Будущий граф Биконсфилд (Beaconsfield), Бенджамин Дизраэли (Benjamin Disraeli) на глазах которого разворачивались описанные события, был близким другом Лайонела Ротшильда, «которого он по традиции навещал в конце недели» [3]. Он, видимо, наслушался за обеденным столом такого, что взявшись за перо, написал два романа, в одном «еврейские деньги определяют взлет и падение дворов и империй и безраздельно господствуют в сфере дипломатии», а в другом он «разработал план еврейской империи, в которой евреи будут править в качестве строго обособленного класса» [1], вот только обособить который в период повсеместной ассимиляции станет для Ротшильдов отдельной задачей. «Чем больше он узнавал о хорошо налаженной организации еврейских банкиров в деловой сфере, а также о носившем международный характер обмене новостями и информацией, тем больше он убеждался в том, что имеет дело с чем-то вроде тайного общества, держащего – при том, что никто не знает об этом, – судьбы мира в своих руках», – пишет Ханна Арендт.

Завершением политики «факторов» стало то, что на сегодняшний день не только США, но практически все страны имеют внешний долг, совокупно представляющий собой астрономическую сумму, погашение которой не представляется возможной. В такой ситуации сами деньги уже не представляют собой никакого интереса. Интерес смещается сразу к источнику их появления: сырьевым ресурсам, контролю над производственными процессами и научно-техническому прогрессу. Однако такая ситуация сложилась не сразу, она складывалась постепенно.

Джеймс Ротшильд официально управлял деньгами бельгийского короля Леопольда I [3], в 1876 при финансовой поддержке известных банкиров его сын, Леопольд II учредил организацию, которая меняя названия, станет Международной Ассоциацией по Конго (Association Internacional du Congo), по достоинству оценившей ресурсы поймы реки Конго [29]. В 1885 году Берлинская «Африканская» конференция, собранная согласно ее официальному акту «заботясь… о способах к поднятию нравственного и материального благосостояния туземных народонаселений» [30], учредила «Свободное государство Конго» (фр. Etat independant du Congo) с флагом, выполненным в желто-синих династических цветах Ротшильдов и со своим сувереном в лице Леопольда II, Ассоциация которого подпишет 450 договоров с вождями, ни слова не понимающими в их текстах, смысл которых сводился к тому, что они передают всю свою территорию и ресурсы Международной Ассоциации и обязываются обеспечивать их рабочей силой. Основным ее ресурсом тогда был каучук, произраставший на половине территории Конго. По мере последовательного изобретения прорезиненных плащей, обуви, шин, цена на него постоянно росла, что обеспечило появление «Anglo-Belgian India Rubber and Exporation Company» (A.B.I.R). Французское слово «caoutchouk» происходит от индейского «дерево, которое проливает слезы», что для Конго звучит пророчески [29]. Компании в Конго брали на себя также функции административного управления и принуждения. Выглядело это так: наемники фирм и Force Publique входили в деревню, забирали женщин и детей в заложники и устанавливали непомерные нормы сбора каучука, за невыполнение которых следовали массовые экзекуции с отрубанием рук. Как писал в своих мемуарах комиссар Экваториального дистрикта Шарль Лемэр: «Если вы хотите собирать в дистрикте каучук, тогда придется рубить руки, носы и уши».

