И тут-то Зимин призадумался. Почти каждый день он перевозит в машине огромные суммы. За один заход можно урвать солидный куш и спокойненько уйти на покой. Вот только и хозяин, и обозленные клиенты вдогонку всех собак спустят…

План вызрел в голове как-то вдруг сам собой. В квартире находится труп брата. Несмотря на годы, проведенные за колючкой, внешне Филимонов не утратил человеческого облика и по-прежнему чрезвычайно походил на Глеба. Чем не способ пустить ищеек по ложному следу? Одна проблема — татуировки на руках брата и фактическое время его смерти. Но и тут нашлось подходящее решение. Вернувшись поздним вечером с работы, Зимин при помощи обычного топорика для разделки мяса отделяет от мертвого тела руки. После чего, завернув труп в одеяло, отвозит его к ближайшему от дома озеру. Степана непременно найдут, но найдут не сразу. Покойники обычно всплывают на третий-четвертый день. А к тому времени Глеб будет уже далеко. К тому же пребывание в воде затруднит определение точного времени смерти.

Вернувшись к себе в квартиру, Зимин чисто машинально, под воздействием неприятных впечатлений, хватается за тряпку, пытаясь удалить кровавые пятна, образовавшиеся то тут, то там на полу. Но, когда первый стресс проходит, он понимает, что совершает ошибку. Квартиру нужно не убирать, а, наоборот, приводить в состояние погрома. Потенциальные преследователи не должны усомниться: здесь произошло ограбление и убийство. Деньги похищены неизвестными, и найти их не представляется возможным.

На следующий день, получив в банке деньги, Глеб бросает машину на первой попавшейся стоянке, а сам на общественном транспорте отправляется на ближайший автовокзал. В тот момент, когда Гросс и клиенты начали проявлять первое беспокойство, он уже находился за сотню километров от города.

Относительно проблем с загранпаспортом я несколько ошибалась. Консервативный от природы Зимин даже не собирался скрываться за дальними рубежами. Чем там заниматься? Иностранных языков не знает, делать что-то полезное толком не умеет. Он рассудил, что бегство на Украину способно навсегда запутать следы. А там и язык родной, и к матери-старушке поближе. Бедолага даже предположить не мог, что его появление в салоне «Мерседес» столь предсказуемо.

Пропавшие миллион сто пятьдесят тысяч Глеб Зимин вернул в обмен на личную свободу. Конечно, нехорошо отпускать на все четыре стороны убийцу, но никаких прямых улик у нас не имелось ни по факту убийства двух девушек, ни по поводу смерти Филимонова. Любой адвокат-недоучка в пух и прах разбил бы на суде все наши косвенные обвинения. К тому же никто не был заинтересован в том, чтобы обнародовать деятельность финансовой конторы. А без этого следствие наверняка бы зашло в тупик.

В течение прошедшего времени Павел Давидович Гросс так и не объявился. Вероятно, он начал жизнь с чистого листа где-нибудь на другом конце географии. По-своему, мне его даже в чем-то жаль. Сделал ноги буквально в чем стоял. Теперь, наверное, длинными одинокими вечерами страдает приступами ностальгии, любуясь на резную коробку с сигарами и золоченый письменный прибор.

Облапошенные клиенты получили назад все свои деньги. А Женька сообщила по телефону, что Хозяин жизни, потрясая «Ролексом», приперся в ресторан с корзиной цветов и ящиком шампанского в качестве моральной компенсации сотрудникам за нанесенный моральный ущерб. Как бы невзначай он пытался выцыганить у персонала мой мобильный номерок, но получил коллективный от ворот поворот. С тем и убрался восвояси.

В данный момент Женька занята тем, что переоформляет на себя и на меня ресторан. Ей удалось-таки дожать Славку с Гришаней, и за наш бесценный вклад в расследование мы получили «Этуаль» в полное безраздельное владение. Да еще с условием, что никакого криминала на вверенной нам территории больше никогда не будет. В свою очередь, моя подруга без лишних прений согласилась с тем, что Гришанина дочка от первого брака когда-нибудь унаследует один из семейных магазинов. Стоит ли говорить о том, кто займет в ресторане должность новоиспеченного директора?

В общем-то, реальных причин для затянувшейся депрессухи у меня никаких не было. Но в душе все равно сгустились тоскливые сумерки.

