Будь моя воля, — сказал днепровец, — ни за что бы вам не дал в Крыму строить здравницу. Вам что — тайги мало?

На следующий день Александр Петрович узнал, он обыграл парторга смежников, Леонида Кучму. Позже тот стал директором «Южмаша».

А много позже, во время выборов президента Украины, на заводе все болели за Кучму. Вот бы он выиграл! Дескать, наш человек, производственник. Не чета Кравчуку. Кучма, говорили, если сразу и не присоединит Украину к России, то Крым обязательно вернет. А уж заводской санаторий — в первую очередь отдаст.

На эти мечты Александр Петрович тяжело вздыхал и ругал себя последними словами: зачем не проинтуичил — рассказывал Кучме анекдоты про хохлов? Зачем не поддался в бильярд? Из-за этой дурости не видать теперь любимого санатория как своих ушей. Одна тайга с болотом осталась.

ЛОМОВОЙ ПРИЁМ

Завод мой подышал-подышал на ладан и закрылся. А я потыркался-потыркался по организациям и заскучал со своей маской-фантомаской — сварщики пока не требуются. Свояк говорит: давай по блату кондуктором устрою или контролером. Я подумал-подумал и говорю: любить так королеву, вытряхивать, так сразу штраф. Пошел в контролеры.

А зайцев сейчас как при деде Мазае. Одна половина достоверениями длинные уши прикрывает, вторая — на шармачка оровит проскочить. По шармачковым ушастикам я и специализируюсь.

С переменным успехом.

Как-то мужичка прижал к поручню, он слезу пустил: память, мол, дырявая — деньги дома забыл. Хорошо, говорю, пойдем домой, дыры штрафом затыкать. Мужичок на судьбу-злодейку дорогой жалуется, денег, мол, на хлеб не хватает, не то что на билет. Ладно, думаю, посмотрим на месте: хватает или простить. Он на месте с порога как закричит: «Сынок! У меня деньги вымогают!» На что выходит сынок-тяжеловес, берет меня за шкварник и вниз головой с лестницы запускает. Пришел я в себя через три этажа, смотрю — кабели сварочного аппарата перед носом вверх ползут. «Еге, — думаю ушибленной о ступеньки головой, — сейчас я этому зайцу козу заделаю!» По кабелям нашел сварного, дал ему на пузырь, взял держак с маской и намертво железную дверь зайцу приварил. Потом на звонок упал.

— Кто? — спрашивают из-за свежеприваренной двери.

— Контролер, — говорю, — за штрафом пришел.

И язык в глазок показываю. Оттуда рык:

— Сейчас я тебе ноги повыдергиваю!

— Лучше, — говорю, — деда Мазая с автогеном вызывай.

И пошел вниз, они руками-ногами по дверям загрохотали, меня догонять. Да не выходит выйти наружу, потому как варю я насмерть.

Было раз дело — с китайскими челноками столкнулся. На себя билеты они взяли, а на багаж — нет. За багаж, спрашиваю, Мао будет платить? «Моя твоя, — талдычат, — мал-мал сапсем ни бум-бум». «Мал-мал», а у самих баул такой, что страшно смотреть, шире китайской стены, по которой на тройке можно гонять. Я им на пальцах маячу: платите штраф! Они опять: «Сапсем русский ни бум-бум».

Бамбуки, говорю, вы стоеросовые! На «бамбуков» они руками иероглифы зачертили в воздухе, мол, не оскорбляй! Но штраф платить все равно «ни бум-бум». Пришлось дать урок русского языка с привлечением водителя. Ну-ка, прошу его, на пять секунд дверь приоткрой. Он открыл, я хватаю иностранный баул и за борт. Мои китайские зайцы заметались грудью и азиатским торсом об тут же закрывшуюся дверь. Бьются и на глазах умнеют. Забумбучили наконец родимые, что мне от них надо. Тем паче в их баул уже бомж вцепился, сдвинуть пытается. Заплатили они штраф и айда бомжа отцеплять. Мы в это время дальше поехали.

А сегодня один соплячок говорит:

— Отсохни, дядя, у меня удостоверение.

— Предъяви! — прошу.

— Сам предъявляй! — гонорится.

Я предъявляю. Он опять волынку тянет:

— Да ладно, не веришь че ли?

— Доверяй, — говорю, — да, может, у тебя устаревшего образца.

— Не надо пылить! — обижается. — У меня железный документ!

И вынимает пистолет.

— Пойдет? — спрашивает.

— Конечно! — отвечаю.

А что тут скажешь: против лома нет приема.

В связи с этим выхожу к автобусному руководству с предложением, чтобы выдали автомат для повышения эффективности контроля и ускорения выполнения штрафплана. Прикиньте, захожу в автобус с «калашником»-ускорителем на шее и вежливо прошу: билеты, удостоверения и проездные. И ко мне сразу от всех зайцев, китайцев и даже братвы с пистолетным проездным уважение. Потому что против лома нет приема, есть один прием — да и тот лом.

АМИНЬ С АБЗАЦЕМ

Полгода, девочки, бегала я работу искала, наконец, забатрачилась в коммерческую фирму. Три директора: Аминь, Абзац, а третий пашет за них.

Аминь верующий. Всех святых знает, с Владыкой перезванивается, на нужды церкви щедро жертвует, а нам, как нищим на паперти, платит.

Абзац выдвиженец братвы. Из десяти слов у него девять по матери, печатное одно и то «абзац». Когда бы Аминь к себе ни вызвал, к бабке не ходи, — для начала проведет душеспасительную беседу. Абзац, не успеешь порог его кабинета переступить, материть начинает, хотя тоже с религиозным уклоном: в Христа, бога и апостолов полощет. Потом как гаркнет: «Абзац!» Значит, свободен, дежурное вливание окончено.

Как-то Аминь заходит в нашу комнатенку.

— Некрещеные, — спрашивает, — есть?

«Все, — думаю, — абзац! Уволит».

Перед этим как раз обсуждали данную тему, черт за язык дернул, проболталась.

— Некрещеным в нашем коллективе не место! — отрубил Аминь.

— Заявление писать? — спрашиваю.

— Грех о ближнем плохо думать! — отчитал Аминь. — А все почему — да потому, что ты нехристь! Надо срочно принять таинство крещения.

Дал денег на таинство и направил в церковь к своему духовнику, отцу Василию.

У отца Василия в тот день целый отряд крестился: от грудничков до старичков. И кумовей со зрителями толпа, как на свадьбе. Отец Василий, протяжный такой верзила, лет тридцати, под левым глазом густо затонированный синяк проглядывает. И смурной батюшка, не подступись. Резко процедуру начал.

20
{"b":"22508","o":1}