Исследование А. Тюрина описывает, как за отказ от обеспечения компании рабочей силой, носильщиками или продовольствием следовало тотальное истребление деревни, «целевой» расход патронов подтверждался отрубленными кистями, консервируемыми для отчетности [31]. Таким образом, стоимость производства каучука была практически нулевой, доставка в Антверпен обходилась 1,35 бельгийского франка, а продавался он уже по 10. Прибыли всех каучуковых компаний в Конго между 1890 и 1904 выросли в 96 раз, составив для «Anglo-Belgian India Rubber and Exporation Company» 700 процентов в 1897 году, за 6 лет (1892–1898) стоимость ее акций выросла в 30 раз. Разбогатевший к 1908 году на 95,5 млн. золотых бельгийских франков Леопольд [29], которого тесть, австро-венгерский император Франц Иосиф звал «маклер в короне», в деле «контроля над народонаселением» участвовал дважды: зарабатывая на поставках в Европу каучука, шедшего на производство средств контрацепции [32] и освобождая от населения территорию Конго. Побывавший в 1899 году в Конго английский путешественник вспоминал: «Когда я бегло исследовал местность, то видел скелеты, повсюду скелеты». Миссионер в 1910 году не обнаружил в районе Маи-Ндомбе детей, рождение которых пришлось бы на расцвет каучукового бума, женщины вытравливали плод, чтобы быть способной быстро бежать от солдат. Официальная комиссия Бельгии определила, что за два поколения население сократилось в половину [31]. В 1924 году статистика насчитала в Конго 10 млн. жителей, комитет колониального законодательного органа Congres nacional colonial заявил: «Опасность состоит в том, что наше туземное население однажды может коллапсировать и исчезнуть, мы стоим перед своего рода пустыней» [29]. Обеспокоенность была вызвана отсутствием рабочей силы, необходимой для эксплуатации открытых природных ископаемых провинции Катанга, медь, золото и серебро которой досталось фирме Comite Special du Katanga, найденные в 1907 году алмазы – Societe Internacional Forestiere et Miniere du Congo (Forminiere) (в 1945 году компания, сохраняя монополию De Beers, производила три четверти промышленных алмазов, тайно снабжая ими Третий рейх), найденный в 1922 году уран – Union Miniere de Haut Katanga. В 1928 году компании объединились в конгломерат Societe Generale de Belgique, контролировавший 70 % хозяйства Конго [31]. В 1940 году, видимо не дожидаясь применения расовых законов, глава компании Эдгар Сенжье уехал из Бельгии в США, а его компания снабжала ураном в течении Второй мировой и немецкий «Projekt U» и американский «Project Y» [33] [34].

В 1937 Mission d'Immigration des Banyarwanda (MIB) начала принудительно переводить в обезлюдившие районы Конго в качестве рабсилы семьи из племени хуту из Руанды для работ на предприятиях Union Miniere de Haut Katanga, а параллельно создавала очаги будущих этнических конфликтов. Каждый конголезец носил персональный идентификационный документ, в котором была отмечена его «этничность». Идентификационные карты породили трайбалистские группировки – люди группировались по принципу одинаковых идентификаторов в документах, откуда и начались первые этнические столкновения. Долгое время самостоятельное перемещение по дорогам Конго было запрещено, действовал комендантский час [31]. До середины прошлого века Union Miniere был мировым монополистом урановой руды – 80 % и производства кобальта – 80 % [35], даже российский «Норильский Никель» кобальтом торгует через его структуры [36]. Родилась компания, занимающаяся мировыми разработками меди, олова, кобальта, цинка, кадмия, вольфрама, радия в 1906 году с освоения медных рудников Конго, где в 1922 году обнаружили еще и залежи урана [37]. До середины прошлого века уран добывался силами местных жителей, по условиям контракта не имевших права покидать огражденную колючей проволокой территорию. Контракт с ними заключался на длительные сроки, но не более девяти лет, после которых рабочий становился инвалидом [35].

Гражданская война в США породила целое поколение космополитичных new-факторов: Дюпоны и DuPont весь XIX век специализировались на одном товаре – порохе [38], на поставках провианта обеим враждующим сторонам гражданской войны разбогател Джон Рокфеллер, приобретя совместно с М. Кларком и С. Эндрюсом в 1863 году первый завод по производству керосина Excelcior Works [39]. Рокфеллеровская Standard Oil, US Steel Эндрю Карнеги (Andrew Carnegie) и железные дороги Эдварда Гарримана финансировались Kuhn, Loeb & Co. [40]. В 1862 году молодой Джон Морган за взятку в 300 долларов решил лично в войне не участвовать, но таки и не абстрагироваться от нее окончательно: они с отцом Джулиусом, совладельцем английского банка Peabody, Morgan & Co. поставляли северянам оружие [41].