Первое сентября в учебном заведении по традиции заполнено торжественной суматохой и официозом. С одной стороны, следует, как полагается, провернуть все праздничные процедуры, с другой — хочется просто всласть наболтаться с коллегами, обсуждая подробности летнего отдыха.

Перед началом занятий я решила покончить с душевными терзаниями и начать новую жизнь, не дожидаясь ближайшего понедельника. Поэтому заявилась на работу с распущенными волосами, без очков и со старательно нанесенным макияжем. Вместо классического костюма на мне были беленькие обтягивающие брючки и яркая блуза из тонкого шелка с атласной отделкой, удачно сочетавшаяся с золотистым загаром. Отдельного уважения заслуживали белые туфли на тонкой высоченной шпильке, добавившие мне лишние двенадцать сантиметров роста. Мама заставила надеть их буквально силком.

Усилия не пропали даром. Охранник на входе вообще меня не признал и менторским тоном потребовал предъявить студенческий билет. А лаборантка кафедры мигом разнесла досужую сплетню по коридорам университета. В результате сотрудники выстроились почти что в очередь, чтобы засыпать меня комплиментами.

А тут еще Женька повадилась трезвонить на мобильный. Она, видите ли, проводит собеседование на вакантные должности администраторов в нашем ресторане и по этой причине нуждается в моем совещательном голосе. И как с ней, спрашивается, совещаться, если ее критерии оценки персонала не прописаны ни в одной уважающей себя книжке. Одна претендентка кажется ей слишком худой, другая, наоборот, слишком толстой, третья — немного заикается, а у молодого человека, чудом затесавшегося в шеренгу женщин-соискательниц, наметились ранние залысины, что, по мнению Женьки, напрочь лишает его возможности справляться с функциональными обязанностями.

— Ты должна оценивать кандидатов по профессиональным навыкам, — наставляла я подругу в телефонном режиме. — Еще интересуйся образованием, оценивай коммуникабельность…

— Какая, к черту, коммуникабельность с такими-то рожами! — кипишевала подруга.

— Лица, естественно, должны быть благообразны, но не забывай, что мы не модельным бизнесом занимаемся. Будь терпима!

— Как же, терпима! Ты бы сама потерпела такое? Выстроилась тут череда неудачников, вернее, неудачниц. Выбирать не из кого. И от тебя, как всегда, никакой пользы. Сидишь в своем университете, а мне одной здесь все расхлебывать.

— Я, между прочим, в университете работаю, а не развлекаюсь, — выплеснулась из меня толика негодования. — Ты сама захотела быть модным директором, так что нечего теперь пенять.

— Я не пеняю, — голос Женьки стал слегка виноватым, — просто мне без тебя плохо. Никогда не думала, что принимать решения так тяжело.

— Решения принимать легко, сложно брать на себя ответственность за эти решения…

— Мару-у-усечка, помоги-и-и!..

— И не мечтай! Во-первых, я занята, а во-вторых, ты уже взрослая девочка. Слушай мои советы и разбирайся сама.

Но мои советы особого толка не возымели. Побеспокоив меня в десятый раз, подруга с раздражением сообщила, что у очередной девушки волосы стрижены коротким ежиком и покрашены в ярко-рыжий колер, а это никак не вписывается в общую стилистическую концепцию ресторана. В итоге я психанула и вырубила телефон, тем более что замдекана уже загонял преподавателей в актовый зал на церемонию торжественного посвящения в студенты.

Мне, как водится, пришлось занять почетное место на сцене в президиуме вместе с тремя десятками представителей админкорпуса университета. Официальное мероприятие потекло своим чередом. Не менее двадцати минут ректор вещал с трибуны напыщенные лозунги о значимости высшего образования и о широких дорогах, которые поведут выпускников прямиком в светлое будущее. Ректора сменили у микрофона проректоры. Затем пришла очередь деканов и всяких важных гостей из мэрии и каких-то там еще официальных учреждений. Потом деловитая пятикурсница из студенческого профкома радостно вручила группке испуганных первокурсников символический ключ знаний, перевязанный огромным синюшным бантом. Все по традиции. Все как всегда. Никакого тебе разнообразия. Я откровенно скучала, пытаясь сделать умное лицо. Мне все время казалось, что это самое умное лицо ничуть не сочетается с моей одеждой и макияжем.