Трагическая история гибели молодого и талантливого генерала и подвижнической судьбы его вдовы хорошо известна. Величественные купола Спасо-Бородинского монастыря, возведенного на месте укреплений, всегда будут звучать гимном любви, храбрости и чувству долга. Но какие выводы о военных аспектах этого подвига мы можем сделать? «Задумчивость» солдат полка в данном случае объясняется, скорее, возможной, а не непосредственной опасностью. По всей видимости, голова батальонной колонны, находясь в «мертвом» пространстве за средним реданом, должна была выйти на активно обстреливаемый участок. Сделала ли колонна эти шаги после гибели своего генерала? Судя по потерям (из состава полка за весь день выбыло 15 убитых, 90 пропавших без вести и 165 раненых), атака не нашла продолжения. Еще меньше — около 200 человек — потерял старший полк бригады, Муромский пехотный.

Готовя очередную контратаку, Багратион собрал в мощный кулак немалые силы. 2-я гренадерская и 3-я пехотная дивизии, остатки 2-й сводно-гренадерской и 27-й дивизий, 4 батальона 12-й дивизии, наконец, 1-я сводно-гренадерская бригада и кавалерия на плато у деревни Семеновская ожидали приказа. Не было сомнений, что они смогут в очередной раз отбросить, а может быть, и разгромить группировку неприятеля. Но в эти минуты властную руку на ход сражения наложила артиллерия, численность которой в районе Семеновской исчислялась уже сотнями стволов. При начале решительной атаки русских Багратион и несколько генералов получили серьезные ранения. Войска, осыпаемые картечью, утратили боевой порыв и отошли за Семеновский ручей. Около 10 часов утра неприятель окончательно укрепился на флешах. Очевидец со стороны французов так запомнил этот эпизод:

«Русская пехота подвигалась плотной массой, в которой наши выстрелы проделывали большие и широкие пробоины. Однако она не переставала приближаться до тех пор, пока, наконец, французские батареи не разгромили ее картечью; целые взводы падали сразу. Видно было, как солдаты под этим ужасным огнем старались все-таки сплотить свои ряды. Они разлучались ежеминутно смертью и все-таки снова смыкали ряды, попирая смерть ногами!

Наконец, они остановились, не решаясь идти дальше и не желая отступать, оттого ли, что они точно окаменели от ужаса среди такого страшного разрушения, или оттого, что в эту минуту был ранен Багратион… И вот эти инертные массы предоставили истреблять себя в течение целых двух часов, и единственным движением среди них было только падение тел. Это было ужасающее избиение, и наши доблестные артиллеристы не могли не восхищаться таким непоколебимым мужеством и слепой покорностью наших врагов!» [151, с. 236].

Последние слова французского офицера явно описывают ситуацию в районе деревни Семеновской, ставшей передовым пунктом обороны русского левого фланга. Для атаки на эту деревню Наполеон вынужден был двинуть свежую дивизию генерала Фриана, так как войска, участвовавшие в борьбе за «флеши», уже не были способны на активные наступательные действия. В свою очередь и русские полки, отодвинувшись за деревню, нуждались в поддержке. Батальоны 3-й и 12-й дивизий сконцентрировались у развалин деревни; очевидно, сильно пострадавшие гренадерские полки 2-й гренадерской дивизии вновь были отодвинуты во вторую линию. Пустовавшее же пространство влево от Семеновского пришлось прикрыть гвардией — свежие пехотные корпуса 1-й армии не успевали подойти на помощь левому флангу. Уже в седьмом часу утра приказ о выдвижении в район деревни Семеновская получила 2-я бригада гвардейской пехотной дивизии и 1-я сводно-гренадерская бригада под общим командованием полковника М.Е. Храповицкого. Гренадерские батальоны практически сразу были направлены на подкрепление войск у «флешей», а затем, понеся огромные потери, передвинулись в прикрытие батареи за Семеновским оврагом слева от гвардейских полков. Непосредственно перед гвардией продолжали отбиваться слабые цепи отряда Неверовского из остатков 27-й и сводно-гренадерской дивизий; многие солдаты примыкали к гвардейским батальонам. Батальоны лейб-гвардии Измайловского полка в колоннах к атаке заняли позиции на высоте к юго-востоку от деревни в боевом порядке «ан-эшекье»: в первой линии встали 2-й (справа) и 3-й батальоны, во второй — 1-й батальон. По словам А.П. Кутузова, «желая сбить колонны наши, усиливал неприятель огонь своей артиллерии; действие оной, истребляя ряды наши, не производило в них никакого беспорядка, оные смыкались и были поверяемы с таким хладнокровием как бы находились вне выстрелов» [39, с. 173]. Для встречи кавалерийской атаки все батальоны построились в каре против кавалерии, а 1-й выдвинулся в линию между 2-м и 3-м, что было совершенно оправданно: залпы передних, более длинных фасов таких каре были гораздо мощнее, чем боковых. В таком построении полк огнем отбил атаки неприятельской кавалерии. 3-й батальон был выдвинут вперед в прикрытие батареи, а два остальных, по приказанию Коновницына выстроившись уступом, отразили еще одну атаку конницы, очевидно, с правого фланга.

Левее измайловцев встали батальоны лейб-гвардии Литовского полка, действия которого были подробно описаны в рапорте командира полка полковника И.Ф. Удома:

«По приходе полка на… место, неприятель сделал сильное нападение на батарею нашу, о чем известясь я…, пошел со вторым баталионом вверенного мне полка и, сделав сильной отпор, прогнал неприятеля, которой, после усилясь, принудил всю линию нашу отступить на 50-т шагов. Неприятель осыпал нас ядрами и картечами и выслал на полк кавалерию в атаку. Все три баталиона мною к сему построены были в каре против кавалерии, быв окружены многочисленным неприятелем, приняли оного храбро и мужественно, и, подпустя на дистанцию, выстрелив прежде батальным огнем, закричав ура, расстроили и прогнали неприятеля до самой высоты с большим для него уроном как убитыми, так и ранеными, а в плен по ожесточении наших солдат никого не взято. С нашей же стороны никого от кавалерии тогда ранено не было. Неприятель, собравшись на той высоте, вторично сделал нападение на полк, но с таковым же мужеством, получа отпор, отретировался вправо, а высоту стали занимать неприятельские стрелки, для чего мною и был послан подполковник Тимофеев со вторым баталионом сбить неприятеля и занять оную. Что, хотя и с довольным успехом им было исполнено, но как уже неприятель несколькими колоннами усилился на сем пункте и подкреплял своих стрелков, то овладеть оной высотою уже полку было невозможно. Тут ранен пулею в ногу подполковник Тимофеев, и баталион отступил к полку. Потом по приказанию господина генерал-адъютанта графа Сен-При откомандированы были два баталиона для подкрепления высланных им армейских стрелков, где я ранен в правую руку пулею. Сначала же сражения старшей подполковник Угрюмов уже был ранен, и потому остался при полку подполковник Шварц, которой, оставя 2-й и 3-й баталионы, уже много притерпевшие убитыми и ранеными, в подкрепление, пошел с 1-м баталионом на оную высоту и выслав стрелков, овладел совершенно оною. Урон с обеих сторон был велик, причем и сам получил смертельную рану, от которой на другой день по утру помре. Неприятель усилился снова и уже полк потерял множество людей. По приказанию господина генерал-адъютанта Васильчикова, который во все сие время сражения при оном находился, отступил, отстреливаясь, к лесу, откуда снова выслав стрелков для прикрытия, соединился к Измайловскому баталиону» [125, с. 10].